Я снова бываю во дворце. Принцесса ласкова и задумчива. Юлия весела. Ее высочество по-прежнему покровительствует любви Юлии и саксонца Линара. В салоне леди Рондо уже вовсю сплетничают об увлечении принцессы пригожим посланником. Ее высочество, разумеется, ничего не знает об этих сплетнях. А я по-прежнему не знаю, как открыть ей… Тетушка Адеркас утратила совершенно влияние на Ее высочество; сестры же Менгден, напротив, приобрели подобное влияние, пожалуй, в степени чрезмерной. Работы в доме, назначенном для принца, идут полным ходом. Поэтому для Андрея возможно являться к супруге и теще не так часто. Мы видаемся почти каждую ночь…
Прибытие принца ожидается в самом скором времени. Императрица распорядилась о развлечениях племянницы. Вчера Ее высочество посетила Академию, основанную Великим Петром. Принцессу сопровождали госпожа Адеркас, Юлия и Бина Менгден и, разумеется, ваша покорная служанка. От господина Сигезбека я знаю о положении в Академии. Великий Петр очень старался поощрять ученых всех стран к приезду туда. Поэтому Академия имеет достаточно профессоров всех искусств и наук. В большинстве своем это немцы. Однако в последнее время некоторые русские подданные императрицы пытаются убедить Ее величество в том, что сами достойны профессорствовать, и все это несмотря на крайнее их невежество.
Академия занимает превосходный большой двухэтажный дом. В галереях содержатся всякого рода естественные и искусственные редкости, есть также хорошая библиотека книг на нескольких европейских языках.
В одной из галерей в застекленном шкафу хранится кожа некоего француза – выдубленная и набитая. Говорят, это был один из самых высоких людей на свете. В другом шкафу был его скелет и штаны, изготовленные из кожи его жены, тоже выделанной; кожа выглядела естественно. Этого великана звали Николя Буржуа, государь увидел его во время своего пребывания во Франции, нанял в услужение и привез в Россию, где подыскал ему жену, родом из Лифляндии и ростом даже выше француза; эта чета, впрочем, не имела потомства.
Мы видели также чучело гнедой английской лошади под седлом и взнузданное, а рядом ее скелет. На этой лошади обычно ездил Великий Петр.
Среди редкостей много человеческих зародышей и самых разных уродов, сохраняющихся в спирту. Нам показали голову несчастной Гамильтон, которая была фрейлиной Екатерины, супруги государя. Красавица была казнена за убийство своего внебрачного ребенка. Император приказал обезглавить ее, а голову заспиртовать. Лоб почти цел; лицо – самое прекрасное, какое когда-либо созерцали мои глаза; твердая мозговая оболочка и мозг целиком сохраняются в своем естественном положении. Голова хранится в большом хрустальном сосуде со спиртом.
Мы осмотрели три большие кабинета. В одном из них были всевозможные виды грунта, окаменелости, камни, руды и самородки, а также минералы. Во втором – всякого рода раковины, мхи, кораллы и т. д., а в третьем сидела в кресле с подлокотниками восковая фигура Великого Петра в натуральную величину, одетая в голубой кафтан и камзол, а также в штаны и белые чулки; ноги поставлены крест-накрест. Он с непокрытой головой, на которой черные короткие волосы, на боку кортик. Вокруг статуи в комнате были все превосходные механические и математические инструменты, в работе с которыми император находил удовольствие, и много изделий, выполненных им собственноручно, без посторонней помощи.
В другой части дома нам показали очень большой глобус, называемый Готторпским глобусом. Принцесса уже видала его прежде, будучи совсем ребенком, и потому знала, как воз можно им развлекаться. Оказалось, глобус открывается с одной стороны; внутри поставлены стол и скамья. Смеясь, мы вступили во внутренность глобуса и сели у стола. Госпожа Адеркас пошутила относительно того, как облегчилась бы жизнь, если бы все тайны мироздания открывались так же легко. За всем тем я сейчас не могу вспомнить, какой же это был глобус, небесный или земной…
(Утрачена часть листов. – Примечание переводчика. – Ф.Г.)
Неделя перед Великим постом называется Масленицей, когда мясо, правда, запрещено, но разрешены рыбные блюда с маслом и молоком. Масленицу следует рассматривать как карнавал, особенно последние ее дни, когда почти не увидишь мужчины или женщины из простонародья, которые не были бы пьяны. Если страждущий не достаточно напился дома, он добавляет на так называемых прощальных визитах, какие наносят друг другу. Вероятно, церковь при этом стремилась к тому, чтобы люди дружелюбно навещали своих друзей и как достойные причастники мирились с теми, с кем в ссоре. Но похвальный этот обычай выродился давным-давно в пустые приветствия и в повод для пьянства.
Тот, кто не имеет желания напиваться – или по крайней мере для разнообразия, – находит удовольствие в катании на санках.
Строят высокий помост, с него идет широкий скат, покрытый снегом, выровненный и облитый водой. Все это крепко замерзает. С таких помостов съезжают на маленьких санках, которые на крутом склоне так разгоняются, что прокатываются после по льду двести-триста шагов. Дорожка, как и скат, выровнена и по обеим сторонам украшена елями. Все жены мещан, солдат и крестьян, а также служанки одеты в свои лучшие наряды. На санки садится ражий парень, а к нему на колени – женщина или девица.
