притаившуюся в норе змею, и вывел на свет мой отец. Он отложил своимногочисленные заботы о западных и восточных делах и обратился к вопросамдуховного свойства. Ведь Алексей во всех отношениях был выше всех: в искусствеобучения он достигал бóльших успехов, чем профессиональные учителя[1561], в битвах и походах превосходил тех, ктовызывал восхищение воинской доблестью.
Слух о богомилах уже разнесся повсюду. Был некий монах Василий[1562], который весьма ловко распространялнечестивое учение богомилов. У Василия было двенадцать учеников, которых онименовал апостолами; он привлек к себе также и учениц — женщин, безнравственныхи мерзких[1563], и повсюду, таким образом,сеял заразу. Как огонь, охватывало зло многие души[1564]. Не вынесла этого душа императора, и он занялсярасследованием ереси. Некоторые из богомилов были доставлены во дворец, и всеони называли Василия учителем, главой и руководителем богомильской секты. Одинже из них, некий Дивлатий, на допросе не хотел сознаться и лишь после того какбыл подвергнут пыткам показал на упомянутого Василия и на тех, кого тот избралсебе апостолами. Многим лицам поручил самодержец розыски Василия, и вотобъявился главный служитель Сатанаила[1565]Василий — человек в монашеском одеянии, с иссохшим лицом, безбородый, высокогороста, весьма ловкий в распространении нечестивого учения.
Самодержец, желая убеждениями принудить Василия раскрыть перед ним своисамые затаенные мысли, призывает его {419} к себе,воспользовавшись благочестивым предлогом. При появлении Василия Алексейподнялся с места, посадил его возле себя и разделил с ним трапезу, затем,опустив леску и насадив на крючок приманку, он дал проглотить ее прожорливомучудовищу. Весь яд влил он в глотку этого мерзкого монаха. Вместе с тем онвсяческим образом делал вид, что хочет стать его учеником, и не только он сам,но и его брат — севастократор Исаак. Алексей притворился, будто готов принятьслова Василия за глас божий и полностью подчиниться ему, если только мерзейшийВасилий позаботится о спасении его души. «Почтеннейший отец (император обмазалсладостью чашу, чтобы одержимый бесом изрыгнул свою желчь), — говорит он, — явосхищаюсь твоей добродетелью и желаю познать проповедуемое твоей святостьюучение, ибо наше, можно сказать, плохо и не ведет к добродетели». Василийсначала притворялся: будучи настоящим ослом, он напяливал на себя львиную шкуруи не поддавался на эти речи, тем не менее он возгордился от почестей — ведьимператор даже посадил его с собой за стол. Во всем помогал Алексею и вместе сним устраивал эту инсценировку его брат — севастократор. В конце концов Василийвыложил учение своей секты. Каким образом это происходило?
Помещение, где находились императоры вместе с этим негодяем, открытоговорившим и выкладывавшим все, что у него было на душе, отделялось от женскойполовины занавесом; за этим занавесом писец и записывал все, что говорилось.Болтун разглагольствовал, как учитель, император изображал из себя ученика, а вэто время секретарь записывал поучения Василия. Все — дозволенное инедозволенное, говорил этот богомерзкий муж, не умолчав ни об одной из своихбогопротивных догм[1566]. Он с презрениемотзывался о нашем богословии, клеветал на все церковное управление и, о ужас,святые храмы именовал храмами бесов; он также порицал и объявил дурнымпочитание тела и крови того, кто был первым архиереем и первой жертвой[1567].
Что же дальше? Император сбрасывает маску и поднимает занавес. Собрался весьсинклит, сошлось воинство, присутствовало и высшее духовенство. На патриаршемтроне царицы городов восседал тогда блаженнейший среди патриархов кир НиколайГрамматик. Огласили богопротивное учение Василия — улики были неопровержимыми.Обвиняемый ничего не отрицал, но сразу же вступил в открытый спор; он уверял,что готов к огню, бичеванию и любому виду смерти — ведь эти погрязшие взаблуждении богомилы считают, что могут безбо-{420}лезненноперенести любое наказание, ибо ангелы якобы вынесут их из самого костра[1568]. Хотя все порицали Василия за нечестие,и в том числе те, кто разделял его гибельное учение, сам он — мужественнейшийбогомил — оставался непреклонным. Несмотря на то, что Василию угрожал и костери другие беды, он не отступал от беса и находился в объятиях своего Сатанаила.В то время как Василий пребывал в заключении, император неоднократно приглашалего к себе и призывал отказаться от нечестивого учения, тем не менее тотоставался равнодушным к призывам императора.
