не подозревавшему Адриану о том, как Диоген с мечом явился в дом и как еговытолкали за дверь; Алексей делится с братом своими опасениями, как бы Диогенне поспешил при первой возможности привести в исполнение свой старый замысел.Тогда же император приказывает доместику зазвать Диогена в палатку, с помощьюмедоточивых слов и всевозможных обещаний убедить его открыть все свои замыслы ипосулить ему безопасность и полное прощение в будущем, если только Диогенничего не скроет и выдаст сообщников.
Рассказ Алексея поверг Адриана в отчаяние, тем не менее он отправилсяисполнять приказ. Но ни угрозами, ни обеща-{257}ниями, нисоветами не удалось ему убедить Диогена хоть частично раскрыть свои замыслы.Что же дальше? Великий доместик очень опечалился, ибо понял, навстречу какимбедствиям идет Диоген. Адриан был женат на младшей из сводных сестер Диогена[908] и поэтому так упорно, со слезами на глазахобращался с мольбами к своему шурину. Ему, однако, не удалось убедить Диогена,хотя Адриан был весьма настойчив и напомнил ему один эпизод из прошлого.Однажды самодержец играл в мяч на ипподроме Большого дворца[909]; туда с мечом под одеждой вошел некий варвар, армянин илитурок; увидев, что самодержец отстал от своих товарищей по игре и придерживаеттяжело дышащего коня, чтобы дать ему перевести дух, варвар с мечом под одеждойприблизился к Алексею и пал на колени, словно обращаясь к нему с просьбой.Император сразу же остановил коня, повернулся к варвару и спросил, чего тотхочет. Тогда этот убийца под маской просителя схватился за меч и попыталсяизвлечь его из ножен. Но меч не поддавался. Непрерывно пытаясь вытащить меч,он произносил лживые просьбы. Затем, отчаявшись в своих попытках, он бросилсяна землю и, распростершись, стал просить снисхождения. Император повернул кнему коня и спросил, по какой причине тот просит снисхождения. Тогда варварпоказал ему меч в ножнах и, бия себя в грудь, в ужасе закричал: «Теперь яузнал, что ты истинный раб божий, теперь я собственными глазами увидел, каквеликий бог охраняет тебя. Ведь этот меч был предназначен убить тебя, и япринес его из дому, чтобы пронзить им твое тело. Не раз пытался я извлечь его,но меч не подчинился моей руке». Император без страха продолжал сидеть в той жепозе, как будто бы не услышал ничего необычного. Все присутствующие сразу жесбежались к Алексею, одни — чтобы услышать слова варвара, другие —взволнованные случившимся. Наиболее преданные императору люди уже готовы былирастерзать варвара, но Алексей кивком головы, жестом и окриками не дал имсделать этого.
Что же дальше? Воин-убийца немедленно получает прощение, и не толькопрощение, но и богатые дары, к тому же он пользуется полной свободой. Многиедрузья императора, докучая Алексею, требовали удалить убийцу из царственногогорода. Но он не послушался их и сказал: «Если господь не охранит города,напрасно бодрствует страж[910]. Посемудавайте молиться богу и просить у него защиты». Стали распространять слухи, чтоварвар покушался на самодержца с согласия Диогена. Но император не обращалвнимания на эту молву {258} и даже возмущался ею. Он продолжалтерпеть Диогена и изображал полное неведение до тех пор, пока острие меча,можно сказать, не коснулось его горла. Но хватит об этом.
Великий доместик напомнил этот эпизод Никифору, но не смог его ни в чемубедить. Затем он пришел к императору и сообщил, что Диоген ни в чем несознается и запирается, несмотря на все увещевания.
8. И вот император вызвал к себе Музака и приказал ему, взяв оружие ипомощников, отвести Никифора из палатки великого доместика в свою, где имнадлежало со всеми мерами предосторожности стеречь его, но не заключать в оковыи не причинять никакого зла. Музак сразу же приступил к исполнению приказа.Схватив Никифора, он привел его в свою палатку.
Всю ночь Музак увещевал и уговаривал Диогена. Видя, что тот дерзко отвечаетему, исполненный гнева Музак начал действовать вопреки приказу. Он решилприменить пытку. Едва он начал пытать Диогена, как тот, не выдержав дажепервого прикосновения, пообещал во всем сознаться. Музак немедленно освободилНикифора от оков и позвал писца со стилом (это был Григорий Каматир, недавноназначенный на пост секретаря императора)[911]. Диоген рассказал обо всем, не умолчав и оподготовлявшемся покушении.
