Курций Руф, построивший в области маттиаков рудник для разработки сереброносныхжил. Добыча в нем была незначительной и вскоре иссякла. Копать водоотводные рвыи производить под землею работы, тяжелые и на ее поверхности, не говоря уже обизнурительности труда, было сопряжено для легионеров также с материальнымущербом. Выведенные этим из терпения, воины тайно составляют от именинескольких армий, поскольку их товарищам приходилось претерпевать то же самое вразличных провинциях, письмо императору, умоляя его заранее жаловатьтриумфальные отличия всякому, кого он собирается поставить во главе войска.
21. О происхождении Курция Руфа, о котором некоторыепередают, что он сын гладиатора, не стану утверждать ложного и стыжусь сказатьправду. Достигнув зрелого возраста, он отправился в Африку вместе с квестором,которому досталась эта провинция; и вот, когда он как-то в полуденный часбродил в одиночестве по опустевшим портикам города Адрумета, ему предсталовидение в образе женщины большего роста, нежели человеческий, и он услышалследующие слова: «В эту провинцию, Руф, ты вернешься проконсулом». Окрыленныйтаким предсказанием, он по возвращении в Рим благодаря щедрой поддержке друзейи острому уму получил квестуру, а затем по избрании принцепса — и претуру, хотяего соперниками были знатные лица, причем Тиберий, набрасывая покров на егопостыдное происхождение, заявил: «Руф, как мне кажется, родился от себясамого». Дожив до глубокой старости, с высшими отвратительно льстивый, снизшими — надменный, с равными — неуживчивый, он добился консульства,триумфальных отличий и наконец провинции Африки, прожив жизнь в соответствии спредсказанною ему судьбою.
22. Между тем в Риме в толпе явившихся приветствоватьпринцепса был обнаружен имевший при себе меч римский всадник Гней Ноний, причемни тогда, ни позднее не были выяснены причины задуманного им преступления.Истерзанный пытками, он признался в своей злокозненности, но не назвалсообщников, и неизвестно, утаил ли он их или их не было. При тех же консулахПублий Долабелла внес предложение, чтобы избранные на должность квесторовежегодно давали на свои средства представление гладиаторов. У наших предковмагистратура была наградою за добродетели, и каждому гражданину, полагавшему,что он справится с нею, дозволялось ее домогаться; и даже возраст не мог бытьпрепятствием к получению консульства или диктаторских полномочий, хотя бы и вранней молодости[22]. Квестура былаучреждена еще при власти царей, что доказывает возобновленный Луцием Брутомкуриатский закон[23]. Право их выбораоставалось за консулами, пока и на эту почетную должность не стал избиратьнарод. Первыми избранными им квесторами были Валерий Потит и Эмилий Мамерк, нашестьдесят третьем году после изгнания Тарквиниев; им было вменено вобязанность сопровождать отправляющихся на войну консулов. Затем в связи свозрастанием числа дел и их усложнением было добавлено еще двое квесторов,которым поручалось вести лишь городские дела; в дальнейшем количество квесторовбыло удвоено, так как к тому времени уже вся Италия платила нам подати и кэтому присоединялись, кроме того, поступления из провинций; еще позже, позакону Суллы, было избрано двадцать квесторов[24] для пополнения состава сената, которому было порученовершить правосудие. И хотя всадники снова получили в свое ведение суд, квестурапредоставлялась без каких-либо иных оснований, кроме достоинства кандидатов илирасположения тех, кто их избирал, пока, по предложению Долабеллы, она не сталакак бы продаваться с торгов.
23. В консульство Авла Вителлия и Луция Випстана[25], когда было намечено пополнение римскогосената и знатные из той Галлии, что зовется Косматою, давние наши союзники,получившие наше гражданство, стали домогаться для себя права быть избранными навысшие должности в государстве, этот вопрос начали горячо обсуждать и быловысказано много различных мнений. И в окружении принцепса голоса разделились.Многие утверждали, что Италия не так уж оскудела, чтобы не быть в состояниидать сенаторов своему главному городу. Некогда единокровные с нами народы[26] довольствовались уроженцами городаРима, и никто не стыдится нашего государства, каким оно было в древности.Больше того, и посейчас вспоминают об образцах доблести и величия, явленныхримским характером при былых нравах. Или нам мало, что венеты и инсубрыпрорвались в курию, и мы жаждем оказаться как бы в плену у толпы чужеземцев? Нокакие почести останутся после этого для нашей еще сохранившейся в небольшомчисле родовой знати или для какого-нибудь небогатого сенатора из Лация? Всезаполнят те богачи, чьи деды и прадеды, будучи вождями враждебных народов,истребляли наши войска мечом, теснили под Алезией божественного Юлия! Это — изнедавнего прошлого. А если вспомнить о наших предках, которые пали от тех жерук у подножия Капитолия и крепости в Риме! Пусть, пожалуй, галлы располагаютправами граждан; но никоим образом нельзя делать их достоянием сенаторскиеотличия и воздаваемые высшим должностным лицам почести!
24. Эти и подобные соображения не убедили принцепса;он, слушая их, возражал и, созвав сенат, обратился к нему со следующей речью:«Пример моих предков и древнейшего из них Клавса, родом сабинянина, который,получив римское гражданство, одновременно был причислен к патрициям, убеждаетменя при управлении государством руководствоваться сходными соображениями изаимствовать все лучшее, где бы я его ни нашел. Я хорошо помню, что Юлиипроисходят из Альбы, Корункании— из Камерия, Порции — из Тускула, и, чтобы неворошить древность, что в сенате есть выходцы из Этрурии, Лукании, всей Италии,и, наконец, что ее пределы были раздвинуты вплоть до Альп, дабы не толькоотдельные личности, но и все ее области и племена слились с римским народом вединое целое. Мы достигли прочного спокойствия внутри нашего государства иблистательного положения во внешних делах лишь после того, как предоставилинаше гражданство народностям, обитающим за рекой Падом и, использовавоснованные нами во всем мире военные поселения, приняли в них наиболеедостойных провинциалов, оказав тем самым существенную поддержку нашейистомленной империи. Разве мы раскаиваемся, что к нам переселились из ИспанииБальбы и не менее выдающиеся мужи из Нарбоннской Галлии? И теперь среди насживут их потомки и не уступают нам в любви к нашей родине. Что же погубилолакедемонян и афинян, хотя их военная мощь оставалась непоколебленной, как нето, что они отгораживались от побежденных, так как те — чужестранцы? Аоснователь нашего государства Ромул отличался столь выдающейся мудростью, чтовидел во многих народностях на протяжении одного и того же дня сначала врагов,потом — граждан. Пришельцы властвовали над нами; детям вольноотпущенниковпоручается отправление магистратур не с недавних пор, как многие ошибочнополагают, но не раз так поступал народ и в давние времена. Мы сражались ссенонами. Но разве вольски и эквы никогда не выходили против нас на полесражения? Мы были разбиты галлами, но отдали мы заложников и этрускам, асамниты провели нас под ярмом[27]. И всеже, если припомнить все войны, которые мы вели, то окажется, что ни одной изних мы не завершили в более краткий срок, чем войну с галлами; и с того времениу нас с ними нерушимый и прочный мир. Пусть же связанные с нами общностьюнравов, сходством жизненных правил, родством они лучше принесут к нам своезолото и богатство, чем владеют ими раздельно от нас! Всё, отцы сенаторы, чтотеперь почитается очень старым, было когда-то новым; магистраты-плебеипоявились после магистратов-патрициев, магистраты-латиняне — послемагистратов-плебеев, магистраты из всех прочих народов Италии — послемагистратов-латинян. Устареет и это, и то, что мы сегодня подкрепляемпримерами, также когда-нибудь станет примером».
25. За речью принцепса последовало сенатскоепостановление, в силу которого эдуи первыми получили право становитьсясенаторами, в уважение к старинному союзу и к тому, что они единственные изгаллов именовались братьями римского народа. В те же дни Цезарь возвел впатриции старейших сенаторов, — и тех из них, чьи отцы прославили себявыдающимися деяниями, ибо уже оставалось немного родов, названных Ромуломстаршими, и тех, которых Луций Брут назвал младшими; угасли даже роды,причисленные к патрицианским диктатором Цезарем по закону Кассия и принцепсомАвгустом по закону Сения[28]; этиблагодетельные для государства мероприятия цензор[29] проводит с большим удовлетворением. Озабоченныйудалением из сената покрывших себя бесчестьем, он применил недавно придуманныйи мягкий по сравнению с былою суровостью способ, обратившись к ним с увещаниемпоразмыслить над своими делами и добровольно заявить о своем намерении выйти изсенаторского сословия; дозволение на это будет дано без труда, и онодновременно назовет как исключенных из сената, так и тех, кто сам себя осудил,дабы сопоставление приговора цензоров, с раскаяньем ушедших по своей воле,послужило к умалению их бесславия. По этому поводу консул Випстан предложилподнести Клавдию титул отца сената: ибо титул отца отечества стал обыденным изаслуги нового рода должны быть отмечены ранее неведомым наименованием. Но самКлавдий остановил консула, сочтя, что тот слишком далеко зашел в лести. Тогдаже Цезарь объявил об окончании переписи, согласно которой насчитывалось пятьмиллионов девятьсот восемьдесят четыре тысячи семьдесят два гражданина. Околоэтого времени пришел конец и его неведению относительно происходящего у него вдоме: немного позже ему пришлось узнать о непотребствах жены и обрушить на неекару, чтобы затем распалиться желанием вступить в кровосмесительный брак.