[36], который она отрепетировала с хлыстом для верховой езды «Агент Провокатор» (последний она купила по прихоти, когда выбирала новое белье).
Она также приобрела Стивену новые часы «Эпл»: прежние Лолли успела разбить о мраморное основание полотенцесушителя в ванной комнате пентхауса. Она купила себе такие же, но подобрала подходящий браслет из натуральной кожи, отринув тот, который продавал «Эрмес». Она все еще немного беспокоилась о подарке, но напомнила себе, что простила парня, и, возможно, презент станет удачным напоминанием, которое он будет носить каждый день.
Перед уходом в школу Лолли крепко обняла мать, пожелав ей счастливого Дня святого Валентина.
– Напиши мне после визита к врачу, расскажи, что с Кимми, ладно? – попросила она, искренне переживая за младшую сестренку, по крайней мере, в тот момент. Лолли подозревала, что на выздоровление Кимми нет никакой надежды, пока не закончится праздник влюбленных. В конце концов, какая девушка хотела бы, чтоб ей твердили о том, что у нее нет парня, который относился бы к ней так, как относился к Лолли Стивен?
Анна отмечалась в приемной Академии Гринвича до начала уроков, поскольку получила отгул для посещения выставки собак Вестминстерского клуба на Манхэттене. Накануне она пропустила половину занятий, чтобы посмотреть выступление обоих питомцев в группах, в которые входили собаки породы ньюфаундленд. Джемма, не сумевшая взять первые призы как «Лучшая сука», получила приз за стать, что, хотя и было почетно, означало: участвовать в конкурсе она не будет. Но ее брат, Джон Сноу, короткая кличка от Дозорный Джон Сноу, стал лучшим кобелем. Разумеется, он примет дальнейшее участие в соревновании и будет показан в рабочей группе четвероногих, которую будут оценивать в полдень. Если он займет первое место и там, то его допустят к главному событию вечера, где пес станет бороться уже за первый приз в шоу, которое покажут на национальном телевидении. Анна знала, что конкуренция будет жесткой, но сказала себе, что все будет хорошо, даже если Джон Сноу не выиграет. Она должна быть счастлива, что ньюф так продвинулся. Она планировала остаться и наблюдать за празднованием, пока последняя собака, объявленная «Лучшей в показе», не выиграет и не заберет сверкающий кубок.
Домашнее задание она отдала Мэй, секретарше в приемной, одетой во все красное, от туфель до бархатной повязки на голове.
– Не забудь отметиться в театре…
На первом году обучения Анны в Академии там ввели новую политику для Дня святого Валентина, которая запрещала девочкам получать почту во время занятий. В школе, заполненной преимущественно богатыми девицами, на парней оказывалось большое давление, и они дарили возмутительно дорогие подарки. Много лет мальчики из Брансуика шутили о том, что в День В жертв больше, чем в День Д (день высадки в Нормандии). Некоторые девчонки в Академии разрывали отношения, если бойфренды не вручали им что-то действительно потрясающее, или, что еще хуже, преподносили подарок ниже среднего, не способный впечатлить кого бы то ни было.
Все это случилось три года назад, когда в моду вошло дарить подругам розы, доставленные самолетом из Эквадора, что ускользнуло от некоторых невнимательных парней Брансуика, и Мэвис С. тогда крикнула Бриджит Б.: «Эй, Бриджит, я слышала, твои розы даже не с Эквадора!» И две девушки прямо в коридоре бросились друг на друга с клюшками для хоккея на траве. Драка закончилась разбитой губой и сломанной ключицей, а также пятнадцатью швами. После состоялась распродажа футболок и бейсболок «Эй, Бриджит!», что принесло две тысячи долларов для дня прогулов выпускников. Новые школьные правила по поводу Дня святого Валентина теперь диктовали, что посылки могут приходить лишь в восемь утра и в два часа дня, ну а учащиеся отправлялись в Центр сценического искусства школы. Девочкам разрешали смотреть все, что им прислали, но не делиться фото, и до конца занятий ничего нельзя было выносить из помещения.
Когда Анна вошла в школьный театр на пятьсот зрителей, у нее закружилась голова от запаха роз. Поскольку близилось начало первого урока, народу в зале было не так уж много. Анна направилась к тренеру Сайксу, который был на утреннем цветочном дежурстве и носил лавандовую футболку «Эй, Бриджит!» Тренер Сайкс проверил планшет и заявил, что у нее две доставки. Девушка объяснила, что уезжает на целый день, поэтому заберет их сейчас. Они поставила подпись, и тренер добавил, что ее подарки – на сцене, в секции номер одиннадцать.
Последние два года Александр посылал Анне коробку с парой дюжин красных роз на длинном стебле, но, когда они обедали в воскресенье вечером, она специально попросила его не беспокоиться об этом. Она поехала на поезде в Уэстпорт, чтобы встретиться с ним в их любимом французском бистро на ужине накануне четырнадцатого февраля. Молодые люди решили по-настоящему отпраздновать День святого Валентина через две недели: когда Анна поедет в Гарвард, чтоб навестить своего Старика.
