злоупотреблений. Но ничто из доступного подкупу не было столь продажным, какбессовестность судебных ораторов. Так, влиятельный римский всадник Самий, узнаво двурушничестве Суиллия, которому он дал четыреста тысяч сестерциев[7], покончил с собой, бросившись на меч утого в доме. И вот, по почину избранного на следующий срок консулом Гая Силия,о могуществе и конце которого я расскажу в своем месте, сенаторы встают и водин голос требуют восстановления в силе закона Цинция, со стародавних временвоспрещавшего принимать деньги или подарок за произнесение в суде защитительнойречи.
6. И так как те, кому это угрожало бесчестием, сталишуметь, Силий, противодействуя Суиллию, принялся еще упорнее настаивать насвоем требовании, ссылаясь на пример ораторов древности, считавших наградою засвое красноречие славу в потомстве. Это прекраснейшее и главнейшее из всехблагородных искусств оскверняется грязной продажностью: где гонятся за высокимвознаграждением, там не останется безупречной и честность. Притом, если никтоне будет получать плату за выступления на судебных процессах, их станет меньше:ныне же вражда, обвинения, ненависть и беззакония встречают со сторонынекоторых поддержку и поощрение, ибо подобно тому как поветрия приносят доходыврачам, так и порча нравов — обогащение адвокатам. «Вспомним об Азинии иМессале, а из более поздних ораторов — об Аррунции и Эзернине: они достигливершины почестей безупречной жизнью и столь же незапятнанным красноречием». Таккак это говорил будущий консул и все остальные его одобрили, уже подготовлялосьпостановление о применении к торгующим своим красноречием закона овымогательстве, как вдруг Суиллий, Коссуциан и прочие, понимая, что дело идетне о суде над ними, — ведь их вина была очевидна, — а об их осуждении,обступают Цезаря и начинают просить о прощении.
7. И добившись этого, они говорят так: «Кто женастолько самонадеян, чтобы уповать на бессмертную славу? Надо идти навстречужизненной потребности, чтобы никто из-за отсутствия адвоката не подвергсяутеснениям со стороны более сильного. Но отдаваться судебному красноречию, ненанося урона себе самому, невозможно: кто берет на себя чужие дела, тот уделяетменьше заботы своим. Многие добывают средства к существованию военною службой,некоторые — обработкой земли: никто, однако, не станет трудиться, если заранеене предвидит для себя от этого выгоды. Легко было Азинию и Мессале,обогатившимся военной добычею около Антония и Августа, или Эзернинам иАррунциям, наследникам богатых семейств, соблюдать бескорыстие. Но есть идругие примеры, и можно указать, за какое вознаграждение обычно выступали сречами Публий Клодий или Гай Курион. Сами они, Суиллий и Коссуциан, — скромныесенаторы в государстве, в котором царит ненарушаемое спокойствие, и они недомогались для себя иных благ, кроме доставляемых миром. Пусть принцепсподумает и о плебеях, чтобы и они могли отличиться на этом поприще: если невознаграждать тех, кто проявляет усердие, от их усердия ничего не останется».Сочтя эти доводы не столь благородными, как доводы их противников, но тем неменее не лишенными основания, принцепс установил предел для вознагражденияадвокатов в размере десяти тысяч сестерциев, с тем чтобы превысившие егопривлекались к суду по закону о вымогательстве.
8. Около этого времени Митридат[8], о котором я сообщил, что он правил Арменией и по приказуГая Цезаря был брошен в оковы[9],возвратился по повелению Клавдия в свое царство, рассчитывая на содействиеФарасмана. Этот последний, царь иберов и брат Митридата, сообщал ему, что междупарфянами идет распря и при ожесточенной борьбе за престол они пренебрегаютменее важными делами. Надо сказать, что Готарз наряду со многими другимижестокостями совершил убийство своего брата Артабана, его жены и его сына, и,трепеща перед ним, парфяне призвали Вардана. А тот, склонный к дерзкимпредприятиям, в два дня преодолевает три тысячи стадиев и прогоняет пораженногонеожиданностью и страхом Готарза; не медлит он и с захватом ближайшихпрефектур, и только жители Селевкии не пожелали признать его своим повелителем.Следуя более гневу против людей, изменивших ранее и его отцу, чем требованиямцелесообразности при сложившихся обстоятельствах, он ввязался в осадунеприступного города, хорошо защищенного одновременно и рекою, и стенами ирасполагавшего обильными запасами продовольствия. Между тем Готарз, получивпомощь от дагов и гирканов, возобновляет военные действия, и Вардан,вынужденный отступить от Селевкии, переносит свой лагерь на поля Бактрии.
