Однако попортить нервы можно.
Дандре подозревал, что Безобразов сам пытался стать одним из покровителей Кшесинской, но Матильда его отвергла. Эта штучка уверенно держала в руках всех самых сильных Романовых и в Безобразове в качестве еще одного экспоната не нуждалась.
Генерал прав – Матильда готовила себе замену в виде Павловой.
Виктор перевел взгляд на Анну.
Что ж, Кшесинской стоит отдать должное – она всегда знала, что делает.
– Говорят, на поклонников внимания не обращает, мужчинами не интересуется…
Дешевый трюк, чтобы вынудить Дандре заняться малышкой. Виктор усмехнулся:
– Думаю, и они ею тоже.
– Не скажите… – протянул Безобразов, оглядывая балерину, – поклонников много, а что до форм… так есть разные удовольствия.
По пристальному взгляду Дандре стало ясно, что он все же заинтересовался худышкой. Генерал прав, не все удовольствия в плотном теле, бывают и эстетические. В балете вторые даже важней.
Но главное – что-то подсказывало Дандре, что у этой девочки есть будущее.
Безобразов подтвердил:
– Есть, и еще какое. Кшесинской в проницательности не откажешь.
На том бы все и закончилось, но Дандре нечаянно встретился с Павловой в фойе театра, приподнял шляпу, приветствуя, посмотрел с интересом. Если и бывает любовь с первого взгляда, то она случилась в ту самую минуту. Нет, влюбился не барон – Павлова. Аня подняла на красавца свои большущие глаза, попыталась мило улыбнуться в ответ и… пропала!
Это потом он очаровал ухаживаниями, беседами, подарками и прочим, но главное решилось в этот миг, когда ее взгляд из равнодушного вмиг стал растерянным.
Дандре забеспокоился: почему? Он что-то не так сделал, сказал, посмотрел? Нет, уж кто-кто, а светский лев барон Дандре всегда умел и очаровывать, и сохранять дистанцию. Анна кивнула в ответ, добавив почти вымученную улыбку. Глядя ей вслед, Дандре задумался, покусывая губу.
Совсем ребенок… растеряна от простого внимания… но какие глаза!
– Николай Михайлович, познакомьте меня с Павловой.
– А… – обрадовался генерал, – зацепила? Осторожней, Виктор.
– О чем это вы?
– Не скажите, не скажите, – продолжил смеяться Безобразов, – такие вот наивненькие и миленькие иногда цепляют так, что не опомнишься, как обвешанным кучей детей станешь.
Дандре попытался свести все к шутке:
– Примеры знаете?
– Будьте осторожны, барон, девочка может влюбиться.
Как в воду смотрел – Павлова влюбилась, а поскольку вполсилы ничего делать не умела, влюбилась по уши.
Наверное, если бы Дандре попытался заполучить Анну сразу, все свелось бы к короткой интрижке, Павлова хотя и была наивна и чиста, но закулисные сплетни слышала невольно – кто с кем спит и от кого зависит. А еще как все происходит. Ей тоже наносили «визиты вежливости» с нескромными предложениями, намекая на возможность помочь устроить и карьеру, и обеспеченную жизнь. К чему такие предложения могли привести? Покровительство одного немедленно вызывало зависть других, в ответ распускались грязные сплетни, которые активно поддерживали и распространяли заклятые подруги по сцене.
Кшесинская советовала сразу выбрать достойного покровителя, которым считала Великого князя Бориса Владимировича. Князь и впрямь был очарован Павловой, часто посещал дом Кшесинской на Английском проспекте, чтобы встретить там очаровательную малышку. Чем не покровитель? Сын Хозяина балета Великого князя Владимира Александровича мог не только одарить сверх меры, но и помочь сделать карьеру после Кшесинской, к тому же сама Матильда Феликсовна такой расклад покровительства приветствовала.
Но Павлова не желала быть облагодетельствованной никем – ни самовольными покровителями, ни протеже Кшесинской. К Матильде Феликсовне в ее дом ездила, Великому князю Борису Владимировичу мило улыбалась, но не более. Кшесинская убеждала князя Бориса, что девочка еще не созрела:
– Пусть поиграет в балет, всему свое время.
Но она ошибалась – за невинной улыбкой Анны и ее внешней наивностью скрывалась вполне расчетливая натура. Нет, Павлова не набивала себе цену и не просчитывала выгоды чьего-то покровительства, она точно знала, что должна всего добиться балетом, а не постелью, и твердо шла к своей цели! Но знала и то, что ссориться ни с кем вроде Кшесинской или князя Бориса нельзя, это опасно для карьеры. Карьера – возможность танцевать, без нее никуда, без этой возможности можно быть семидесяти семи пядей во лбу и стоять в кордебалете у воды.
А что не раскрывала свои мысли ни всесильной Матильде, ни даже маме, так в этом и был ум юной танцовщицы. Не всякий ум проявляется в речах, иной правит словно изнутри.
С теми же, кто пытался навязать свое покровительство самостоятельно и напрямую, Павлова вела себя иначе. Хитрость ли это была или проявлялся все тот же внутренний разум, но она не отказывала, разыгрывая наивное неведение и непонимание. Ее недостаточно ценят в театре? Вообще-то глупость, куда же больше – роль следовала за ролью, но Анна не возражала, вздыхая:
– Это только пока. Я еще не набрала силу, мне трудно танцевать ведущие партии. Все впереди.
