Очень жаль, что в мои руки так и не попало ни одной из фотографий с Анечкой, а ведь их делали много раз…
В 70-е годы я была частой гостьей в Польше. Не было месяца, чтобы я хотя бы раз не приезжала туда с концертами. Выступала и с советскими оркестрами, и с польскими. Принимали мой репертуар везде прекрасно. Я работала сольные программы, а при случае участвовала в сборных концертах польской эстрады как гостья из СССР. Вот на этих концертах я часто встречалась с Аннушкой. По иронии судьбы или по желанию Анны, мы всегда оказывались в одной гримёрке. Предполагаю, что она, заранее зная о моём участии, просила об этом организаторов. Как только я открывала дверь, она восклицала: «Ой, Галя, как хорошо, что ты здесь!». Пока гримировались, много разговаривали. Обсуждали всё что можно: моду, музыку, даже личную жизнь. Никогда не забуду один наш разговор. В моей жизни был момент, когда я влюбилась в одного человека и ради него была готова оставить семью, развестись с мужем. Я не понимала, что это временное увлечение. По натуре замкнутый человек, я ни с кем не обсуждала свою личную жизнь, но вот Аннушке я рассказала всё! Она выслушала, одарила меня улыбкой и сказала слова, которые я никогда не забуду: «Галя, не стоит этого делать. Погуляешь – и все вернется на свои места. Не разводись!». Аня смотрела в корень. Из моего романа действительно ничего не вышло, но я не послушалась её совета. Сделала по-своему, развелась, о чём жалею до сих пор.
Я тоже делала Аннушке подарки. Один раз привезла ей большую упаковку настоящего кофе – это был дефицит. Поляки очень любят кофе, и я решила, что это будет самым лучшим подарком. Когда я вручила Ане этот пакет, она даже растерялась: «Галя, ты что?». Ещё я подарила ей свою пластинку, на которой Ане очень нравилась песня «Шум берёз».
После одного из концертов Аня, услышав, как я пою романс «Ямщик, не гони лошадей», подошла ко мне и попросила разрешения исполнять его: «Галя, мне так нравится твой „Ямщик“! Мне бы взять его в свой репертуар!». Я была только рада. Аня взяла этот романс в свой репертуар, но, к сожалению, я так и не услышала его в её исполнении.
Когда я узнала о творческом альянсе Анны Герман с Владимиром Шаинским, я очень обрадовалась, ведь я была первой певицей, кто решился на большой эстраде петь его песни. Его «А лес стоит загадочный» я, несмотря на все запреты худсоветов, исполняла в каждом концерте и, надо сказать, песня благодаря этому стала известной во всем СССР. В те годы песни Шаинского не пропускали, а мне очень хотелось ему помочь. И однажды я услышала, что песни Володи поёт Аня. Да еще как поёт! «Один раз в год сады цветут» неслась из каждого окна.
Примерно в это же время Шаинский показал мне песню «А он мне нравится», я её записала на радио, несколько раз спела в концертах и забыла. Она не пришлась мне по душе. И вот спустя год я слышу, как эту песню спела Аннушка! Я была счастлива! Володя не ошибся в выборе и отдал песню той исполнительнице, которая смогла из неё сделать шлягер.
В моей памяти Анюта, как я её иногда ласково называла, осталась не просто обожаемой певицей! Она осталась человеком, с которым у нас были доверительные, добрые, тёплые отношения. В наших разговорах стиралась грань, которая обычно присутствует в разговорах людей искусства. Мы говорили как друзья, а не как артисты! Только ей одной я доверяла тайны своей души. Только с ней могла разговаривать на любые темы… Мне кажется, что мы с Анной Герман одинаковые певицы. В смысле репертуара, отношения к песне, отношения к зрителю. У нас с ней был одинаковый слушатель: интеллигентный, культурный, который не бил на концертах стулья и не кричал истошно «Браво!». Нас принимали тепло, как-то возвышенно. Наши концерты всегда проходили на высоте…
Мне отрадно, что Аннушку по-прежнему любят. Я принимала участие в гастрольном туре памяти Анны Герман по городам России и бывшего СССР. Везде – аншлаги, везде – радость и восторг зрителей! Тех зрителей, которые четверть века назад ходили на концерты самой Аннушки. В память о ней я пою её любимого «Ямщика». И, когда после этой песни раздаётся гром оваций, я мысленно адресую их на небо… Туда, откуда Анюта теперь на всех нас смотрит и оберегает.
Мне посчастливилось встречаться и работать с великой Анной Герман в последние годы её жизни. Обычно артист имеет своего зрителя, но Герман работала с невероятным успехом с кем угодно: молодёжная аудитория – пожалуйста; ветераны, рабочие, военные, интеллигенция, милиция… Все её концерты проходили на «ура», подчёркиваю – все.