9. И так как силы Востока были расчленены и оставалосьнеясным, кто подчинит их своей власти, перед Митридатом открылась возможностьзанять Армению; римские воины овладевали мощными крепостями, а войско ибероврыскало по полям. И после того как был разбит решившийся на битву префектДемонакт, армяне не выдержали. Некоторое промедление вызвал царь Малой АрменииКотис с несколькими присоединившимися к нему сановниками, но затем и он былукрощен письмом Цезаря, после чего уже все армяне отдались под властьМитридата, выказавшего себя, однако, более жестоким, чем подобало бы только чтовзошедшему на престол царю. Между тем оба парфянских властителя, готовившиеся крешительному сражению, узнав о направленных против них козняхсоотечественников, о чем сообщил брату Готарз, внезапно заключают союз; ивстретившись, нерешительные вначале, они затем протянули друг другу руки иторжественно поклялись перед жертвенником богов отмстить врагам их коварство иприйти к соглашению; и так как Вардан оказался сильнее, он удержал Парфянскоецарство, а Готарз, дабы устранить возможность соперничества, удалился вГирканию. По возвращении Вардана в Парфию, на седьмой год после своегоотпадения, ему сдается Селевкия, так долго к стыду для парфян от нихускользавшая.
10. Затем Вардан посетил важнейшие префектуры; он былполон желания отвоевать Армению и предпринял бы такую попытку, если бы легатСирии Вибий Марс не грозил ему войною. Между тем, раскаиваясь в уступке царстваВардану и призываемый знатью, для которой подчинение чужой власти особеннотяжело в мирное время, Готарз собирает войско. Противник вышел навстречу к рекеЭринду; столкнувшись при переправе через нее с упорным сопротивлением иразгромив врагов, Вардан после ряда удачных сражений покорил народы, обитавшиемежду названною рекой и рекой Синдом, которая отделяет дагов от ариев. На этомзакончились успехи парфян, ибо, несмотря на победы, они не желали вести войнувдалеке от родины. Итак, установив памятники и начертав на них надписи,возвещавшие о его могуществе и о том, что ни один Арсакид до него не облагалэти племена данью, Вардан возвращается в Парфию, овеянный громкою славой и поэтой причине еще более необузданный и несносный для своих подданных. Противнего был составлен заговор, и во время охоты его убили, увлеченного ею и ни очем не подозревавшего. Он был еще совсем молод, но его чтили бы, как немногихиз старых годами царей, если бы он столько же думал о снискании любви своихсоотечественников, сколько о внушении страха врагам. После убийства Вардана[10] Парфию охватывает смута вследствиеразногласий, кого призвать властителем этого царства. Многие склонялись кГотарзу, некоторые отдавали предпочтение Мегердату, потомку Фраата, отданномунам когда-то в заложники. В конце концов одержал верх Готарз; но, завладевцарскою в властью, он жестокостью и произволом вынудил парфян тайно обратитьсяк римскому принцепсу с просьбой разрешить Мегердату принять отцовскийпрестол.
11. При тех же консулах[11] были устроены секулярные[12] игры, в восьмисотый год от основания Рима и спустяшестьдесят четыре года после того, как их впервые дал Август. Не будуостанавливаться на соображениях того и другого принцепсов, ибо я достаточнорассказал об этом в тех книгах, в которых описал деяния императора Домициана[13]. Ведь и он также дал секулярные игры[14], и в их устройстве я принимал деятельноеучастие, облеченный званием жреца-квиндецимвира и тогда, сверх того, претор;говорю об этом не ради похвальбы, а потому, что эта забота издавна возлагаласьна коллегию квиндецемвиров. И занимались отправлением религиозных обрядовпреимущественно те из них, кто был магистратом. Во время игр, происходивших вцирке в присутствии Клавдия, подростки из знатных семейств, и среди нихБританник, сын императора, и Луций Домиций, впоследствии через усыновлениеунаследовавший императорскую власть и имя Нерона[15], давали на конях троянское представление[16], и то, что народ благосклоннее отнесся кДомицию, было воспринято как предсказание. Ходила также молва, будто вмладенчестве его в качестве стражей охраняли драконы — вымысел,позаимствованный из чужеземных сказок; во всяком случае он сам, отнюдь несклонный себя умалять, говорил, что в его спальном покое была обнаружена всеголишь змея.
12. Но в действительности расположение народа к немупроистекало из еще не заглохшего воспоминания о Германике, чьим последнимпотомком мужского пола он был, и подкреплялось, кроме того, сочувствием к егоматери Агриппине вследствие преследований со стороны Мессалины, которая былавсегда к ней враждебна, а в то время более, чем когда-либо, и если ни сама, ничерез доносчиков не предъявляла ей обвинений, то только потому, что былапоглощена своей новой и близкой к помешательству влюбленностью. Ибо онавоспылала к Гаю Силию, красивейшему из молодых людей Рима, такой необузданнойстрастью, что расторгла его брачный союз со знатной женщиной Юнией Силаной,