Гора говорила с морем, этот разговор девочка услышала уже в первый день. Спустя некоторое время девочка поняла, что гора говорит и с ней, и с сиренью, которая цвела у подножия, с кошачьими лапками, луком и миндалем, росшим в ущельях.
На горе стояло вечное лето, погода всегда была хорошая, и маленькая девочка была счастлива. Мама очень ее любила, а папа гордился ее умом и прилежанием. Кроме того, мама все время, каждый день, повторяла одно и то же, а именно это: какая она счастливая девочка. У нее все хорошо.
Если у человека все хорошо, то он не должен грустить. И это было большим огорчением для девочки. Время от времени ее охватывала необъяснимая грусть. Иногда же ее мучил просто жуткий страх.
Чего она боялась? Она не боялась, что мама может умереть, нет. Но тогда чего же?
Она так этого и не узнала.
Однажды, когда девочка была уверена, что вот-вот умрет от страха, потому что сердце ее колотилось как бешеное и едва не выскакивало из груди, она вдруг нашла чуть заметную тропинку, которая вела внутрь горы. Там находилась пещера, как раз такая, где она могла свободно, не наклоняясь, сидеть. Девочка тут же заметила, что сердце ее перестало болеть.
Девочка почувствовала себя избранной.
Как долго играла она в эту игру? Было ли это одно лето, или их было много? В любом случае потребовались годы для того, чтобы счастливая маленькая девочка наконец поняла, что это опасная игра, игра, которая делает ее бесчувственной и слепой. И, поняв это, стала взрослой и ушла из дома.
Но получилось так, что она взяла с собой гору. Она все время была при девочке, и всякий раз, когда ей становилось грустно или страшно, девочка могла спрятаться в пещере. Постепенно она разлюбила пещеру, стала бояться ее толстых, непроницаемых стен. Но гора возымела над девочкой непреодолимую власть.
Когда же явился принц, и любовь сделала девочку уязвимой, она нашла новое применение своей пещере.
Принц думал, что девочка часто бывает холодной и неприступной, и это действительно было так. Внутри горы царил могильный холод, и всякий, кто долго сидел в пещере, каменел от холода. Посидев в пещере, она не могла биться за свои права, не сгорала от ревности, не кричала, не слушала, не спрашивала, не обвиняла.
Так, помимо своей воли, девочка продолжала убегать в свою пещеру и тем огорчать принца. Но каждый раз долг напоминал о себе, и каждый раз, покидая пещеру, она видела плоды рук своих.
И она вышла замуж и прожила замужем… все дни своей жизни».
Записав свою сказку, Анна, словно разнузданная лошадь, принялась скакать и прыгать по комнате, то и дело пиная стол и стулья.
Она налила себе полный стакан виски и одним глотком его осушила. Комната закружилась у нее перед глазами. Несмотря на безумие опьянения, она продолжала сознавать, что близка к открытию чего-то пропущенного, но очень важного. Она схватила ручку и перевернула страницу.
Вот, нашла: день, когда умер Петер.
День, когда она спала, прижав к себе мертвого младенца.
Когда она погрузилась в нереальный мир, когда она с ребенком на руках бежала в детскую поликлинику.
Бежала, спасаясь от надвигавшегося безумия.
Анна налила себе еще один стакан, выпила и пошла в спальню. Она уснула мертвым сном. Не просыпалась от телефонных звонков и даже не услышала, как вернулся домой Рикард.
Он разбудил ее и сказал:
— Ого, Анна, ты же пьяна!
— Да. Иди и читай.
Когда она проснулась в следующий раз, Рикард сидел возле кровати со стаканом молока и бутербродом.
— Я так и знал, — сказал он. Он помолчал, прежде чем продолжить. — Я не думаю, что тебе грозит безумие. Тебе нет нужды испытывать чувство вины передо мной. Ты ни в чем не виновата. Понимание того, что все люди разные, приходит только со временем и опытом. Нет, это очень опасно, когда у человека есть пещера, куда он может спрятаться. Такой человек никогда не научится бороться.
— А это надо?
— Да.
Суббота. Прогулка.
Анна проснулась рано, приготовила рюкзак с едой и, сев у кухонного окна, принялась смотреть, как солнце рассеивает окутавшую город серую предрассветную мглу.
На небе ни облачка. Судя по всему, погода будет хорошей весь день.
В кухню вошел заспанный небритый Рикард в своем поношенном халате и спросил:
— Как самочувствие?
— Такое ощущение, что у меня в жилах пузырится сироп.
— Какое необычное похмелье.
— Дурак. Я просто счастлива — у меня давно не было такой ясной головы.
— Катарсис?
— Да, что-то в этом роде.
Из кухни она слышала, как он звонил девочкам и приглашал их на воскресную прогулку, удивительную прогулку с сюрпризами, как он выразился. Он уверен, свято уверен, подумалось Анне, что у них есть на это время и желание. Он свято верит в то, что всякие покупки можно отложить.
Когда они выехали на Рослагсвеген, где почти не было машин, Рикард сказал:
— Знаешь, ночью мне пришла в голову одна мысль. Ты потому с таким упрямством цепляешься за жизнь в этих проклятых каменных джунглях, что боишься садов.
