Было удивительно, необыкновенно. И эта дивная необычайность была моя. Но было и чувство потери, невосполнимой, даже невыносимой потери. Все вокруг словно бы утратило чистоту, поблекло. Прежде все было исполнено чистыми красками, было ярко. А теперь взгляд мой на окружающее сделался как-то тяжел и тускл. Но все равно я счастлива, я радостна. Я женщина, так должно было статься. Он целует мои руки…
Принцесса несчастна. Кто виновен в этом? Может показаться странным, но виною всему как раз высокое положение принцессы в обществе, ее знатнейшее рождение. Будь она и ее супруг простыми горожанами, они свыкались бы друг с другом неспешно, и таким образом приготовлялась бы почва для будущего долголетнего счастья. Но обоих угораздило родиться знатными владетельными особами. И теперь они даже в супружеской спальне скованы цепями долга перед огромной империей, которой они обязаны подарить как возможно скорее наследника. При дворе толкуют, отчего принцесса все еще не беременна. Стоит принцу задержаться в своем кабине те, тотчас принимаются шептаться о пресловутых «последствиях усталости новобрачного». Недавно обер-камергер говорил, что следовало бы дать принцу «благотворные инструкции к поведению, дабы он мог изрядно исполнять супружеские обязанности без ущерба здоровью». Как далеко зайдут последующие издевательства?!
Ее высочество принуждена была проявить решимость. Наконец-то мы говорили наедине. Она советовалась со мной, что предпринять для успокоения сплетен.
– Я была бы так счастлива с ним, если бы не все это! – признавалась она мне.
Но для остановления сплетен и дурных толков Ее высочество избрала не лучшую тактику. Возможно здесь увидеть и мою вину, однако же я не могла противоречить принцессе в ее решимости. Я знаю, что означает это: быть чьим бы то ни было советником, в особенности же – конфидентом высокородной и высокопоставленной особы. Ежели ты согласишься, похвалят остроту и тонкость твоего ума; ежели ты не согласен, кто же станет слушать твое мнение! Я вспоминаю один эпизод занимательной истории приключений Жиля Блаза. Епископ, у которого он служил, велел Жилю Блазу, как только ему проповеди, составленные его святейшеством, по кажутся слабыми, дурно составленными, немедленно высказать свое мнение, что Жиль Блаз и поспешил исполнить. В итоге, как вы уже, вероятно, догадались, честный Жиль Блаз потерял свою выгодную должность при епископе, упрекнувшем его в несправедливости суждений. Итак, принцесса решилась побеседовать с сыном обер-камергера, юным Петром. Он всегда высказывал к ней расположение. И совсем недавно он попросил у Ее высочества прощения за то, что докучал ей своей любовью. Впрочем, оба они знают, что под словом этим – «любовь» – подразумевается всего лишь естественное желание семейства обер-камергера породниться с правящей династией. Ее высочество долго проговорила с Петром Бироном наедине в своей комнате, затем отправилась с ним кататься на санях. Принцесса возвратилась довольная. Юный Петр пообещал ей уговорить своего отца более не мешаться в интимную жизнь Ее высочества и Его светлости. Послушайте, что произошло далее! Принц, воспользовавшись естественным правом законного супруга повелевать, упрекал Ее высочество сначала едва ли не в неверности, затем, быстро поняв свою ошибку, перешел к упрекам в непредусмотрительности. Он, пожалуй, прав, но принцесса огорчилась до слез, потому что он не оценил ее добрых намерений. Размолвка длилась недолго, но успела сделаться достоянием всего дворца. Кто не сплетничает здесь? Разве что скульптурные фигуры вкупе с изображениями на картинах! А кто здесь сплетничает непрестанно? Разумеется, семейство обер-камергера вкупе с раскаявшимся Петром! Теперь императрица постоянно дуется и раздражена на принца по любому поводу. Он в долгу как в шелку, и недавно у него не было денег для уплаты скорняку за шитье зимней шапки. Посланник Кайзерлинг ссудил его деньгами. Принц мало-помалу начинает доверять ему. Принц имел аудиенцию у Ее величества. Императрица выдвинула ряд обвинений против Его светлости. Она обвиняет его в скрытности и сурово спрашивала, отчего он более откровенен с чужими людьми, нежели с ней, которая любит его, как сына. Под этими самыми «чужими людьми» Ее величество, конечно же, подразумевает Кайзерлинга. Другое обвинение столь же значительно, то есть – на мой взгляд, по крайней мере! – столь же мелочно. На вечерний прием в покоях императрицы Его светлость явился в черной одежде, то есть в черном бархатном кафтане. Императрица гневается: как он мог забыть, что она не переносит черного цвета! Пошли толки, будто Ее величество не хочет допускать молодую чету обедать в ее покоях и скоро прикажет принцу и принцессе обедать в их комнатах. К счастью, покамест это не произошло.
Однако новую тревогу вызвал визит голштинского представителя Бределя. Он расточает комплименты голштинскому принцу Карлу-Петру, сыну Анны Петровны, старшей дочери великого Петра. Кстати припомнили, что нынешняя императрица всегда относилась с большой приязнью к своей двоюродной сестре Анне. До чего же глупы бывают сплетни, до чего же нелепы! Ее величество никогда не передаст престол потомкам Великого Петра, своего дяди, в ущерб династической линии своего отца.