На предложение съездить поучиться за границу следовал подобный ответ:
– Позже наверное, а пока…
Она была такой чистой, незамутненной, что ни у кого не поворачивался язык оболгать, оклеветать, объявив своей любовницей. Павлова словно в стороне от любых подобных передряг. Неудачники даже не теряли лица, разводя руками:
– Ребенок еще. Ничего, вот подрастет…
И вдруг Дандре…
Аня была словно в чаду весь день, даже танцевала рассеянно, а потом и вовсе почему-то расплакалась. Это списали на усталость и предложили отдохнуть пару дней. Но она пришла в театр на следующее утро и на вечерний спектакль, хотя в нем не танцевала:
– Хочу посмотреть на Матильду Феликсовну.
Генерал Безобразов к числу поклонников великой Матильды никак не принадлежал, но делал вид, что поклоняется – хотелось оставаться балетоманом, потому ссориться с примой было рискованно.
Увидев Павлову в театре, поспешил подойти еще до начала спектакля.
– Позвольте выразить восхищение вашим последним выступлением.
Анна удивилась:
– Почему последним? Я не намерена бросать балет.
Генерал усмехнулся: а девочка не так проста, как старается выглядеть. К тому же она кого-то почти откровенно высматривала. Кого, неужели уже есть заноза в сердце? Тогда они с Виктором опоздали.
Но Безобразов не привык сдаваться.
– Не желаете ли пройти в мою ложу? Там немало ваших поклонников. И должен прийти еще один горячий ценитель вашего таланта, барон Дандре. Виктор опоздает к началу, но во втором акте непременно будет.
Генерал не стал говорить, что уже отправил слугу с запиской для Дандре, чтобы тот немедленно приехал в театр:
«А.П. рядом со мной…»
Едва ли Виктор сидел в такой вечер дома, он либо в клубе, либо в другом театре, так что приедет быстро.
Ане совсем не хотелось знакомиться еще с кем-то из поклонников, даже каким-то бароном, но она позволила увести себя в большую ложу, которую снимал на весь сезон Безобразов вкупе с несколькими другими балетоманами. Из ложи зал видно лучше, Аня надеялась хоть краем глаза увидеть того красавца, по которому сердце ныло со вчерашнего дня.
На счастье Павловой в тот вечер большого числа балетоманов в ложе Безобразова не оказалось, сам генерал ни с разговорами, ни с расспросами не приставал, позволил Анне наслаждаться музыкой и танцами. Того, ради которого пришла на спектакль, Аня не увидела, а вот Кшесинская ее заметила и даже нашла возможность помахать ручкой.
К началу второго акта Павлова уже успокоилась, тем более, ни с кем знакомиться не пришлось.
Она даже не услышала, как без скрипа отворилась дверь ложи, просто почувствовала, что запахло отменными мужскими духами, и услышала бархатный голос:
– Николай Михайлович, что…
Генерал приложил палец к губам:
– Тсс!
Обернувшись все же на голос, Аня почувствовала, как закружилась голова.
– Анна Матвеевна, позвольте вам представить барона Виктора Дандре…
На ее счастье закончилась вариация, в которой блистала Кшесинская, и зал разразился аплодисментами. Это позволило, быстро кивнув, повернуться к сцене. В висках стучала кровь, а сердце билось так, что, казалось, люстра должна бы качаться – барон Виктор Дандре оказался тем, из-за кого она не спала ночь и явилась в театр на чужой спектакль!
Дандре смотрел с интересом. Вблизи Павлова оказалась еще интересней. Не красавица, есть куда симпатичней, худышка без малейшего намека на женственные формы той же Кшесинской, но грация!.. Даже когда она просто откидывалась на спинку кресла или жестикулировала, чуть помахивая программкой, у Виктора перехватывало дыхание. А уж поворот маленькой головки на лебединой шее!..
За спиной Ани Безобразов показал Дандре на нее глазами, тот медленно и уверенно кивнул. Осады не было, как осаждать крепость, которая не собирается сопротивляться, напротив, встречает победителя с восторгом? Но и мгновенной сдачи тоже не было.
К концу второго акта в ложу с запиской к госпоже Павловой проскользнул служащий. Кшесинская просила Аню в антракте заглянуть к ней в гримерную. Не идти нельзя, да Аня и сама была рада уйти, чтобы немного прийти в себя. Одно присутствие в ложе барона сбивало не только дыхание, но и мысли, Аня просто боялась разрыдаться от избытка чувств или совершить какую-нибудь глупость.
О чем говорили генерал и барон в ее отсутствие, Аня, конечно, не знала, а вот разговор с Кшесинской состоялся своеобразный.
– Аннушка, рада тебя видеть на своем спектакле. По окончании поедем ко мне, князя Бориса нет в театре, но он обещал быть после того у меня. Всякий день спрашивает о тебе…
Вот уж кого Павлова хотела видеть меньше всего, так это князя Бориса Владимировича. Князь хорош, он красив, умен и отменно вежлив, продолжайся его ухаживания дальше, Аня бы сдалась, но только не теперь! Разметав мысленным взором всех поклонников – нынешних и будущих, она вздохнула: