первым иначинает речь следующим образом: «Неся на себе тягчайшее бремя попечения обовсем мире, принцепс испытывает нужду в поддержке, дабы избавленный от забот осемье он мог всецело отдаться служению общему благу. Но есть ли болеевысоконравственная отрада для по-цензорски непреклонной к себе души, для того,кто никогда не предавался роскоши и наслаждениям, но с ранней юности неуклонноповиновался законам, чем взять жену, с которой он мог бы делиться своими самымисокровенными мыслями, кому доверил бы малых детей?».
6. Начав с этого в своей сочувственно принятой речи,Вителлий, после того как сенаторы выразили свое полное согласие с нею, вернулсяк тому, с чего начал, и заявил, что, поскольку все единодушно советуютпринцепсу вступить в брак, следует избрать для него женщину, отмеченнуюзнатностью, материнством, безупречными нравами. И нет надобности долгоразыскивать таковую, ибо Агриппина превосходит всех остальных славою своегорода; она показала, что способна рождать детей и что ей присущи добрыекачества. И поистине замечательно, что, произволением богов оставшись вдовою[2], она может беспрепятственно связать себя спринцепсом, никогда не знавшим иной любви, кроме супружеской. Они, сенаторы,слышали от родителей и видели собственными глазами, как ради ублажения своихприхотей Цезари завладевали чужими женами[3]. Сколь далека от этого скромность их нынешнего властителя!Так пусть же будет явлен пример на будущее, как надлежит императору приискиватьдля себя супругу! Но союз дяди с племянницей — для нас новшество. У другихнародов, однако, это — вещь совершенно обыденная, и не существует закона,которым она была бы воспрещена, да и браки с двоюродными сестрами, прежде у насневедомые, с течением времени получили широкое распространение. Обычайзакрепляется, если отвечает потребностям, и данное новшество несомненноокажется в числе тех, которые вскоре будут усвоены повсеместно.
7. Не было недостатка в таких, кто, восклицая, что еслиЦезарь промедлит, то они женят его насильственно, наперебой бросились вон изкурии. Стала собираться беспорядочная толпа, в которой слышались выкрики, чторимский народ обращается к Цезарю с мольбою о том же. И Клавдий, дольше недожидаясь, выходит на форум и предстает перед поздравляющими его, а войдя всенат, требует, чтобы было вынесено постановление, которым раз и навсегдадозволялись бы браки между дядьями и племянницами. Впрочем, не нашлось никого,кто бы пожелал вступить в такое супружество, кроме единственного римскоговсадника Алледия Севера, о котором многие говорили, что его толкнуло на этожелание угодить Агриппине. Этот брак принцепса явился причиною решительныхперемен в государстве: всем стала заправлять женщина, которая вершила деламиРимской державы отнюдь не побуждаемая разнузданным своеволием, как Мессалина;она держала узду крепко натянутой, как если бы та находилась в мужской руке. Налюдях она выказывала суровость и еще чаще — высокомерие; в домашней жизни недопускала ни малейших отступлений от строгого семейного уклада, если это неспособствовало укреплению ее власти. Непомерную жадность к золоту она объяснялажеланием скопить средства для нужд государства.
8. Силан покончил самоубийством в день свадьбы Клавдия,то ли не теряя вплоть до этого дня надежды, что ему будет сохранена жизнь, толи выбрав его умышленно, чтобы усилить неприязнь к своим врагам. Сестра СиланаКальвина была изгнана из Италии. Клавдий добавил к этому предусмотренныезаконами царя Тулла священнодействия и умилостивительные жертвоприношения вроще Дианы, совершение которых возлагалось на понтификов, причем все потешалисьнад тем, что кара за кровосмешение и очистительные обряды, чтобы его искупить,были назначены именно в это время. Между тем Агриппина, желая, чтобы ее зналине только с плохой стороны, добивается возвращения из ссылки Аннея Сенеки иодновременно доставляет ему претуру, полагая, что ввиду его громкойлитературной славы и то и другое будет приятно римскому обществу; вместе с темона поступила так и ради того, чтобы отроческие годы Домиция протекли подруководством столь выдающегося наставника и чтобы она с сыном, осуществляя еемечту о самовластном владычестве, могла пользоваться его советами, ибосчиталось, что Сенека, помня о благодеянии Агриппины, питает к ней безграничнуюпреданность, тогда как, затаив про себя горечь обиды, враждебен Клавдию[4].
9. Затем было решено больше не медлить, и консула набудущий срок Маммия Поллиона щедрыми обещаниями соблазняют внести предложение,чтобы сенат обратился с просьбой к Клавдию просватать Октавию за Домиция, что,принимая во внимание возраст обоих, было вполне уместно и открывало возможностидля далеко направленных замыслов. Поллион высказывается почти в тех же словах,в каких это сделал недавно Вителлий; Октавию просватывают за Домиция, и он,сделавшись в добавление к прежним родственным связям женихом дочери принцепса ибудущим его зятем, стараниями матери и ухищрениями тех, кто, осудив на смертьМессалину, боялся мщения со стороны ее сына, уравнивается в правах сБританником.
