Аня пришла, но без энтузиазма. Она даже не переоделась в спортивную одежду, так и осталась в платьице. Несколько раз бросила мяч в корзину… После этого мы её больше никогда не видели в спортивном зале.
Студентка Анна Герман на геологической практике, 1959–1960 годы, Польша
Аня часто шутила над своим ростом, называя себя «Моё высочество». Но это был её комплекс. Она была на голову выше окружающих – даже тех, к кому она проявляла симпатию… Несмотря на её рост, я видела её большое сердце, наполненное любовью.
Студенческие годы во Вроцлаве, конец 50-х годов
С Аней Герман мы вместе учились в 1955–1961 годах, изучали геологию на природоведческом отделении Вроцлавского университета. На первом курсе ребята, которые с нами учились, подтрунивали над нами: «Геология – не женское занятие». Но никто из девушек не испугался, и, несмотря на трудности учебного процесса, на летние практики, отнимавшие много сил, мы все благополучно окончили наш университет.
На первом курсе у нас уже образовалась компания из четырех подружек: Аня, Елуня, Люся и я – Богуся. Все шесть лет в университете мы были вместе, как говорят, не разлей вода. К экзаменам тоже готовились вместе, разбившись на две подгруппы: Люся и Елуня, я и Аня. Я вслух читала конспекты и учебники, а Аня со слуха запоминала. Все экзамены мы сдавали очень хорошо.
Особенно нам нравилось в июне – июле ездить на летние практики. Наша великолепная четвёрка во главе с Аней всё время пела. Пели мы популярные песенки, итальянские шлягеры и разные песни, которые тогда крутили по радио. Благодаря этому мы могли ходить пешком целый день (иногда по 30 км), дружно напевая. На этих выездах мы ночевали в основном в сельских школах и сами себе готовили еду. В 50-е годы магазинные полки зачастую были пустыми, поэтому в нашем походном котелке обычно оказывалась снедь, собранная нами по дороге, например яблоки с придорожных яблонь.
Однажды Аня пообещала нам приготовить вареники с яблоками. Когда вечером наша группа вернулась на место стоянки в сельскую школу, мы обнаружили на закрытых дверях школы прибитую табличку: «Я слепила 100 вареников, и меня украли нечистые силы!».
Особенно я вспоминаю нашу месячную практику в шахте. Аня, Елуня и я поехали на шахту «Анна» в Пшове (город недалеко от Катовиц. – Прим. авт.). Поселились мы в гостинице для горняков, вместе с нами были практиканты из Кракова и студенты Горного техникума. За каждый спуск в шахту мы получали дополнительное денежное вознаграждение, поэтому с удовольствием делали это каждый день. Однажды один старый работник, увидев на наших лицах слишком довольное выражение лица, предложил нам посмотреть настоящую шахту. В шесть утра следующего дня мы спустились в шахту вместе с горняками, откуда тот старый шахтер провел нас в самые труднодоступные места. Лазы там были 50–60 сантиметров, нужно было ползти, всё время ударяясь спиной или головой о балки. Там было очень сыро, и мы вынуждены были отжимать свои комбинезоны, изображая «хорошую мину при плохой игре». На следующий день за нами в гостиницу вновь прислали работника шахты, но мы были не в состоянии встать с кроватей: всё болело.
28 октября 1958 года, будучи на третьем курсе, я вышла замуж за Хенрика, в которого влюбилась ещё в первые дни обучения. Мне был 21 год. В одном из своих концертов в СССР Аня позже рассказывала зрителям о моей свадьбе и сказала, что мне было тогда 18 лет. Это не так, мне было 18 лет в 1955 году, когда мы познакомились, а в день свадьбы мне был 21 год.
Я хорошо помню свою свадьбу, и как Аня впервые на ней выступила публично в Кафедральном соборе Вроцлава. Аня спросила меня, не буду ли я против, если она споёт «Аве Мария». В Польше есть такая традиция – спеть «Аве Мария» на счастье молодой пары. Я была только рада, но нужно было договориться с органистом. Сейчас не помню его фамилию, но это был профессор музыки. Когда я сказала ему, что однокурсница желает выступить на моей свадьбе, он спросил: «А на кого она учится?». И, когда узнал, что на геолога, категорически запротестовал: «Прошу прощения, но в Кафедральном соборе не может петь кто-либо без подготовки. Вы должны понимать, что свадьба – это вам не какие-нибудь семейные именины, где может петь каждый, кто хочет».
