воспользуются ими для себя и Танкреда, а послов отпустят ни с чем. Поэтому-тоон и велел послам отправиться сначала без денег, выяснить настроение графов,передать им слова самодержца, пообещать денежные дары, потребовать клятву илишь затем, если графы выразят желание покориться его воле, вручить им деньги.Итак, люди Вутумита, как говорилось, поместили деньги во дворец триполитанскогоепископа. {377}
Тем временем Балдуин узнал о прибытии послов и направил к ним с приглашениемсвоего двоюродного брата Симона. Послы с согласия Бертрана оставляют деньги,следуют за присланным из Иерусалима Симоном и являются к Балдуину, осаждавшемуТир. Тот приветливо принял их, осыпал всевозможными милостями и, так как ониприбыли к нему в мясопуст, продержал их все сорок дней[1413] — в это время, как говорилось, он вел осаду Тира[1414].
Тир был защищен прочными городскими стенами, кроме того, его окружали ещетри пояса стен. Внутри внешнего пояса находился средний, а внутри среднего —внутренний — третий. Эти стены располагались концентрическими окружностями иопоясывали город. Балдуин понимал, что ему, прежде чем сделать попыткузахватить город, нужно сокрушить эти укрепления, которые, как панцирь, защищалиТир и мешали осаждать город. Стенобитными орудиями Балдуин разрушил первый ивторой поясы укреплений и приступил к третьему. Однако, разрушив предстенныеукрепления, он предался бездействию. Если бы Балдуин приложил усилия, торазрушил бы и саму стену. Но он решил проникнуть в город при помощи лестниц,счел, что Тир уже в его руках и поэтому ослабил осаду. Это и обеспечилоспасение сарацинам.
Стоявший на пути к победе лишился ее, а попавшие в тенета выбрались изсетей. Бездействие Балдуина дало осажденным передышку, которую они использовалидля дела. Сарацины пошли на такую хитрость: под предлогом заключения мирногодоговора они отправили послов для переговоров, а в это время готовились кзащите. Они кружили надеждами голову Балдуину, а сами строили против негохитрые планы. Видя, что война ведется очень вяло и осаждающие ведут себябеспечно, они однажды ночью наполнили жидкой смолой много глиняных амфор исбросили их на машины, стоявшие у города. Амфоры, естественно, разбились, ижидкость вытекла на деревянные машины. Сарацины сбросили на них зажженныефакелы, а затем и амфоры с нефтью; нефть попала в огонь, пламя взвилось к небуи машины сгорели дотла. Свет наступившего дня смешался со светом пламени,столбом поднимавшегося к небу от деревянных черепах. Воины Балдуина получиливозмездие за свое легкомыслие и раскаялись в своем небрежении, дым и огоньстали для них хорошим уроком.
Шесть воинов, находившихся у черепах, попали в плен; тирский вождь велелобезглавить пленников, а их головы камнеметными орудиями забросить в войскоБалдуина. Когда воины увидели все это — огонь, головы, они в ужасе вскочили{378} на коней и, устрашенные видом голов, обратились вбегство, хотя Балдуин, разъезжая повсюду, и взывал к бегущим, стараясь вдохнутьв них мужество. Он, однако, «пел для глухих»: обратившиеся в бегство былинеудержимы и, казалось, неслись на птичьих крыльях. Их бегство закончилось вкрепости, которую на местном языке называют Аке[1415]. Она стала прибежищем для этих трусливых беглецов.Тогда Балдуин в отчаянии, потерпев полную неудачу, последовал, хотя и вопрекиволе, за беглецами и укрылся в упомянутом городе.
Тем временем Вутумит, взойдя на одну из кипрских триер (их всего былодвенадцать), плывет вдоль берега по направлению к Аке, застает там Балдуина ипередает ему все, что приказал самодержец, прибавив от себя, что императордошел до Селевкии. Это была не правда, а хитрость, имевшая цель поразитьварвара и заставить его скорей отпустить Вутумита. Обман, однако, не укрылся отБалдуина, который сурово осудил Вутумита за ложь.
Дело в том, что Балдуин еще раньше от кого-то узнал о действиях самодержца;ему было известно, что Алексей отправился вдоль берега, захватил пиратскиекорабли, грабившие побережье, но из-за болезни вынужден был вернуться, как обэтом будет подробнее рассказано ниже. Все это Балдуин изложил Вутумиту, и,осудив его за ложь, сказал: «Ты отправишься со мной к гробу господню, а оттудая через послов сообщу о своем решении самодержцу». По прибытии в святой город[1416]Балдуин потребовал у послов деньги,отправленные императором. Но Вутумит сказал: «Вы получите эти деньги приусловии, если соблюдете клятву, данную вами императору во время прохождениячерез империю, и пообещаете помогать ему в борьбе против Танкреда». Балдуинжелал получить деньги, но оказывать помощь собирался не императору, а Танкреду.Поэтому, не получая денег, он страдал. Таков вообще нрав варваров: они сжадностью глядят на дары и деньги, но меньше всего расположены делать то, зачто им эти деньги даются. И вот, вручив Вутумиту одни лишь письма, Балдуинотпустил его. Послы встретились также и с графом Яцулином[1417], который пришел в день воскресения спасителя дляпоклонения гробу господню, и подобающим образом беседовали с ним. Но Яцулинговорил все то же, что и Балдуин, и послы, не добившись успеха, покинулиИерусалим[1418].
