. Даже если бы онвышел из Гидрунта с началом дня, пришлось бы плыть ночью, и, может быть,попасть в шторм. Чтобы избежать этого, Ро-{87}берт решил навсех парусах отправиться из Бриндизи в Диррахий. Этим он сокращал длину пути,так как Адриатическое море в том месте сужается. Он не оставил сына Рожеранаместником Апулии, как намеревался прежде. Не знаю по каким причинам, но онпеременил свое решение и взял его с собой. По пути к Диррахию Роберт снарядилотряд, который напал на хорошо укрепленный город Корфу[176] и некоторые другие наши крепости и захватил их.Ожидалось, что Роберт, взяв заложников из Лонгивардии и Апулии и обложив всюстрану денежными поборами и данью, прибудет в Диррахий.
Дукой всего Иллирика был тогда Георгий Мономахат[177], назначенный на эту должность самодержцем Вотаниатом.Раньше он отказывался от назначения и вообще не соглашался на исполнение этойслужбы. В конце концов, однако, согласился из-за варваров-рабов самодержца (этобыли скифы Борил и Герман), которые испытывали к нему ненависть, постояннооговаривали его перед самодержцем и возводили на него всякую напраслину[178]. Эти рабы до такой степени разожгли противнего гнев императора, что Вотаниат, обращаясь к императрице Марии, сказал: «Яподозреваю в этом Мономахате врага ромейского государства».
Об этом услышал алан[179] Иоанн — лучшийдруг Мономахата. Зная о ненависти скифов и их постоянных наветах, Иоанн явилсяк Мономахату, передал ему слова как императора, так и скифов и советовал емупозаботиться о своем спасении. Мономахат, будучи человеком умным, приходит кимператору, смягчает льстивыми словами его гнев и добивается службы в Диррахии.Отправляясь в Эпидамн, он получил письменный указ о назначении на пост дуки[180] и так как эти самые скифы — Герман и Борил— всячески старались ускорить его отъезд, на следующий день уехал изцарственного города в Эпидамн и в область Иллирика.
Однако около места под названием Пиги[181](там сооружен знаменитый среди храмов Византия храм моей госпожидевы-богоматери) он встречается с моим отцом Алексеем. Они увидели друг друга,и Мономахат начал взволнованно рассказывать великому доместику: изгнанником онстал из-за Алексея и своей к нему дружбы; эти скифы Борил и Герман, которые навсе взирают с вожделением, обрушили на него всю силу своей завистливойненависти и изгоняют его под благовидным предлогом из круга близких и из милогоему города. Он подробно изложил печальную повесть о том, как его оболгали передимператором, и рассказал, что он вытерпел от этих рабов. Доместик Запада сделалвсе возможное, чтобы утешить {88} Мономахата. Ведь Алексейумел облегчать отягченные горестями души. В конце концов Мономахат сказал, чтобог будет их судьей, попросил Алексея не забывать их дружбу и отправился вДиррахий, предоставив Алексею следовать в царственный город.
По прибытии в Диррахий Мономахат услыхал сразу две новости: о приготовленияхтирана Роберта и о восстании Алексея. Он колебался и обдумывал свое положение,внешне держался враждебно по отношению к обоим, но его замысел был гораздоглубже, чем открытая вражда. Великий доместик письмом сообщил ему о событиях: отом, что он опасался ослепления, что приготовлялось установление тирании ипоэтому он поднялся на борьбу с тиранами. Он потребовал, чтобы Мономахатвыступил на помощь другу и отправил ему средства, которые он только сможетгде-либо для него собрать. «Ибо, — писал Алексей, — мне нужны деньги, безкоторых ничего нельзя сделать».
Мономахат денег не отправил, но ласково обошелся с послами и вместо денегвручил им письма следующего содержания. Он поныне верен старой дружбе и обещаетхранить ее впредь. Что же касается просимых денег, то он и сам страстно желалбы послать Алексею столько, сколько тому надо. «Но справедливая причинаудерживает меня от этого. Ведь если я сразу же подчинюсь твоим приказаниям, тотебе самому покажется, что я поступил некрасиво и недоброжелательно поотношению к императору, ведь я назначен императором Вотаниатом и поклялся вернослужить ему. Если же высший промысел возведет тебя на престол, то я, как ипрежде, буду тебе верным другом и преданным слугой».
Я решительно осуждаю Мономахата, который, набросав такой ответ моему отцу,одновременно заискивал и перед ним (я имею в виду своего отца) и передВотаниатом, вступил в еще более откровенные переговоры с варваром Робертом исклонялся к открытому восстанию. Как это характерно для людских нравов,изменчивых и меняющих окраску сообразно обстоятельствам! Для общего дела всетакие люди вредны, по отношению же к самим себе они весьма осмотрительны изаботятся только о собственном благе, хотя и в этом большей частью не имеютуспеха. Однако конь исторического повествования свернул с дороги, вернем его,вырвавшегося из узды, обратно на прежний путь.
