Анны еще не хватились, поэтому пробраться наверх в спальню оказалось нетрудно. Там она бросилась на кровать и дала волю слезам, плакала навзрыд и жалобно стонала.
Она не замечала, как в комнату входили разные люди, пока к ее плечу не прикоснулась нежная рука. Рядом стояла сама королева с таким сочувствующим лицом, что слезы пуще потекли из глаз Анны. Вспомнив, кто она, девушка начала подниматься, но Екатерина попросила ее остаться на месте.
– Расскажите, что случилось, – произнесла она, садясь на табурет у кровати и беря Анну за руку.
– Меня отправляют домой, в Хивер, ваша милость, – прошептала Анна.
– Но почему?
– Ваша милость, вы рассердитесь. – Анна шмыгнула носом, заглатывая слезы.
– Я должна заботиться о вашем благополучии. Вы моя фрейлина, и я за вас отвечаю. Если с вами произошло что-то нехорошее, это отразится и на мне тоже.
Анна знала, что должна сказать королеве правду, как бы тяжело это ни было. Поэтому села, собралась с духом и произнесла:
– Ну тогда, мадам, я понимаю, что была очень глупа. Я дала предварительное согласие на брак с Гарри Перси.
Екатерина выглядела испуганной:
– Ваши родители знают?
– Нет, мадам. Мы любим друг друга. Мы не думали, что они будут против.
Королева нахмурилась:
– Это действительно глупо, госпожа Анна. Вам следовало иметь в виду, что подобное соглашение накладывает на вас такие же обязательства, как собственно брак, и что вы оба должны были сперва получить разрешение от ваших родителей и от короля.
– Я знаю, я все это знаю. – Анна не смогла сдержаться и снова всхлипнула. – Мадам, мы вовсе не собирались оскорблять короля, и, может быть, все были бы довольны нашим союзом, но кардинал сказал «нет». Он назвал меня глупой девчонкой! А потом еще оказалось, что Гарри давно помолвлен с дочерью графа Шрусбери. Его отправили на север, чтобы он женился на ней. А мне приказано покинуть двор! – Она сжала руку королевы. – Ваша милость, я не могу потерять Гарри: я люблю его больше жизни и не хочу оставлять службу у вас. И что мне делать? – Анна уронила голову на руки Екатерины, плечи ее судорожно вздрагивали.
– Я поговорю с королем, – сказала Екатерина. – Но не могу обещать, что это принесет успех.
Пребывая в лихорадочном состоянии, подвешенная между надеждой и отчаянием, Анна отыскала Джорджа и рассказала ему о случившемся. Видя сестру в слезах, брат обнял ее. Его трясло от злости.
– Как он посмел! – ярился он, имея в виду Уолси. – Подождем, что скажет отец!
Поддержка брата утешила Анну. Но от королевы ничего обнадеживающего слышно не было. Екатерина не передала Анне ответ короля – сказала только, что ей придется уехать домой в Хивер.
– Когда придет время, госпожа Анна, можете быть уверены, что вас с удовольствием примут обратно к моему двору, – заверила ее королева.
Анна едва могла держаться.
– Благодарю вас, ваша милость. Вы были очень добры. Но, мадам, со мной поступили несправедливо, и я считаю себя обиженной. – (Уолси за это заплатит!) – Если когда-нибудь это будет в моей власти, я причиню кардиналу столько же неприятностей, сколько он доставил мне!
Королева смотрела на нее во все глаза.
– Надеюсь, со временем вы найдете в себе силы простить его, – сглотнув, сказала она. – А теперь да хранит вас Господь!
«Я никогда не прощу его!» – решила про себя Анна.
И, держа голову высоко поднятой, удалилась. Панцирь снова прочно встал на свое место.
Глава 9. 1523–1524 годы
В Хивере царила невероятная скука, но Анна чувствовала себя такой несчастной, что ей было безразлично, где она находится. Все дни серостью походили один на другой, и ничто не радовало изгнанницу. У нее украли будущее, а настоящее стало невыносимо мрачным и унылым. Что касается прошлого, о нем она не смела вспоминать.
Миссис Орчард подставляла плечо, на котором можно было выплакаться. Мать подбадривала, потом начала умолять Анну подумать о себе, тревога леди Элизабет росла.
– Ты должна собраться, – увещевала она дочь. – В пруду еще много жирных угрей!
Отец, разумеется, остался при дворе. Анна не виделась с ним с тех пор, как впала в немилость, но знала: сэр Томас зол, ярость его не уступает гневу, возникшему, когда Мария призналась, что король сделал ей ребенка и бросил. Злился отец не на Анну, а на это мясницкое отродье, загубившее блестящий брак, который запланировала его дочь и который принес бы ему самому такую славу. Сэр Томас был на стороне дочери, хотя не мог открыто заявить об этом при дворе. Оскорбить короля – это последнее, на что он мог пойти.
О браке, который якобы готовили для нее, никто больше не упоминал.
«Все ложь!» – кипела от злости Анна.
Она снова и снова прокручивала в голове свою беседу с Уолси, имя которого не могла произнести вслух. Ей хотелось, о как же ей хотелось лучше проявить себя в тот момент, поставить кардинала на место, показать ему, кто он такой на самом деле. Но ее время еще настанет. Анна не знала, когда и как это случится, но не сомневалась: ей и ее родным предстоит увидеть падение Уолси. Она поклялась: кардинал будет страдать так же, как заставил страдать ее.