То, что я хочу рассказать, произошло в Белоруссии. Я работал конферансье со многими артистами, и однажды ко мне обратился Николай Канденко (он занимался концертами по Белоруссии) с просьбой провести два концерта Анны Герман: один в Витебске, второй где-то под Полоцком. Оба в помещении Дома офицеров. Я согласился, так как концерты в подобных домах культуры всегда оплачивались наличными деньгами, в отличие от концертов филармонических. У Дома офицеров была своя касса, поэтому после концерта бухгалтер приглашал нас в кабинет, где происходила «выдача конвертов».
Во время съемок на московском телевидении, апрель 1977 года. Фото Алексея Агеева
Один концерт проходил в военном городке под Полоцком, в большом, но старом Доме офицеров, который строили пленные немцы. По всей видимости, ремонта это здание не видело никогда. Зато в гримёрке для Анны был накрыт шикарный стол – виноград, бутерброды с красной икрой, фрукты, сыр, колбаса…
В зале генеральских погон было не сосчитать. Полковники в проходах стояли, как мальчики. В тот же день, буквально за два часа до концерта, мы разговаривали с Анной о провалах. Анна сказала, что, конечно, у неё бывали и более удачные концерты, и менее удачные, но чтобы провал – нет. Бог миловал.
И вот концерт. Кроме широко известных публике песен, в сольной программе Анна пела ещё и польские песни, в основном весёлые. И в финале она хорошо так пританцовывала. А доски, которыми был выстелен пол, были изъедены жучком, и, когда Анна наступила на одну из таких досок, её нога просто провалилась вниз! Слава богу, под досками сцены был бетонный пол, иначе певица могла бы покалечиться.
Мы объявили антракт, Анна пошла в гримёрку – менять порванные колготки. Тут прибегает полковник, заведующий клубом, и буквально умоляет: «Пожалуйста, не жалуйтесь начальству, а то меня в два счета разжалуют, а мне до пенсии два года осталось!». Когда Анна вышла из гримёрки, она его успокоила: «Ничего страшного не случилось, я ведь только колготки порвала, а это поправимо!».
Меня удивило, как спокойно Анна отреагировала на эту неприятность. Другая бы артистка на её месте закатила бы скандал, кричала, ругалась! А она даже не повысила голос! На сцене за время антракта дыру заколотили фанерой, и второе отделение прошло просто великолепно.
Скажу честно, конферансье обычно не смотрят концерт, не слушают артиста, а лишь выходят в нужный момент, объявляют и вновь уходят за кулисы. Не знаю, что меня подтолкнуло, но я остался за кулисами и слушал оба отделения, как пела Анна Герман. До этого я слышал её только по радио. Мне нравилось, но представить, что певица обладает такой фантастической энергетикой на сцене, я просто не мог. Это было что-то потрясающее: когда Анна пела, в зале никто не шелохнулся, не кашлял, не переговаривался, не выходил… Все сидели словно вкопанные, а после каждой песни неистово аплодировали. Было ощущение, что певица заколдовала зал. А ведь её песни были лирическими, сентиментальными, больше женскими, но их с таким удовольствием слушали мужчины! Это была всепоглощающая энергетика! Зритель находился словно под гипнозом – таково было обаяние голоса и личности Анны.
Спустя несколько лет я разговаривал на эту тему с Валерием Леонтьевым, и он поддержал меня, сказав, что это была певица редчайшего дарования. Действительно, помимо уникального голоса Анна обладала сильнейшей внутренней энергетикой. Я за сорок лет работы на эстраде видел многих артистов, почти со всеми работал. Но даю гарантию, что такой энергетики, как у Анны Герман, я не видел даже у Аллы Пугачевой!
На сцене ташкентского концертного зала им. Я. Свердлова, май 1979 года. Фото И. Бутеева
Наш ансамбль «Садо», созданный в 1978 году, часто репетировал в здании, где находился концертный зал имени Я. Свердлова. И конечно, на выступления всех зарубежных артистов мы – молодые артисты – обязательно ходили.
Помню 1979 год. Гастроли Анны Герман! Я с нетерпением ждала, когда смогу вживую услышать мою любимую песню в её исполнении – «Танцующие Эвридики». Это песня с другой планеты! Потрясающее владение голосом!
Помню забитый до отказа зал… Я пристроилась с ребятами на боковых ступеньках выхода. И вот она вышла… Высокая, стройная, пышные волосы собраны… Красавица! Многие песни она пела просто под аккомпанемент рояля. Увы, память стёрла детали, но помню, как восхищённо ловила звуки её голоса (у меня у самой высокое сопрано, и, как профессионалу, мне тем более было интересно слушать такое исполнение), помню, как поразил её рост и не соответствующий ему нежный голос, помню, в голове крутилось: «Она – особенная…». Жаль, не получилось пройти к Анне за кулисы… Я тогда не набралась смелости, хотя очень хотелось пообщаться! Сейчас сожалею об этом…
Моё воспоминание о встрече с Анной Герман короткое, но на всю жизнь! Это было 12 апреля 1980 года. Откуда я так хорошо помню эту дату? Она подписана карандашом на обороте фотографии, где запечатлён момент нашей встречи на сцене!
С Михаилом Рожковым на сцене московского ЦДРИ, 13 апреля 1980 года. Фото Валерия Смирнова