— О господи!
«Но ведь он прав, — подумала Анна. — Бетонные пригороды лишены таинственности. В неоновом свете нет места мистике, символам, сокровенным отношениям с деревьями и цветами. Так же как и с горами».
— О господи, — повторила она.
— Что ты имеешь в виду?
— Это очень печально, Рикард, что мы жили так… грустно все эти годы. Как будто в бреду.
Наступило долгое молчание и, совершая обгон, Рикард сказал:
— Для того чтобы изгнать злых гномов, надо расколоть гору.
— Великолепно!
У поворота их встретил пожилой человек, и дальше они затряслись по узкой, вымощенной гравием дороге. Анна подумала, что все хуже, чем она предполагала. Зимой дорогу надо чистить. Весной она залита талой водой. Но вокруг зеленел лес, настоящий дремучий лес с осинами, березами и кленами среди сосен.
Впереди, словно выползли из леса, показались два маленьких домика — дачных домика в стиле шестидесятых. Они как будто спали, поблескивая застекленными верандами. Между осинами блестела вода — не море, но большое тихое озеро.
— Боже мой, — сказала Анна и, видя удивленный взгляд старика, продолжила: — Я просто не могу понять, почему вы продаете этот участок.
— У меня летом умерла жена.
Анна прикусила язык.
Мужчины начали осмотр с колодца. Слышались мудреные слова, вроде «водоносного слоя». Говорили о трудностях с водоснабжением зимой. Анна перестала их слушать и принялась осматривать усадьбу. Как и говорил Рикард, были здесь и горы с плоскими каменными площадками, отвесными обрывами и расщелинами. Все здесь было как она себе представляла множество раз. У озера виднелась маленькая избушка, покосившаяся, заброшенная и удивительная.
Был на участке и фруктовый сад — с подветренной стороны, подальше от озера. Две старые яблони склонялись под тяжестью плодов. Анна прислонилась спиной к шероховатому стволу одной из них и сказала: «Привет». Конечно же она знает эту яблоню уже тысячу лет.
В следующие выходные Анна и Мария поехали в Гётеборг. Мария занялась домом старухи у моря — она убиралась, болтала, готовила еду. Анна почти все время провела с матерью в доме престарелых. Они говорили о Ханне.
— Мне кажется, что я как будто живу с твоей мамой. Кажется, я начинаю ее понимать.
— Знаешь, мне, например, трудно составить представление о тебе и твоей жизни. Ты стоишь слишком близко, и я не могу рассмотреть тебя целиком. Получается, что мы меньше всего понимаем тех, кого больше всех любим.
— Я всегда понимала, что ты очень таинственный человек, и поэтому думаю, тебе стоит рассказать о себе. Ты очень хороший рассказчик, мама.
На обратном пути Анна рассказывала Марии о Ханне из Дальслана.
— Это была твоя прабабушка.
Они вернулись домой. Начался следующий рабочий день. Анна бродила по комнате, переходя от одной книжной полки к другой, и читала названия книг на корешках, ища значимые для нее слова.
Она искала образец?
Нет, задачи ее были сейчас куда более практичными. Она думала о том, что все это надо упаковать и отвезти в домики у озера. Рикард уже сказал ей, как когда-то Рагнар Ханне:
— Здесь масса старого хлама, надо убрать его отсюда.
Она в ответ подумала то же, что подумала Ханна: «Неужели все, что я собирала и копила годами, — всего лишь никому не нужный хлам?»
Она задержалась у полки с лирикой — Экелёф, Стагнелиус, Мартинсон, Бойе. До Анны вдруг дошло, что она охотится за стилем, за маминым стилем. Она подумала и о том, что у каждого человека есть собственный, уникальный и неповторимый стиль. Ясно, что сама она пока его не нашла, да и невозможно найти его здесь. Было бы самонадеянностью с ее стороны думать, что мелодия снова зазвучит сама по себе, как это случилось однажды.
Но если она проявит терпение, если у нее хватит сил ждать, то, возможно, она найдет и свою неповторимую тональность.
ЮханнаРодилась в 1902-м, умерла в 1987 году
Моя жизнь отчетливо делится на две части. Первая часть — это восемь первых лет детства. Эта часть кажется мне такой же долгой, как и следующие семьдесят с лишним лет. Оглядываясь на эту вторую половину, я вижу четыре события, изменившие меня как личность.
Первое событие произошло, когда невидимая рука помешала мне открыть дверь. Это было чудо, позволившее мне прожить осмысленную жизнь.
Следующее решающее событие произошло, когда мне удалось найти работу, которая нравилась, работу, благодаря которой я стала самостоятельным человеком и вступила в социал-демократическую партию.
Потом были любовь и замужество.
Четвертое событие произошло, когда я родила дочь и назвала ее в честь старой повитухи с Норвежских водопадов. Это событие имело продолжение, когда она родила ребенка, а у меня появилась внучка.
То, что происходило между этими событиями, можно назвать обычной женской жизнью: много волнений, тяжелая работа, великое счастье, много побед и еще больше поражений. И, разумеется, заботы и горести, которыми была полна вся жизнь.