За пределами Петербурга находится деревня Охта, населенная, как и все окрестности города, финнами. На Масленицу вся деревня объединяется для построения катальных гор. За каждый спуск платится копейка. Многие знатные персоны приезжают из города полюбоваться пестрым зрелищем.
На дворе обер-камергера возведена гора, с которой при дворные скатываются на чудных санях, сделанных в виде сирен, львов, медведей и проч. Ее высочество, леди Рондо, сестры Менгден, Юлия и Бина, составили вместе со мной, естественно, живописную группу в шубках и капорах. Императрица милостиво и шутливо беседовала с обер-камергером Бироном и, оборотившись к нам, понуждала нас принять участие в забаве, то есть скатиться с горы, достаточно высокой. Мы даже струхнули несколько, вовсе не желая расшибиться. Однако принцесса решительно и бесстрашно объявила венценосной тетке, что кататься не будет и поддерживает нас в нашем нежелании принять участие в опасном развлечении. Произнося эти слова, принцесса улыбалась. Императрица снисходительно назвала нас всех трусливыми и вдруг вспомнила, с какою беспрекословностью исполнялись приказания Великого Петра, когда он повелевал всем придворным танцевать, или пить вино, или взойти на палубу новопостроенного корабля… Императрица также добавила, что при отце и деде великого государя, то есть при ее деде и прадеде, также все обязаны были беспрекословно, по приказанию царя, пировать, напиваться до бесчувствия, ехать на царскую охоту или в Измайловский летний дворец… Обычно Ее величество не так часто вспоминает своего великого дядюшку… Еще несколько лет назад Ее величество и сама каталась бесстрашно на санках с крутой горы; причем сама правила санками… А хороша она была бы на коленях у обер-камергера!..
Главные источники сплетен о привязанности принцессы к Линару – салоны леди Рондо и Доротеи Миних. К несчастью, в самое последнее время объектом нелепых сплетен сделалась и тетушка Адеркас. Из слов Андрея мне сделалось понятно, что сплетни эти распространяются. Так, он передал, что некоторые гостьи госпожи Воронихиной (такого же поля ягоды, как и она сама) толковали меж собой о госпоже Адеркас и называли ее «вдовой французского генерала». Отчего именно такая выдумка взбрела в их умные головы, я не знаю. Ничего более Андрей не сказал. Расспрашивать его не имеет смысла; сам он не любит сплетен и не любит говорить дурно о ком бы то ни было. Не сомневаюсь, что у чесальщицы пяток говорились о тетушке куда более неприятные речи, но он не передаст, я знаю. И вернее всего, он удалился, едва услышал самое начало беседы, предвещавшее разгул клеветы и лжи…
Зато госпожа Сигезбек передала мне, что говорится о те тушке в салоне леди Рондо. В частности, сама жена английского посла объявила во всеуслышание, что госпожа Адеркас «очень хороша собой, хотя и не молода». Меня, признаться, удивило подобное мнение; тетушка никогда не казалась мне красивой. Но госпожа докторша полагает это мнение совершенно правильным; любопытно только, в каком отношении правильным, то есть с чем именно следует согласиться: с тем, что тетушка «не молода» или же с тем, что «очень хороша со бой»?. Глупая шутка! Вместо того чтобы столь неуместно шутить в уме, я бы должна была тревожиться о судьбе тетушки, да и о своей собственной… Запишу покамест другие интересные мнения о госпоже Адеркас. Доротея Миних говорила, что тетушка «обогатила свой природный ум чтением». Это верно, хотя сама графиня и далека от попыток подобного обогащения своего ума. Далее – привожу со слов госпожи Сигезбек – в салоне леди Рондо уверяют, будто моя тетушка «долго жила при разных дворах». Разве что в молодости, и это никак не назовешь «долго»! Также говорится, будто «знакомства ее искали лица всевозможных званий, что и развило в ней умственные способности и суждения». Я бы не назвала ее «умственные способности и суждения» неразвитыми; что же до прочего, то оставляю это на совести леди Рондо и ее кружка. Кстати, мнение, будто «разговор ее может нравиться и принцессе, и жене торговца, и каждая из них будет удовлетворена ее беседою», может относиться скорее к самой леди Рондо, нежели к моей тетке. Многое, однако, в разговорах о госпоже Адеркас можно почесть лестным и верным. К примеру то, что «в частном разговоре она никогда не забывает придворной вежливости, а при дворе – свободы частного разговора», или то, что «в беседе она, как кажется, всегда ищет случая научиться чему-нибудь от тех, с кем разговаривает», или же, что «найдется очень мало лиц, которые сами не научились бы от нее чему-либо»…
И наконец грянула грозою ужасная клевета, которой мы все обязаны отнюдь не дамской болтовне, но обвинению, вы двинутому против тетушки младшим Минихом. Он попросил, чтобы императрица приняла его, и во время аудиенции прямо заявил, будто госпожа Адеркас вместо того чтобы дать хорошее воспитание принцессе и блюсти ее поведение, вздумала потворствовать сношениям между принцессою и, как он выразился далее, «одним иностранным посланником». Покривлявшись несколько, изобразив себя человеком, презирающим сплетни, он, разумеется, назвал саксонца Линара…