Я настаивала, просила, чтобы он послушал, как Аня поёт. И он согласился. Аня пришла в собор, органист начал играть «Аве Мария» и дал знать, когда нужно вступить… Уже после первых слов этого песнопения органист онемел от удивления… Глянул на Аню и стал играть с ещё большим воодушевлением. Когда закончил – встал, поцеловал ей руку и сказал: «Вы должны заниматься своим прекрасным голосом, оставьте геологию». Во время свадебной церемонии, когда Аня пела «Аве Мария», все были поражены её голосом, а я плакала…
В феврале 1960 года, на пятом курсе, я родила дочь Беату. С тех пор наши контакты с Аней стали редкими. Она уже начала концертную деятельность, много времени проводила в обществе музыкантов. А мы все просто радовались, что наконец-то исполнилась мечта Ани – она начала покорять мир своим пением…
Соседи
Студентка Анна во Вроцлаве. Фото из архива Мариолы Призван
Когда Аня уехала в Варшаву, во Вроцлаве остались её мама и бабушка. Из квартиры с улицы Тшебницкой, где Аня провела юность, они переехали в новые дома на улице Инженерской. Мы были соседями. Если поздно вечером я слышала радостный крик «Аня приехала!» – знала, что в этой квартире сегодня праздник. Аня часто приглашала меня. А я просила, чтобы она что-то спела… Она никогда не отказывалась. Однажды спела песню о матери. Без аккомпанемента, но это было так прекрасно.
Бабушка Анна Мартенс тогда уже была в инвалидном кресле, мама Ани работала в Высшей сельскохозяйственной школе, читала лекции по русскому языку. Бабушка Ани часто мне рассказывала о трагических событиях, которые пришлось пережить их семье. «Аня очень мужественная. Её брат не выдержал голода и скитаний…» – говорила она и всегда плакала.
Анна Герман с самыми родными людьми: мамой Ирмой, бабушкой Анной и тетей Гертой, встреча во Вроцлаве
В начале 60-х я познакомилась с бабушкой Анны Герман – Анной Мартенс – во Вроцлаве, где в то время мой муж служил пастором в костёле адвентистов седьмого дня. Мы довольно часто общались, у нас были тёплые взаимоотношения. Анина бабушка запомнилась мне как искренне верующий человек, чья вера шла глубоко от сердца.
Мама Анны, Ирма, в те годы очень много работала, ей приходилось обеспечивать всю семью, поэтому воспитанием девочки занималась бабушка. Надо отдать должное: Аня была воспитана в религиозном духе, вместе с бабушкой она посещала костёл, бабушка много с ней говорила о Боге. Думаю, это была центральная тема их разговоров.
Через два года после нашего знакомства мы поменяли место жительства и на время наши связи прервались, пока мы не перебрались в Варшаву, где встретились снова.
В начале 70-х Аня очень часто навещала бабушку и маму. Я была свидетельницей одной из таких встреч, когда после очередного концерта Аня приехала к бабушке с большим букетом великолепных красных роз. Она делилась впечатлениями от концерта, много рассказывала – было видно, что между ними тёплые, очень близкие и сердечные отношения. В тот вечер бабушка сказала: «Аня, я очень радуюсь твоим успехам на сцене, но я была бы вдвойне счастлива, если бы услышала твой голос в нашем костёле, чтобы ты спела для Бога». Аня ответила: «Хорошо, бабушка, я обязательно спою в костёле».
Аня действительно хотела спеть в костёле, но ей не разрешили. Она была человеком публичным, к ней было приковано особенное внимание. К тому же петь в костёле на богослужении может только подготовленный человек, видимо, её посчитали неготовой.
Наше общение было довольно частым, я бывала на её концертах, а когда она заболела, мы все навещали её в госпитале на улице Шасерув. Члены нашего костёла организовали у Анны круглосуточное дежурство, так как её состояние с каждым днём ухудшалось. Ни к одному пациенту этого госпиталя не было столько посетителей – её приходили навестить и друзья, и близкие люди. Аня никогда не оставалась одна, она всегда чувствовала поддержку тех, кто её любил. Так было до самого последнего дня…
Фрагмент интервью Анны Герман (1977 год):
«Так вышло, что я очень рано потеряла отца, и все обязанности, которые в семье обычно выполняет глава семьи, приняла на себя моя мама. Она работала с утра до ночи, чтобы устроить наш быт, а на близкое общение с ребенком у неё попросту не хватало времени. Каждый день она приходила с работы смертельно уставшая. Поэтому меня воспитывала бабушка. Мы обе, я и мама, очень любили бабушку. Всё, что во мне заложено, мое отношение к людям, к жизни – это и есть отражение представления моей бабушки о жизни, отражение её жизненных понятий. И хотя бабушки уже нет на этом свете, я по-прежнему в минуты сомнений или радости первым делом думаю: «Ах, надо пойти и всё рассказать бабушке…»»
Фрагмент письма бабушки Анны Мартенс к Анне Герман:
«Милая крошка!.. Ты пишешь, что ты за нас молишься, но знай, что и мои молитвы ежесуточно идут к Богу. Я очень хотела бы, чтобы ты всегда служила Господу. Если бы я с тобой могла говорить, то ты много бы узнала. Ведь Бог нас милует и поддерживает нас, и мы должны быть ему благодарны. Пусть Господь благословит, чтобы что-то получилось с домом. От всей души желаю и молюсь, чтобы это получилось.
Милая Анечка, береги свою ногу и нигде не ходи, чтобы ты поскорее выздоровела. Золото моё и самая милая Крошка, и цветочек, и золотая моя. Твоя бабушка»