[1500], — говорит Гомер. Победу, связанную с опасностью, имеетв виду и поговорка «кадмова победа». Мне кажется вполне разумным также и вовремя самой битвы применять военные хитрости и каверзы, если только войско посвоей силе уступает вражескому. Каждый желающий может почерпнуть из истории,что победы бывают не одинаковы и не единообразны, а издавна и понынедостигаются различными способами, так что победа одна, средства же, которыми еезавоевывают полководцы, различны и многообразны по своей природе. Одни изнекогда прославленных полководцев, по-видимому, побеждали противников припомощи силы, другие для достижения победы нередко прибегали к иным средствам.Что же касается моего отца-императора, то иногда он побеждал противников силой,иногда умом, а случалось, что в ходе самой битвы выдумывал какой-нибудь хитрыйплан, отважно осуществлял его и добивался победы. То прибегая к военнойхитрости, то действуя силой, он нередко совершенно неожиданно воздвигал трофеи.Ведь это был человек, менее чем кто-либо другой боявшийся опасностей, иопасности постоянно подстерегали его, но в одних случаях он встречал: их соткрытой головой и вступал в бой с варварами, в других притворялся, чтоуступает врагу, и делал вид, что боится, если, конечно, в этом быланеобходимость и этого требовали обстоятельства. Коротко говоря, он побеждал,отступая, и брал верх, {404} преследуя; падая и низвергая, онподобно триболе всегда принимал прямое положение[1501].
Вновь заговорив об этом, я хочу отвести от себя упрек в хвастовстве; как янеоднократно говорила в свое оправдание, эти слова рождает не преданность отцу,а существо дела. Разве интересы истины мешают мне одинаково любить отца иистину? Ведь я решила писать правду, и к тому же правду о доблестном муже. Еслиже случилось так, что он оказался отцом автора, то пусть его имя войдет в моесочинение как нечто побочное, а повествование придерживается природы истины.Ведь я уже имела случаи проявлять любовь к отцу и этим заточила копья инавострила мечи многих своих врагов. Об этом знают те, кому знакомы мои дела.Но в историческом сочинении я не преступлю границ истины. Одно время — длядочерней любви, и тогда я проявила мужество, другое — для истины, и если ононаступило, я не стану им пренебрегать. А раз, как я сказала, и это время выдаетво мне любящую дочь, то я не хотела бы, чтобы людское недоброжелательствозатемнило истину. Однако вернемся к нити моего повествования.
Все то время, в течение которого там был разбит шатер самодержца, Алексей неимел иного занятия, кроме зачисления в войско новобранцев и тщательногообучения их натягивать лук, потрясать копьем, править конем и становитьсярасчлененным строем[1502]. Он обучал воиновновому боевому порядку, который он изобрел, а случалось, что и сам выезжалвместе с ними, объезжал фаланги и давал полезные советы.
Солнце уже сошло с больших кругов и, миновав осеннее равноденствие,опустилось на южные круги; самодержец счел это время удобным для похода и совсем войском выступил по направлению к Иконию, согласно тому намерению, котороеимел с самого начала. По прибытии в Никею он выделил из состава войскалегковооруженных воинов во главе с опытными военачальниками, приказав им сцелью добычи фуража двигаться впереди и совершать силами отдельных отрядовнабеги на турок. Он велел им, однако, в случае если бог дарует победу и ониобратят врагов в бегство, не увлекаться преследованием, а удовлетворившисьдостигнутым, сохраняя порядок, возвращаться назад.
Прибыв вместе с самодержцем в место, лежащее...[1503], которое местные жители называют Гаита[1504], они сразу же отправились вперед, а Алексей выступилоттуда со всем войском и подошел к мосту около Пифика. Затем в три дня онпрошел через Арменокастр и так называемые Левки[1505] и при-{405}был на равнину Дорилея.Видя, что ее площадь достаточна для построения боевых порядков, он, желаяосмотреть все войско и оценить его мощь, расположился на этой равнине лагереми, воспользовавшись удобным случаем, выстроил воинов тем самым строем, которыйдавно изобрел и часто рисовал на листах, чертя расположение боевых порядков(ведь он не был несведущ в элиановой тактике)[1506].
