может, а ненавидят многие. Что же касается полученных мною историческихсведений, то, свидетель бог и его всевышняя матерь — моя госпожа, я собрала ихиз простых, совершенно безыскусных сочинений и узнала от стариков, которые быливоинами в то время, когда мой отец взял в свои руки ромейский скипетр, но,встретившись с несчастьями, сменили мирские волнения на мирную монашескуюжизнь. Попавшие в мои руки сочинения обладают простым, незатейливым слогом,придерживаются истины; написаны они без всяких ухищрений и риторическойвыспренности. Рассказы стариков по своему языку и смыслу были такими же, какэти сочинения. По ним судила я об истинности своей истории, сравнивая исопоставляя свое повествование с их рассказами, а их рассказы с тем, что янередко слышала от своего отца и от дядей с отцовской и материнской стороны. Извсего этого и выросло древо истины[1457].
Однако вернусь к тому, о чем я повествовала выше: бегству Камицы от варварови его речи, обращенной к гражданам. Как я говорила, Камица рассказал о всехсобытиях и об искусных выдумках императора против исмаилитов. ЖителиКонстантинополя единодушно, в один голос превозносили и славили самодержца,боготворили и восхваляли его военное искусство, не в силах сдержать своихвосторгов. В радостном настроении проводили они домой Камицу, а через несколькодней уже встречали вернувшегося с трофеем победителя, священного самодержца.Так вели себя жители Константинополя. Император явился во дворец и,возблагодарив бога и божью матерь за спасение, вернулся к своему обычномуобразу жизни.
Усмирив внешних врагов и подавив восстания тиранов, Алексей обратил своевнимание на суды и законы, ведь он великолепно разбирался как в военных, так ив мирных делах. Он улаживал дела сирот, охранял права вдов, сурово относился ковсякой несправедливости и лишь изредка позволял себе отдых на охоте и в часыдосуга. Кроме всего прочего, он поступал как истинный философ и в другомотношении: он обуздывал свое тело и делал его покорным своей воле. Большуючасть времени он отдавал трудам, а затем отдыхал оттру-{393}дов. Но досуг был для Алексея тоже трудом: он состоялв чтении и изучении книг и в строгом следовании завету «исследуйте писания»[1458]. Охота и игра в мяч имели для моего отцавторостепенное и третьестепенное значение еще тогда, когда он был молод и эточудовище, болезнь ног, подобно извивающейся змее, не набросилось на него и, какговорится в проклятии, не ужалило его в пятку[1459]. Когда же болезнь началась и стала развиваться, Алексейувлекся гимнастическими упражнениями, верховой ездой и другими забавами; в этомотношении он следовал наставлениям врачебной науки, согласно которой отпостоянной верховой езды рассасывается стекающая жидкость и облегчаетсятяжесть, давящая на тело. Как я говорила выше, эту болезнь мой отец приобрел непо какой иной причине, как из-за трудов и страданий, принятых им на себя радиславы ромеев.
8. Не прошло и года, как до императора дошел слух о переправе куманов черезИстр. Уже в ноябре месяце восьмого индикта[1460], в начале осени, он выступает из царицы городов и,созвав все[1461] свое войско, располагаетего в Филиппополе, в городах Петрич и Триадица, в феме Ниш и дальше доБраничева на берегу Истра. Алексей приказал проявлять большую заботу о конях,чтобы они стали упитанными и смогли носить на себе седоков в бою. Сам оннаходился в Филиппополе — это город в центре Фракии.
С той стороны, где дует северный ветер, город омывает Гебр. Эта река стекаетс вершины Родоп, делает много поворотов и излучин, протекает мимо Адрианополя,принимает в себя много притоков и около города Эноса впадает в море. Когда яговорю о Филиппе, то имею в виду не македонца, сына Аминты (город возник позжеэтого Филиппа), а Филиппа-римлянина, мужа огромного роста и неодолимой силы.Этот город существовал и раньше — до Филиппа, и одни называли его Кринидами,другие — Тримунтом[1462]. Но этот огромныйФилипп расширил пределы города, окружил его стенами, сделал его самым славнымиз фракийских городов, построил в нем огромный цирк и другие удивительныесооружения — их следы я сама видела, по какому-то поводу находясь в Филиппополевместе с самодержцем. Город расположен на трех холмах, каждый из которыхопоясан большой и высокой стеной. Там же, где город спускается на ровное игладкое место, его окружает ров, идущий вдоль Гебра.
