Толстый мальчик, весь выкрашенный в белый цвет, с костяным ожерельем на груди, сидел в кресле и держал в руках мандолину Анны.
– Ты здесь живёшь?
Мальчик был совершенно безобразен. У него были толстые, как брёвна, ноги, распухший живот, и длинные волосы везде, даже на подбородке.
– Ты понимаешь, что я тебе говорю?
Астор молча смотрел на него.
– Тут ещё один, но он не умеет говорить, – проорал призрак в сторону лестницы.
– Иди и посмотри, что они сделали. Это так красиво, – ответил ему сверху другой голос.
Должно быть, они пробрались в комнату мамы. Конечно, скелет в украшениях – это красиво.
Тонкая, как волос, трещина пробежала по его уверенности, протянулась по сложному, но правильному пути мыслей, и в мгновение всё встало на свои места. Астор понял, что это не призраки. Они такие же живые, как он, сестра и лесные звери.
Они не прозрачные, как призраки, воняют, держат вещи в руках, пьют, разговаривают, разносят его игрушечную машинку. От осознания стало радостнее, и новое чувство согрело сердце. Существуют и другие живые дети! Они спаслись от дымовых монстров, динозавров, смертоносных газов. Жаль только, что тут нет Анны, чтобы показать их ей.
Он сглотнул и стал заикаться:
– В-в-в... – он вздохнул и закончил фразу: – Вы живы?
Толстый мальчишка разразился раскатистым смехом.
– Ну, да, пока живы. Но нам недолго осталось.
Он обратился наверх:
– Анжелика, я ошибся. Оказывается, он умеет говорить, – затем он подозвал Астора ближе. – Иди сюда.
И Астор, словно ему приказывал бог, повиновался.
Толстый мальчишка улыбнулся ему и похлопал себя по бедрам:
– Сюда.
Астор прищурился, его лицо исказилось от страха.
– Не бойся, – бог протянул руку.
Ребёнок рассмотрел её – она была коренастой, широкой, а ногти толстыми и жёлтыми. Средним пальцем он коснулся её, колеблясь, будто его могло ударить молнией.
– Видишь? Они из плоти и костей.
Астор посмотрел на футболку с надписью: «Еду в Мексику».
– Мексика... – пробормотал он.
Парень недоверчиво покачал головой:
– Ух… Ты и читать умеешь? Молодец! – он схватил Астора за бёдра и усадил себе на колени.
Малыш чуть не упал в обморок. Голова отяжелела, будто налилась свинцом, но мысли носились легко, как газы, и смешивались друг с другом. Он огляделся. Синие дрались из-за шарфа. Он рассматривал того, кто усадил его себе на колени, волосы на подбородке и белую пасту, покрывавшую ему щёки.
– Вы добрые? – спросил он.
Тот крепко сжал его, словно оценивая, сколько он весит.
– Кто научил тебя читать?
– Анна.
– Молодец твоя Анна. Впервые вижу малыша, который умеет читать. Меня зовут Розарио. Как тебя зовут?
– Астор.
– Ну и имечко, – он протянул ему мандолину. – Умеешь на ней играть?
Астор взял и ущипнул единственную уцелевшую струну.
– Знаешь, как это называется?
– Гитара.
– Нет, это не гитара, это мандолина, – тот смерил его взглядом. – Вот... буду звать тебя Мандолина, мне так больше нравится, – он опустил его на землю и закричал высоким мужским голосом: – Анжелика, нам пора, уже поздно!
Он сунул руку в карман и достал батончик "Марс", развернул его и откусил, оглядываясь по сторонам, словно в поисках, чего бы взять.
Анжелика спустилась вниз по лестнице вся в драгоценностях, как Мадонна Трапани. В руке у неё был череп Марии-Грации Дзанкетта.
Мадонна Трапани
Все дети, большие и маленькие, вышли из дома, нагруженные вещами.
Астор, как утёнок, поплёлся за ними. Он ни о чём не спрашивал, шёл среди других босиком и тащил за собой платье. Он забыл обо всем: об Анне, о доме, о том, кто он такой.
Синие побежали вперёд, но он остался рядом с Розарио, который толкал тачку, полную еды, попыхивая сигареткой. Анжелика остановилась, осмотрела череп и, пожав плечами, выбросила его в сорняки.
Астор отбежал и подобрал его:
– Это мама.
– Брось.
Синие вышли за ворота. Анжелика пропустила вперёд Розарио и посмотрела на Астора, который, стоя посреди дорожки с черепом в руках, напоминал баскетболиста, готового к штрафному броску.
– Шевелись, – приказала она.
Астор неподвижно смотрел на неё.
За воротами было “снаружи”, туда нельзя, он задохнётся.
– Шевелись, – повторила девочка.
Он помотал головой.
– Он не хочет идти, – обратилась Анжелика к Розарио.
Тот остановился, поставил тачку на место, в последний раз затянулся и выбросил окурок:
– Мандолина? Ну что, так и будешь стоять?
Астор не пошевелился.
Девочка вернулась, подняв глаза к небу, и схватила его за запястье.
Мальчик сделал два шага, затем протестующе застонал и упёрся ногами в землю.
Анжелика дёрнула его. Череп покатился по траве.
– Идиот! Пошли! – прорычала он, скалясь острыми зубами, торчащими из тёмных десен.
Она схватила его за шею, но Астор впился зубами ей в руку.