Роберт, который и раньше горячо стремился переправиться на наш берег имечтал о Диррахии, теперь особенно загорелся этой идеей, душой и телом рвалсяон к этой морской {89} экспедиции, торопил и речами подстрекалвоинов. Мономахат же, приняв такие меры, позаботился и о другом безопасномубежище для себя. Письмами он добился дружбы эксархов Далмации Бодина иМихаила[182] и подарками приобрел ихблагосклонность. Этим он как бы отворил для себя разные двери, ибо, если егонадежды на Роберта и Алексея не оправдаются и оба они откажутся от него, онтотчас же, как перебежчик, уйдет в Далмацию к Бодину и Михаилу. Ведь еслипервые станут его врагами, то у него останется надежда и на Михаила и наБодина, к которым он приготовился перейти в том случае, если Алексей и Робертстанут враждебно относиться к нему.
Но довольно об этом, пора уже обратиться к царствованию моего отца иповедать, как и по каким причинам он вступил на престол. Ведь я решиларассказать не только о том, что он совершил до вступления на престол, но и отом, в чем он преуспел и в чем потерпел неудачу, будучи императором. И я сделаюэто, если даже на пути историка мне встретятся лишь одни промахи моего отца. Яне буду щадить его как отца, если встречусь с какими-либо его неудачнымидействиями. Но я и не буду обходить молчанием его успехи из боязни навлечь насебя подозрение в том, что пишу о нем как дочь об отце. Ведь в обоих случаях янанесла бы ущерб истине.
Такова, как я неоднократно говорила выше, моя цель, а предметом моегоповествования является мой отец — император. Роберта оставим там, куда егопривел рассказ, и обратимся к императору, а войны и сражения с Робертом найдутсебе место в другой книге.
Книга II
1. Желающих знать, откуда происходил самодержец Алексей и какого он былрода, я отсылаю к сочинениям моего кесаря[183]. Оттуда же можно почерпнуть сведения и об императореНикифоре Вотаниате.
Мануил — старший брат Исаака, Алексея и других детей Иоанна Комнина[184] (моего деда со стороны отца) — былстратигом-автократором всей Азии; на эту должность он был назначенцарствовавшим ранее императором Романом Диогеном[185]. Что же касается Исаака, то он получил власть дукиАнтиохии[186]: оба они вели многочисленныевойны и соорудили немало трофеев в знак победы над противником. После нихстратигом-автократором был назначен мой отец Алексей,кото-{90}рого царствовавший тогда Михаил Дука отправил противРуселя[187].
Император Никифор видел искусство Алексея в военных делах, до него дошлислухи о том, как тот, находясь со своим братом Исааком на Востоке, несмотря наюный возраст, участвовал во многих сражениях и показал себя доблестным воином;знал он и о том, что Алексей одержал верх над Руселем. Поэтому Никифор так жесильно, как и Исаака, полюбил Алексея; он прижимал к груди обоих братьев,ласково смотрел на них, а иногда удостаивал совместной трапезы. Этовоспламенило против них зависть, особенно со стороны двух уже упоминавшихсяварваров-славян: я говорю о Бориле и Германе. Они злились, видя расположениеимператора к братьям и то, что те остаются невредимыми под градом стрелненависти, которые они в них мечут при каждом удобном случае.
Хотя подбородок Алексея еще не покрылся первым пухом, император, видявсесторонние успехи юноши, назначает его стратигом-автократором Запада и даетему почетный титул проедра. Уже достаточно было сказано о том, какие трофеи онсоорудил на Западе, скольких мятежников победил и доставил в плен кимператору.
Это-то и не нравилось рабам и еще более распаляло огонь их зависти. Онинедовольно ворчали, таили в себе злобу на братьев, часто доносили на нихимператору, иногда порицали их открыто, иногда клеветали через подставных лиц;они изо всех сил старались любыми способами уничтожить Комниных[188]. Очутившись в затруднительном положении,Комнины решили привлечь на свою сторону слуг женских покоев и через нихдобиться большей благосклонности императрицы. Ведь эти мужи обладали большимобаянием и знали немало средств, чтобы смягчить даже каменные сердца. В этомделе преуспел Исаак, которого еще раньше императрица избрала в мужья своейдвоюродной сестре[189]. Исаак отличалсянеобычайным благородством в речах и делах и был очень похож на моего отца. Егодела шли хорошо, и Исаак горячо заботился о брате; насколько Алексей помогалему раньше в устройстве этого брака, настолько он стремился теперь недопустить, чтобы его брат отдалился от императрицы. Говорят, Орест и Пилад