Как обычно, они были самой юной парой в ресторане, и Александр распорядился, чтобы к десерту его спутнице принесли розы. Парень всегда был предусмотрителен, но почему-то (и Анна никак не могла объяснить себе это) жесты бойфренда никогда не казались ей романтичными.
Хотя Анна никогда особо и не понимала суеты вокруг Дня святого Валентина. Конечно, она знала, как привлекательны цветы и подарки, и в семнадцать лет получила больше невероятных букетов, чем многие женщины получают за всю свою жизнь. Но из-за некоторого формализма праздника она всегда чувствовала себя странно и немного опустошенно. Кроме того, независимо от настроения, срезанные цветы вызывали у девушки меланхолию. Ей было грустно наблюдать, как из одной лишь прихоти умирает нечто настолько прекрасное.
Отец тоже всегда присылал ей цветы, и сегодня утром, когда она спустилась на первый этаж, они ждали ее на кухонном столе. На карточке было написано: «Для моей прекрасной дочери, от единственного мужчины, который никогда тебя не разочарует. С Днем святого Валентина, Анна! С любовью, папочка». Мать презентовала подарочный сертификат на день красоты в спа-салоне «Четыре сезона».
Анна поднялась по ступеням на сцену, уставленную десятками ваз с розами, по меньшей мере сорока плюшевыми мишками и более чем сотней коробок шоколадных конфет. Просматривая посылки, она задумалась, что, возможно, в этом году обнаружит и цветы от Стивена.
Они не обменивались подарками, но, учитывая помощь Анны в прошлые выходные, он не мог оставить ее без внимания. Брат был невероятно щедрым парнем, тратившим деньги, как сумасшедший. Анна никогда не спрашивала о количестве денег, которые ему выдавали родители, но была в курсе, что получал он больше, чем она. Одновременно она знала: сумма, выделяемая на ее гардероб, вдвое крупнее, чем у Стивена, и это уравнивало их положение.
Стивен объяснял свой чрезмерный потребительский инстинкт наследственностью: корейцы славились любовью к дизайнерским товарам и высококачественной электронике. Анна, наслышанная о таком стереотипе, никогда не использовала его как оправдание, когда на ее карту приходили слишком высокие счета. Что было редкостью для нее – и нормой для брата.
Мать, воспитанная в традициях типичной преуспевающей семьи, никогда ни в чем не нуждалась, но никогда и не кичилась. Она признавалась, что, познакомившись с будущим мужем в Йельском университете, была очарована юношей. Он сразу вскружил ей голову. Каждый год в первый день занятий парень приезжал на лекции на новой шикарной машине, а позже смог похвастаться новенькой оранжевой «Ламборгини». Тогда она поймала себя на мысли, что слоняется у входа, зная, что он, конечно, предложит подвезти ее. Однако девушка сопротивлялась его коварному обаянию и два года подряд отказывалась от подобных предложений. Он интересовал ее, но она была достаточно умна, чтоб понимать, как ведут себя богатые мальчики, и сообразила, что ему нужно еще несколько лет, чтобы стать серьезным женихом.
Мать Анны воспитывали таким образом, что она очень бережно относилась к своей фамилии и репутации. Она не могла стать очередным вычеркнутым именем в списке «Трахнуть» какого-нибудь молодого богатея. Когда в тот осенний день их выпускного года в Йеле он подъехал и спросил ее, не хочет ли она прокатиться и посмотреть на желтеющие деревья, она удивила себя (и его), ответив: «Только если ты пустишь меня за руль». Мать Анны стала первой и единственной девушкой, которой позволено было рулить «Ламборгини», которая и по сей день оставалась любимой машиной ее отца.
Когда Стивену исполнилось семнадцать и он получил права, отец купил сыну «Порше 911 S» с прозрачным верхом. Парень ездил на нем целый месяц, получил три штрафа за превышение скорости, а однажды утром проснулся и обнаружил, что машина исчезла, а ее место занял «БМВ M 5». У Анны был десятилетний универсал «Мерседес» (подержанная «тачка для сиделок») – она настояла на том, что не хочет на шестнадцатилетие ничего шикарного. Анна понимала, что нет смысла в роскошном автомобиле, если он сверху донизу будет покрыт собачьей шерстью и перепачкан слюнями.
Девушка могла водить машину только в Коннектикуте, отец был слишком заботлив, чтобы позволить своей драгоценной дочери садиться за руль в плохую погоду или кататься в большом городе.
– Помни, ты наполовину кореянка, а это значит, что все будут считать тебя как минимум неумелым водителем.
Анна терпеть не могла, когда отец шутил о расовых стереотипах, но как примерная корейская дочь, она знала, что одернуть его невозможно.
Наконец она нашла адресованную ей коробочку в форме сердца, к которой была прикреплена маленькая карточка с посланием от Стивена (почерк брата мог свести с ума кого угодно): «Счастливого Дня В, сестренка. Я стольким тебе обязан! Люблю. Стивен».
Анна открыла коробку и обнаружила, что он прислал в подарок дюжину ее любимых шоколадных мышек «Бердик». Она сунула презент в сумочку и продолжила поиски. Она едва не