Из своего немалого опыта император знал, что боевой порядок турок строитсяне так, как у других народов, не как у Гомера «щит со щитом, шишак с шишаком,человек с человеком»[1507], а правый, левыйфланги и центр турецкого строя расположены на определенном расстоянии друг отдруга, и фаланги стоят как бы разорванно. Если враг нападает на правый илилевый фланг, на него обрушивается центр и часть строя, расположенная за ним, иони, как ураган, сметают противника. Что же касается вооружения, то турки, не впример кельтам, мало пользуются копьями, а стараются окружить врага со всехсторон и обстрелять его из луков; защищаться турки предпочитают издали. Когдатурок преследует, он захватывает свою жертву при помощи лука; когда егопреследуют самого, одолевает врага при помощи стрел; турок мечет стрелу, истрела на своем лету поражает коня или всадника; пущенная сильной рукой, онапронзает тело насквозь. Вот какие искусные лучники турки[1508].
Многоопытный император принял это во внимание и потому, сам расположивбоевые порядки, построил фаланги таким образом, что турки должны были стрелятьс правой стороны — туда, где воины защищены щитами; наши же могли метать стрелыслева[1509] — туда, где тело открыто.Император решил, что его боевые порядки непобедимы; он был восхищен их силой исчитал, что идея такого строя внушена ему богом, а боевые порядки выстроеныангелами. Все кругом были восхищены, обрадованы и вдохновлены изобретениемсамодержца[1510]. Он же, думая о своемвойске и равнинах, через которые оно должно было пройти, размышляя о силе икрепости боевых порядков, черпал из дум благие надежды и молил бога осуществитьих.
4. Выстроив таким образом войско, Алексей прибыл в Сантаварис[1511]. Распределив всех военачальников, онпослал Камицу против Поливота и Кедреи[1512](это хорошо укрепленный городок, находившийся под властью султана по имениПухей[1513]), а Стипиоту...[1514] выступить против варваров в Амории.Узнав о его решении, два скифа перебежали к Пухею и сообщили ему о наступленииКамицы и о приближении {406} самодержца. Охваченный ужасом,Пухей тогда же, в среднюю стражу ночи, покинул город и ушел со своимисоплеменниками. На рассвете Камица прибыл в город, но не обнаружил там ниПухея, ни вообще турок. Найдя в городке (я говорю о Кедрее) немало добра, онтем не менее не польстился на него, а был очень удручен, как охотник, из руккоторого ускользнула добыча. Не задерживаясь, Камица повернул коня, направилсяк Поливоту, неожиданно напал на врага, убил бесчисленное множество варваров,взял добычу и пленных, расположился в тех местах лагерем и стал поджидатьприбытия самодержца.
Стипиот по прибытии в Пиманин сделал то же самое и вернулся к императору.Самодержец же на закате достиг Кедреи. К нему сразу же явилось несколько воиновс сообщением, что в близлежащих городках — владениях некогда знаменитого Вурца— находится бесчисленное множество варваров. Выслушав это известие, императорнемедленно приготовился действовать. Он сразу же призвал сына этого Вурца поимени Варда[1515], Георгия Левуна и скифа,на скифском языке именовавшегося Питикой, вместе с их воинами, образовалбоеспособный отряд и выслал их против варваров с приказом по прибытии на местоотправить воинов в набеги, разорить все соседние селения, а их жителей выселитьи привести к нему. Они сразу же отправились в путь, а самодержец, преследуяпрежнюю цель, торопился достичь Поливота и затем дойти до Икония.
Такое намерение было у императора, и он уже собирался без промедленияприступить к делу, как получил известие, что варвары и сам султан Сулейман,узнав о его наступлении, сожгли в Азии все пашни и луга, так что не осталось нипищи для людей, ни корма для коней. Кроме того, дошли сведения о новомнаступлении варваров из северных областей[1516], и крылатая молва облетела всю Азию. Император боялся,что по пути в Иконий его войско из-за недостатка пищи падет жертвой голода, и вто же время опасался ожидавшегося наступления варваров. И вот он принимаетразумное и смелое решение — спросить бога, как ему поступить, — отправиться кИконию или же выступить против варваров, находившихся у Филомилия. Он записалсвои вопросы на двух листках, положил их на святой престол и провел всю ночь вусердных молитвах и песнопениях. Утром явился священник, в присутствии[1517] всех развернул один из листков и прочелсамодержцу повеление отправляться по дороге в Филомилий[1518]. Вот что я хотела рассказать о самодержце.{407}
Тем временем Варда Вурц, следуя по уже упомянутой дороге, увидел, какбольшое войско спешит перейти через мост Зомпи[1519] и соединиться с Моноликом. Варда сразу же вооружается,вступает с ним в бой на равнине Амория и разбивает противника наголову. Нодругие турки, направлявшиеся к Монолику из восточных областей, натолкнулись на