Наутро Музак захватил с собой письменные признания Диогена и найденные имписьма, присланные Диогену различными лицами (из этих писем явствовало, чтоимператрица Мария знала о бунте Диогена, старалась не допустить убийстваАлексея и не только усиленно отговаривала Диогена от осуществления его плана,но убеждала его вообще отказаться от мысли об убийстве), и принес ихимператору. Прочтя письма, Алексей обнаружил в них имена большинстваподозреваемых им людей и пришел в отчаяние, ибо заговорщики оказались весьмавысокопоставленными лицами. Ведь Диогена не интересовали простые люди: они итак с давних пор были всей душой преданы ему и приняли его сторону, поэтому онстарался заручиться поддержкой первых людей из военного и гражданскогосословия.
Самодержец решил оставить в тайне соучастие императрицы Марии и упорнопритворялся, что ни о чем не знает; он делал это в память того взаимногодоверия и согласия, которое существовало между ними еще до того, как он вступилна престол. Повсюду распространялись тогда слухи, что императору сообщил озамысле Диогена сын Марии, император Константин Порфирородный. Это, однако, несоответствует {259} действительности, ибо обстоятельствазаговора постепенно стали Алексею известны от самих помощников Диогена.
Диоген был уличен, заключен в оковы и отправлен в ссылку. Знатныесоучастники его заговора еще не были задержаны, однако они хорошо понимали, чтоуже находятся под подозрением, и поэтому пребывали в страхе и раздумывали, чтоим делать. Сторонники императора заметили их беспокойство, но, казалось, самииспытывали беспокойство, видя, в каком затруднительном положении оказалсясамодержец: над его головой уже нависла опасность, а рассчитывать он мог лишьна ограниченный круг лиц. Целый рой мыслей обуревал Алексея, он находился всмятении и вспоминал обо всех событиях с самого начала: о том, сколько разДиоген покушался на него, как божественная сила ему помешала и как после этогоДиоген попытался собственноручно совершить убийство. Много раз менял Алексейсвои решения; император знал, что все военное и гражданское сословие развращенолестью Диогена, не имел сил для защиты от стольких врагов, да и не хотелувечить множество людей, поэтому он ограничился лишь высылкой в Кесаропольглавных виновников — Диогена и Кекавмена Катакалона[912]. Их должны были держать там в оковах под стражей, непричиняя другого зла, хотя все окружающие советовали императору нанести увечьяим обоим (ведь Алексей очень сильно любил Диогена и все еще заботился о нем).Кроме того, Алексей отправил в ссылку и лишил имущества мужа своей сестрыМихаила Таронита и...[913].
Что же касается остальных, то он счел наиболее безопасным вообще непроизводить над ними следствия и постараться смягчить их сердцаснисходительностью. Вечером все приговоренные к ссылке отправились вназначенные места, и Диоген отбыл в Кесарополь. Остальным заговорщикам непришлось менять своего местожительства — они остались там, где и были[914].
9. Находясь в этих трудных обстоятельствах, самодержец решил собрать всех наследующий день и привести в исполнение свое намерение. Все его родственники,свойственники и искренне любившие самодержца слуги, находившиеся еще вуслужении у отца Алексея (люди энергичные, умевшие предвидеть события имгновенно найти самый разумный способ действия), опасались, как бы на следующийдень, когда соберется большая толпа, какие-нибудь воины не набросились наимператора и не растерзали его прямо на троне. Ведь они нередко носят мечи пододеждами, как тот самый варвар, который под видом просителя явился к императоруво время игры {260} в мяч[915]. Предотвратить это можно было лишь одним способом: отнятьу воинов всякие надежды на Диогена, распространив слух о том, что он тайноослеплен. И вот благожелатели Алексея разослали своих людей, которые должныбыли каждому тайно сообщать об ослеплении Диогена (на самом деле самодержцу и вголову не приходило ничего подобного). Как станет ясно из дальнейшего, этотслух, несмотря на его неправдоподобность, сделал свое дело.
Когда светлый лик солнца выглянул из-за горизонта, к императорской палаткепервыми пришли приближенные Алексея, не запятнавшие себя участием в заговореДиогена, и воины, чьей обязанностью с давних пор была охрана императорскихособ. Одни из них явились с мечами на поясе, другие несли копья, у третьих наплечах были ромфеи. Они встали группами на некотором расстоянии отимператорского трона и, образовав полукруг, как бы заключили в его центрсамодержца. Гнев владел их душами, и они точили, если не мечи, то во всякомслучае сердца. Родственники и свойственники Алексея встали по обе стороныимператорского трона. Справа и слева от них расположились другие вооруженныещитами воины. Император с грозным видом восседал на троне, одетый скореепо-воински, чем по-царски, — его не очень высокая фигура почти не возвышаласьнад окружающими. Золото обрамляло его трон и покрывало голову. Брови у Алексеябыли нахмурены, глаза полны тревоги; в них отражалось волнение души; ожиданиесхватки окрасило щеки самодержца еще большим румянцем. Затем к палаткесбежались все остальные воины; они были перепуганы, и душа их готова была уйтив пятки от страха; одних сильнее, чем удары стрел, мучили угрызения совести,других — опасения пустых подозрений.