Девочка вскрикнула и другой рукой залепила ему пощёчину – он отлетел на землю.
– Сейчас я покажу тебе...
Астор не понимал. Ему же нельзя выходить за ворота. Неужели они хотят, чтобы он умер? Он почувствовал, как начинает плакать. Он поднял руки, чтобы защититься, но Анжелика лягнула его ногой в задницу.
Мальчик попытался встать, споткнулся, прополз несколько метров на четвереньках, затем снова встал. Работая ногами и руками, он перелез через куст шиповника и побежал прочь.
Лес приветствовал его.
Сзади послышались свист, крики и голос Розарио.
– Ловите его! Ловите его!
Астор метался среди колючих кустов, цеплявшихся за платье, спотыкался об упавшие ветки, прыгал по поросшим мхом камням, тонул ногами в грязи.
Они не могли его поймать. Он был в своём королевстве, тут он родился, эти 4 гектара земли он исследовал сантиметр за сантиметром, находя ямы, норы, деревья, на которые можно залезть. Они тоже могли быть особыми существами, но никто из них не знал леса лучше него. Если бы только не это проклятое платье, которое повсюду цепляется. Он сорвал его с себя, как змеиную кожу, и голым начал ещё проворнее скакать по чаще.
Солнце проглядывало сквозь зелёный свод, окрашивая подлесок лужами золотистого света, шары мошек гудели между стволами. Астор пробегал мимо них, ловя открытым ртом.
Он обернулся.
"Молодец. Ты от них убежал", – шептали ему мохнатые ящерицы, выглядывающие из-за веток.
Переведя дыхание и уняв бешено колотящееся в груди сердце, он сел на валун и вынул из пятки шип.
Убежав очертя голову, он оказался вдали от дома, на открытом участке леса рядом с дорогой. Пожар поглотил самые молодые деревья, остались только поджаренные стволы, колючки и проволочная сетка забора, вся расплавленная. Большой коричневый, узловатый дуб выдержал пожар и высунулся за границу, где огонь обжёг ему пальцы.
Когда вихрь мыслей успокоился, Астор осмотрел раны. Красные полосы исчертили ему бёдра, икры, нежную кожу живота. Они ещё не болели, но скоро он их почувствует.
Он был уверен, что оторвался от детей, но ошибался.
Он заметил их, потому что синий цвет хорошо виден на фоне коричневого и зелёного.
Там не было дыры, чтобы спрятаться.
Лезь на дерево.
Он бросился на бревно и ловким прыжком вцепился в первую ветку, потом запрыгнул на другую и ещё на следующую. Он остановился только тогда, когда понял, что его не схватят.
С земли синие указывали на него пальцем.
Пара из них забралась на дуб таким же способом, как и он.
Астор хотел подняться выше, но следующая развилка была слишком далеко. Движимый отчаянием, он обхватил ветку, которая вскоре стала слишком тонкой, чтобы держать его. Он присел, схватившись за сухие листья и скрежеща зубами.
Внизу подошли Анжелика и Розарио.
– Мандолина, что ты делаешь? Почему ты не хочешь пойти с нами? – спросил толстый мальчишка. – Мы отведём тебя к Крошке.
Два преследователя, ловкие как обезьяны, поползли к нему по ветке.
Астор попятился назад, дерево качалось между его ягодицами, затем, не оценив высоты, а также вреда, который он мог себе причинить, и что он угодит прямо в гущу врагов, он спрыгнул вниз. В воздухе он сделал полу-сальто и приземлился боком на траву, достаточно мягкую, чтобы не сломать спину.
В голове всё дрожало, будто вместо мозга ему поставили сердце, перед глазами носились разряды жёлтых огней. Во рту ощущался кислый вкус чечевицы. Ему удалось встать на ноги.
Мир вокруг шатался: солнце среди пожелтевших листьев дуба, лес, Розарио, Анжелика, синие дети, сгоревшие поля, остатки забора.
Он был в “снаружи”.
Он разинул рот в немом крике, поднес руки к шее и рухнул на колени.
Ядовитый воздух, невидимый газ, проникал ему в поры, в уши, в нос и в задницу. Он не мог дышать. Он умирал. Он задыхался, вдыхая яд. Вдалеке тяжёлыми шагами, от которых дрожит земля, к нему спешат дымовые монстры – большие, как горы, и плотные, как страх, душивший его. Топ. Топ. Топ. Они идут. Скоро, очень скоро, он умрёт. Он очутится среди муравьев, кузнечиков и ящериц, которых убил. Он встретится с мамой, где бы она ни была.
Перед ним стоял Розарио. Он говорил с ним, сложив руки на бедрах и качая головой. Почему он смеётся? Тут нет ничего смешного.
В ушах Астора жужжали миллионы пчёл, и всё же смысл слов достиг его разума.
– Мандолина, ты же случаем не умираешь?
Он открыл глаза и закивал головой.
– Ты уверен?
– Они идут... – Астор поднял руку к солнцу.
– Кто?
– Монстры ... – он упал на спину, вытянув руки и ноги, скрежеща зубами и издавая гортанные звуки.
– Что он вообще делает? – спросила Анжелика.
– Понятия не имею, – Розарио повернулся к детям, собравшимся вокруг Астора. – Поднимите его, а то уже поздно.
7.
– Стой! Подожди немного!
Анна шла со стиснутыми кулаками по склону, ведущему из каменоломни к отелю, а за ней бежал Пьетро.