10. Тогда же сенат принимает парфянских послов,прибывших, как я уже сообщил, просить о возвращении им Мегердата[5]. Они в следующих словах приступают квыполнению своего поручения: они явились, помня о существующем с нами союзе ихраня верность династии Арсакидов, лишь для того, чтобы пригласить к себе сынаВонона, внука Фраата, и таким образом освободиться от тирании Готарза,одинаково нестерпимой как для знати, так и для простого народа. Уже все егобратья, близкие и даже дальние родственники истреблены казнями; теперь к этомудобавляются убийства их беременных жен и малых детей, ибо нерадивый внутристраны, неудачливый в .войнах, он прикрывает свою слабость жестокостью. У них снами давняя и скрепленная договорами дружба, и мы должны прийти на помощьсоюзникам, нашим соперникам в силе, склонившимся перед нами только из уважения.Для того и отдают они нам заложниками царских детей, чтобы иметь возможность,если властитель их родины станет им в тягость, обратиться к принцепсу исенаторам и получить от них более приемлемого и усвоившего наши нравы царя.
11. Отвечая на эти и подобные им слова. Цезарь началречь с главенства римлян и подчиненности парфян, причем поставил себя рядом сбожественным Августом, напомнив, что у него они также испросили себе царя, ноумолчав о Тиберии, хотя царей посылал им и тот[6]. К этому он добавил наставления присутствовавшему в курииМегердату, чтобы он не считал себя господином, а всех прочих рабами, но видел всебе лишь правителя, а в остальных — граждан, чтобы проявлял милосердие исоблюдал справедливость, которые тем желаннее для варваров, чем менее имзнакомы. Затем, обратившись к послам, он превозносит похвалами воспитанникагорода Рима, чья скромность до того времени была безупречною: впрочем, нужнотерпеливо сносить властителей, и их частая смена ни к чему хорошему не ведет.Римское государство настолько пресыщено славою, что желает спокойствия дажечужеземным народам. После этого стоявшему во главе Сирии Гаю Кассию было отданоповеление проводить юношу до реки Евфрата.
12. В те времена Кассий слыл наиболее сведущимзаконоведом, — ведь военные дарования, когда всюду спокойно, остаются в тени имирная обстановка стирает различия между деятельными и нерадивыми. Но,насколько это было возможно при отсутствии боевых действий, Кассий все жевосстанавливал в войске старинную дисциплину и обучал легионы с таким стараниеми такою предусмотрительностью, как если бы его теснили враги; он считал, чтоэтого требует достоинство его предков и рода Кассиев, который прославил себя ив этих краях. Итак, вызвав тех, по чьему почину был испрошен новый царь дляпарфян, и разбив лагерь в Зевгме, откуда была наиболее удобная переправа черезреку, он по прибытии знатных парфян и царя арабов Акбара напоминает Мегердату отом, что самые пламенные порывы варваров остывают при промедлении, а поройоборачиваются и вероломством: пусть он поспешит поэтому с завершением начатого.Этот совет, однако, был оставлен в пренебрежении из-за коварства Акбара,который на много дней задержал в Эдессе простодушного юношу, возомнившего, чтовысокое положение равнозначно сплошным удовольствиям. И хотя его звал Карен,обещавший в случае скорого их прибытия несомненный успех, Мегердат направилсяне в близлежащую Месопотамию, а окольным путем в Армению, в ту порумалодоступную, потому что начиналась зима.
13. Затем, истомленные горами и снегом, уже приближаяськ равнине, они соединяются с войском Карена и, переправившись через реку Тигр,проходят по земле адиабенцев, царь которых, Изат, вступив в показной союз сМегердатом, втайне с большей преданностью склонялся к Готарзу. Объединенноевойско по пути захватило Ниневию, древнейшую столицу Ассирии, а также крепость,весьма знаменитую тем, что в последнем сражении Дария с Александром у ее стенбыли сокрушены силы персов. Между тем Готарз приносил обеты местным богам нагоре Санбул, где важнейшим был культ Геркулеса[7]; в определенное время он напоминает жрецам, явившись им всновидении, чтобы они привели к храму снаряженных для охоты коней. И после тогокак этих коней нагружают полными стрел колчанами, они разбредаются по горнымлесам и лишь поутру, сильно запыхавшись, возвращаются с пустыми колчанами.После этого бог снова является в ночном сновидении и указывает леса, в которыхон побывал, и в них повсюду находят убитых зверей.
14. Но Готарз, еще не вполне собрав войско, отсиживалсяза рекой Кормой как за крепостною стеной и, хотя его вызывали на битвуоскорбительными насмешками и посылали к нему гонцов, всячески тянул время,менял стоянки и, заслав своих людей в стан врагов, при помощи подкупа склонял