Не застав Бертрана в числе живых[1419],они попросили отдать деньги, которые поместили в епископском дворце. Но сынБертрана и триполитанский епископ задерживали выдачу денег, и послы сказали имс угрозой: «Вы не отдаете нам {379} денег, значит, вы неистинные рабы императора и не соблюдаете ему верности, как это делали Бертран иего отец Исангел. Поэтому в будущем вас не будут снабжать с Кипра всемнеобходимым, дука Кипра не станет помогать вам, и вы падете жертвой голода».Всеми средствами — то медоточивыми речами, то угрозами — пытались они получитьденьги, но не сумели убедить сына Бертрана. Тогда они решили заставить егопринести клятву в нерушимой верности самодержцу и отдать ему только те дары,которые были отправлены его отцу: монеты золотой и серебряной чеканки иразличные одежды. Приняв дары, сын Бертрана принес клятву в нерушимой верностисамодержцу. Остальные деньги послы отвезли к Евмафию и купили на нихпородистых коней из Дамаска, Эдессы и самой Аравии. Затем они пересеклиСирийское море и залив Памфилии, но, сочтя путешествие по суше более надежным,отказались от дальнейшего плавания, направились к Херсонесу, где тогданаходился самодержец, переправились через Геллеспонт и прибыли кимператору.
3. Как снежные вихри, заботы одна за другой обрушивались на императора: наморе властители Пизы, Генуи и Лонгивардии готовили флот для опустошенияпобережья, а по суше уже вновь подходил с востока к Филадельфии и приморскимобластям эмир Шахиншах[1420]. ПоэтомуАлексей решил выйти из царственного города и обосноваться в месте, откуда онмог бы вести войну на два фронта. И вот он прибывает на Херсонес[1421], отовсюду — с суши и с моря — вызывает ксебе воинов и располагает большое войско за Скамандром вплоть до Адрамития идаже Фракисия[1422]. Стратигом Филадельфиибыл в то время Константин Гавра, и в городе находилось достаточное число людейдля обороны. Стратигом Пергама, Хлиар и соседних с ними городов был полуварварМонастра, чье имя неоднократно упоминалось в моей истории, стратигами прочихприморских городов — другие мужи, выдающиеся своей отвагой и военным опытом.Самодержец много раз приказывал им постоянно быть начеку и рассылать во всестороны наблюдателей, чтобы они узнали о набегах варваров и немедленно о нихсообщали.
Обеспечив таким образом безопасность Азии, император обратился к войне наморе и приказал морякам завести корабли в гавани Мадита и Кили, неусыпностеречь пролив и в ожидании франкского флота бдительно охранять морские пути; вэто время другие моряки должны были плавать вокруг островов, охранять их ивместе с тем не упускать из виду Пелопоннеса, надежно охранять его.{380}
Собираясь задержаться на некоторое время в этих краях, император велелпостроить для себя в удобном месте жилище и провел там зиму[1423]. Когда флот, снаряженный в Лонгивардии и другихобластях, отчалил и вышел в море, его командующий отобрал пять диер и отправилих для захвата пленных и добычи сведений о действиях императора. Но по прибытиив Авид оказалось, что лишь одна диера вернулась назад, а остальные былизахвачены вместе с гребцами. Благодаря этой диере командующие упомянутымифлотами получили сведения о самодержце и узнали, что он тщательно укрепилподступы с моря и с суши и проводит зиму на Херсонесе, чтобы вдохнуть мужествов сердца своих людей. Не будучи в состоянии противостоять ухищрениямсамодержца, они повернули кормила кораблей и направились в другую сторону.
Однако некий кельт из числа плывших вместе с командующими на своем корабле,весьма быстроходной монере, отделился от остального флота и направился кБалдуину. Он нашел Балдуина осаждающим Тир, рассказал ему о тех действияхсамодержца, о которых говорилось выше (думаю, что он отправился с согласиякомандующих), и сообщил, что ромейский флот, как уже было сказано выше,захватил посланные на разведку дромоны. Без краски стыда он также сообщилБалдуину, что предводители кельтского флота, видя готовность самодержца к бою,повернули назад, ибо сочли, что лучше отступить ни с чем, нежели потерпетьпоражение в сражении с ромейским флотом. Вот что сказал Балдуину этот кельт,охваченный дрожью и еще не избавившийся от страха перед ромейским флотом. Такиесобытия произошли с кольтами на море.
Но на суше бедствия не миновали самодержца и несчастия не прошли мимо него.