Мы оба – Андрей и я – счастливы нашей взаимной любовью, беззаконной, ежели следовать общественным установлениям, и самой природной и естественной, ежели подчиниться естественным чувствам, чистым и прекрасным. Да, порою приходится хитрить, но это кажется нам даже и забавным. К примеру, Андрей написал портрет господина Сигезбека, охотно позировавшего русскому живописцу. Теперь можно не прятать мой портрет; ведь я как бы принадлежу к семейству доктора и, значит, написание с меня портрета не может быть подозрительно. Господин Сигезбек любезно предоставил Андрею распоряжаться прекрасным изображением своей особы, удовольствовавшись полученным в подарок эскизом. Дело в том, что императрица не спешит уплатить Андрею положенную сумму, составляющую пятьсот рублей, за исполнение портретов принца и принцессы. К сожалению, и фавор госпожи Воронихиной у императрицы ныне уже не столь значителен; поэтому за ее зятя ходатайствует перед императрицей ближайшая товарка чесальщицы пяток, также одна из комнатных женщин Ее величества, некая Настасья Кошкина. Я предложила Андрею все украшения, доставшиеся мне от матери. Но он отказался, сказав решительно, что никогда не возьмет у меня ничего!
– А если это мой тебе подарок? – не уступала я.
Но он был тверд:
– Ты знаешь, это твои драгоценности, семейное наследство. Ты не можешь дарить это.
Я подумала, что никогда не выйду замуж и потому мне некому будет передать эти украшения. Но я не хотела облекать свои мысли в громкие слова. А брат Карл? А если бы у меня был ребенок от моего возлюбленного!.. Далее я не хотела давать волю неуемным своим мыслям… Андрей смотрел на ме ня испытующе, будто мог ясно прочесть мои мысли…
– Ты прав, – коротко проговорила я.
Вскоре дела Андрея несколько поправились. Голландский посланник посетил его мастерскую, наслышавшись от Каравака похвал русскому художнику, и приобрел в свою собственность оба портрета – господина Сигезбека и мой. Андрей признался, что ему грустно было расставаться с моим изображением, дорогим его сердцу, любящему меня. Грустно было и мне. Но я стремилась утешить моего любимого:
– Быть может, в мирной Голландии твои картины будут в большей сохранности, нежели здесь, в России, словно бы продуваемой насквозь всеми возможными ветрами потерь и тревог… («Портрет доктора Сигезбека» и «Портрет неизвестной в красном» Андрея Меркурьева находятся в знаменитой коллекции Тиссен-Борнемисса. (Прим. пер.))
Андрей сочинил прекрасное французское стихотворение о нашей близости. По сути, это аллегория, и притом весьма откровенная, а также смелая и нежная. Разумеется, я не стану переписывать эти милые моему сердцу слова на отдельный, отделенный от моих записок лист. Я никому не покажу их, они останутся только моими…
Я просыпаюсь с солнечным дождем,
И золотистым шелковым путем
Веду свой караван по тонкой нити,
Ее начало и конец – в зените.
Желаньем переполнена пустыня,
Сквозь платье силы зною отдаю.
И в полдень на язык ложится дыня.
В песок ни капли влаги не пролью.
И не мои сокровища погибнут
Под нежной кожей аравийских дюн,
Пока верблюды Мекки не достигнут,
Я буду остужаться в смене лун.
Когда вдали заблещут минареты,
Я сердце выпущу, как птицу из силка,
И подарю тебе свои секреты —
В песок зарою деньги и шелка.
Нет ничего удивительного в том, что Андрей употребляет в своем стихотворении множество восточных реалий. Целых два года в Санкт-Петербурге находилось посольство персидского шаха. Все эти персы были красиво одеты, хорошо выглядели и повсюду выделялись своей внешностью. Опишу их одежды, соответствовавшие обычаям их страны. Персы носили желтые либо красные туфли без задников или же сапоги; красные, желтые или синие шелковые одеяния, похожие на халаты и перепоясанные ремнями. Бороды и усы персов были чрезвычайно черными; возможно, у них в обычае красить бороды и усы, усиливая естественный цвет. Персидские шапки преимущественно красного цвета и формой своей напоминают польские. Помимо изогнутой сабли персы обычно носят на боку еще и кинжал. Все участники посольства были высоки и представительны. Говори ли, будто пища их состоит преимущественно из молока и рисовой каши. Язык персов – совершенно непонятный и чужой. Правда, некоторые из них умели говорить по-русски. Персидских женщин мне видеть не довелось, хотя по слухам послы имели при себе женщин. Этим посольством была возобновлена дружба между Россией и Персией, был также подтвержден чрезвычайно благоприятный для России антитурецкий альянс.
Приятная новость: голландский посланник рассказал принцессе о портретах, приобретенных им у Андрея. Ее высочество пожелала увидеть эти картины и была в полном восхищении. Она тотчас заказала Андрею портрет Юлии Менгден, который он и исполняет. (Портрет находится в Русском музее в Санкт-Петербурге. (