Это было печальное лето, еще сильнее омрачило его известие о смерти королевы Клод от болезни, подхваченной после родов.
– Или от мужа! – едко заметила мать. – Всем известно, что этот сатир – сифилитик.
Для Анны это оказалось новостью, но в Англии люди были склонны верить любым сплетням о короле Франциске и ненавистных французах.
Всю ту гнетущую зиму Анна не могла выйти из депрессии.
В феврале домой на неделю приехал отец и проявил необычное для себя сочувствие.
– Не будь такой грустной, Анна, – посоветовал он. – Время лечит. Мы найдем тебе хорошего мужа.
Анна слабо улыбнулась, думая о том, как ей не повезло. Она сомневалась, что когда-нибудь еще сможет отдать кому-то свое сердце, даже если выйдет замуж.
Отец поднялся наверх, чтобы стряхнуть с себя дорожную пыль и переодеться. Когда он вернулся, то позвал Анну в гостиную. Там стоял полумрак, день клонился к вечеру. Сэр Томас зажег две свечи и сел в просторное кресло у очага.
– Садись! – Он указал ей на кресло напротив. – Я должен кое-что тебе сказать. Гарри Перси женился. Свадьба состоялась в прошлом месяце.
Анна закусила губу. Плакать она не стала. Однако новость о том, что Гарри потерян для нее безвозвратно, стала тяжелым ударом. Она не знала, как такое перенести.
– Спасибо, что сообщили. Предпочитаю услышать это вас, чем от кого-то другого.
– Мария возвращается домой, чтобы родить ребенка. Уилл согласился. Двор – неподходящее место для женщины в ее положении. Ваша мать позаботится о ней. – Сэр Томас произносил фразы отрывисто.
Они все сговорились не выдавать правду Уиллу, который с надеждой ожидал появления ребенка. Анна задумалась, что сказал бы Уильям Кэри, если бы узнал, что это не его дитя, ведь он любил жену. Бедная Мария! Эта ложь была для нее тяжкой ношей.
Анна знала, что король потерял к Марии всякий интерес, как только узнал о ее беременности, и несколько недель, когда Уилла не было рядом, Мария заливалась слезами и негодовала, однако по мере увеличения срока беременности ее мысли все больше занимал ребенок, и Анна начала надеяться, что король превратился в отдаленное воспоминание и не доставит Марии новых проблем. Пусть все думают, что это ребенок Уилла Кэри. А почему бы и нет?
Анну выслали из комнаты.
«Незамужней женщине не пристало видеть, как происходят роды», – сказала мать без всякой задней мысли.
Ей и в голову не пришло, что она прокручивает нож в ране напоминанием о девичестве Анны, которая и сама уже сомневалась, выйдет ли когда-нибудь замуж. Ей исполнилось двадцать три, и скоро она станет слишком старой, чтобы заполучить муженька. Но Анну это больше не беспокоило.
Она спустилась вниз и села в кабинете матери читать книгу. Однако слова скакали перед глазами, и Анна не могла сконцентрироваться, ведь где-то у нее над головой совершалось таинство рождения новой жизни.
Анна встала и подошла к окну. Было ясное апрельское утро, почки на деревьях распускались, и по небу плыли пушистые облака. Сад выглядел прекрасно. Печально не иметь возможности смотреть на эту красоту с любимым мужчиной. К своему ужасу, Анна вдруг осознала, что образ Гарри постепенно меркнет и она не может вспомнить, как он в точности выглядел, как звучал его голос. Она не видела его уже восемь месяцев, и самая сильная душевная буря улеглась. Осталась только пелена грусти, но вскоре она тоже спадет, начнется новая жизнь, а не унылое прозябание.
По замку эхом разнесся крик – крик младенца, который ни с чем не спутать. Подобрав юбки, Анна кинулась наверх.
– Все хорошо? – спросила она через дверь.
Мать открыла, на согнутой в локте руке леди Элизабет лежал завернутый в одеяло младенец.
– Девочка, роды прошли благополучно, – сказала она, – и Мария перенесла их легко, хвала Господу. Но, Анна, посмотри. – Она откинула край одеяла, и показалось маленькое личико – точная копия короля. Глаза матери и дочери встретились.
– Нет смысла поднимать шум, – быстро проговорила мать. – Мы все должны делать вид, что это ребенок Уилла. Будем молиться, лишь бы он не заметил ничего неладного.
Послали гонца, чтобы вызвать Уилла, и через несколько часов он уже прибыл в Хивер.
Анна с матерью присутствовали, когда супруг вошел в спальню Марии, которая сидела, прислонившись спиной к подушкам, и пеленала ребенка.
– Моя дорогая, я так горжусь вами! – воскликнул Уилл.
Мария нервно улыбнулась. Супруг нетерпеливо взял ребенка и уставился на него в восхищении.
– Моя маленькая девочка! Она похожа на Кэри! – Он не заметил коллективного вздоха облегчения, который раздался вокруг.
«Разумеется, – подумала Анна, – король – его кузен, на это и можно списать сходство».
К счастью, никто не упомянул, как велик младенец для семимесячного. Вероятно, Уилл вовсе не представлял, как выглядят новорожденные дети.