Но я не обойду молчанием случившегося с ним чуда. До того как император сталболее сурово с ним обращаться, Василий, уже раскрыв свое нечестивое учение,отправился в один домик, расположенный вблизи императорских палат, незадолго доэтого построенный для него. Был вечер, на безоблачном небе сияли звезды, имолодая луна озаряла вечернюю тьму. Когда монах зашел среди ночи в комнату, внее сами собой градом полетели камни. Ничья рука не метала их, и никто незабрасывал ими одержимого бесом святошу. По-видимому, гнев рассерженных,пришедших в негодование бесов — подручных Сатанаила — был вызван тем, чтоВасилий раскрыл императору тайны и тем самым навлек тяжелые гонения наисповедуемое им лжеучение. Рассказал об этом некий Параскевиот, который былприставлен сторожем к этому одержимому, чтобы он не мог ни с кем вступать вбеседы и передавать таким образом заразу. Этот Параскевиот страшной клятвойклялся, что слышал шум падавших на землю и на крышу камней, видел непрерывнолетевшие камни, однако нигде не обнаружил того, кто мог бы их бросать. Градукамней сопутствовало землетрясение: почва волновалась, а крыша дома скрипела.Параскевиот же, по его собственным словам, сохранял присутствие духа до тогомомента, как понял, что это дело рук бесов, но, увидев, что камни, какговорится, дождем сыплются сверху, а старикашка-ересиарх удалился и заперся вдоме, он, приписав это дело бесам, уже не отдавал себе отчета в том, чтопроисходит.
9. Это о чуде. Намеревалась я рассказать о всей ереси богомилов. Но, какговорит где-то прекрасная Сапфо[1569], мнемешает стыд. Ведь я, пишущая историю, — женщина, к тому же самая уважаемая изцарственных особ и самая старшая из детей Алексея. Кроме того, надлежит хранитьмолчание о том, о чем говорят повсюду. У меня есть желание подробно описатьбогомильскую ересь, и тем не менее я не делаю этого, дабы не осквернять свойязык. Тех же, кто желает точнее узнать {421} о ересибогомилов, я отсылаю к книге под названием «Догматический паноплий»,составленной по приказу моего отца.
Был некий монах по имени Зигавин, хорошо известный моей госпоже, бабушке состороны матери, и всему священническому сословию. Он досконально изучилграмматику, не пренебрегал риторикой и как никто другой знал догматы церкви.Его-то и призвал к себе самодержец и приказал изложить по порядку каждое вотдельности все еретические учения, сопроводив их опровержениями святых отцов,а ересь богомилов описать в том виде, в каком преподавал ее этот нечестивыйВасилий. Вот эту книгу и назвал самодержец «Догматическим паноплием», она и досих пор носит это имя[1570]. Но пусть моеповествование вновь обратится к описанию гибели Василия.
Самодержец вызвал отовсюду учеников и единоверцев Василия — прежде всего ужеупомянутых двенадцать учеников — и выяснил их образ мыслей. Были они в полномсмысле слова учениками Василия. Ведь зараза проникла и в знатные семьи иохватила множество народа. Вот почему он сразу же приговорил к сожжению всехеретиков: и корифея и хор. Когда уличенные в богомильстве были собраны вместе,одни из них продолжали отстаивать свое еретическое учение, другие полностьюотказывались от него, решительно возражали обвинителям и высказывали своеотвращение к богомильской ереси. Так как самодержец не мог питать к нимдоверия, то, для того чтобы какой-нибудь христианин не затесался средибогомилов, а богомил не ускользнул от него под видом христианина, он изобрелнекий новый способ, благодаря которому можно было обнаружить истинныххристиан.
На следующий день Алексей воссел на свой императорский трон. В тот деньприсутствовали многие члены синклита, священного синода и наиболее достойные изчисла ученых назиреев[1571]. Все обвиняемыев богомильской ереси были выведены на середину, и самодержец приказал вновьподвергнуть допросу каждого из них. Одни признали себя богомилами и ревностноотстаивали свою ересь, другие же решительно отпирались, называли себяхристианами и ничего не признавали, когда их обвиняли. Тогда Алексей, нахмуривброви, сказал: «Сегодня будут зажжены два костра, в центре одного из них вземлю будет вбит крест; затем каждому будет предоставлен выбор: желающиеумереть в христианской вере, отделившись от остальных, взойдут на костер скрестом, а придерживающиеся богомильской ереси будут брошены в другой костер.Ведь лучше самому умереть как христианину, чем, оставаясь жить, подвергнутьсяпреследованиям как богомил и возмущать {422} совесть многихлюдей. Итак, пусть каждый идет, куда захочет»[1572]. Сообщив такое богомилам, император сделал вид, чтопокончил с этим делом. Обвиняемых немедленно взяли и увели, а в это времясобралась большая толпа стекшегося отовсюду народа. В месте под названиемЦиканистр[1573] разожгли костры в семь раз,как говорит певец, сильнее, чем их обычно разжигали[1574]