Как кажется, город был некогда большим и красивым. Но с тех пор как в давниевремена его поработили тавры и скифы[1463],он приобрел такой вид, в каком я застала его во {394} времяправления моего отца и, судя по нему, решила, что город действительно былраньше большим. Кроме всего прочего, на Филиппополь обрушились бедствия из-замножества живших там нечестивцев: этот город поделили между собой армяне[1464], так называемые богомилы — о их ереси ио них самих я расскажу позже в свое время[1465] — и богоненавистнейшие павликиане, ветвь манихеев,происходящие, как об этом свидетельствует само их имя, от Павла и Иоанна;последние заимствовали свое нечестивое учение у Мани и в чистом виде передалиего своим последователям[1466].
Я хотела коснуться учения манихеев, кратко изложить его и к тому жепопытаться опровергнуть наиболее нечестивые из их догм. Зная, однако, чтоманихейская ересь всем представляется смехотворной, и торопясь продолжить своеповествование, я опущу доводы против нее. Да и вообще, как мне известно, нетолько наши единоверцы, но даже ненавидящий нас Порфирий во многих главахпоказал ее полную бессмыслицу; он самым научным образом рассмотрел глупоеучение манихеев о двух началах, правда, его собственное «единое начало»приводит читателей к платоновскому «единству» или «одному». Ведь мы почитаемединое начало, но не то, которое заключается в одном лике, и мы не принимаем«одного» Платона, то, которое у эллинов — «невыразимое» и «тайное» у халдеев.От него выводят они и многие другие начала, земные и небесные[1467].
Вот этих последователей Мани и сыновей Каллиники, Павла и Иоанна, людейгрубых, жестоких, без колебаний проливающих кровь, победил на войне и захватилв плен славный среди императоров Иоанн Цимисхий; он вывел их из Азии, изобластей Халива[1468] и Армениака, во Фракиюи заставил поселиться около Филиппополя. Он сделал это, во-первых, чтобыудалить их из хорошо укрепленных городов и крепостей, которыми онираспоряжались как неограниченные правители, а во-вторых, чтобы использовать ихкак надежную стражу против скифских набегов, которым постоянно подвергаласьФракия[1469]. Ведь варвары проходили черездолины Гема и совершали набеги на равнину, лежащую у его подножья.
Гем — это огромная горная гряда, вытянутая в линию параллельно Родопам,которая начинается у Эвксинского Понта, проходит вблизи водопадов ипростирается до самого Иллирика. Эта горная гряда, думается мне, рассекаетсяАдриатическим морем, снова продолжается на противоположном берегу и доходит досамих Геркинийских лесов[1470]. Оба еесклона населяют многочисленные и богатые племена: на северном{395} живут даки и фракийцы, на южном — фракийцы и македонцы.Через Гем проходили с давних времен кочевники-скифы, пока копье Алексея имногочисленные битвы совершенно их не уничтожили; всем своим войском онинаносили ущерб Ромейской державе и особенно близлежащим городам, главным изкоторых был знаменитый Филиппополь.
Но Иоанн Цимисхий превратил еретиков-манихеев из врагов в союзников пооружию и, таким образом, выставил надежную защиту против кочевников-скифов. Стех пор города освободились от постоянных набегов. Манихеи же, люди по своейприроде свободолюбивые и непокорные, стали вести привычный им образ жизни ивернулись к своим обычаям. Все жители Филиппополя, за исключением немногих,были манихеями, они притесняли находившихся в городе христиан, грабили ихимущество, не обращая никакого или почти никакого внимания на посланцевимператора. Число манихеев возрастало, и вся округа Филиппополя сталаеретической. К тому же к ним влился горький поток армян и другой, берущийначало, от мутных источников Якова[1471].Это было, как бы сказать, стоком всякой скверны. Еретики различались в учениях,но в восстаниях все они были согласны с манихеями[1472]!
Мой отец-самодержец применил в борьбе с ними весь свой большой военный опыти одних захватил без боя, других обратил в рабство с помощью оружия. Такоеистинно апостольское деяние взял на себя и свершил этот великий человек! Какойиз его поступков не достоин похвалы? Может быть, он небрежно относился к своимвоенным обязанностям? Нет, Восток и Запад наполнил он своими военнымиподвигами. Может быть, он презирал образование? Тоже нет, ибо как никто другойизучал Алексей священное писание, дабы отточить свой язык для схваток серетиками. Только он один с одинаковым успехом умел пользоваться оружием исловесными доводами, оружием побеждая варваров, словами одолевая врагов бога;так и тогда, выступив против манихеев, он завязал с ними скорее апостольское,чем военное сражение. Я бы назвала его тринадцатым апостолом, хотя некоторыеприписывают такую славу Константину Великому. Мне же кажется, что Алексея можносчитать равным самодержцу Константину или же, чтобы избежать возражений,