после долгих споров для засвидетельствования условий, на которых они пришли ксоглашению, на следующий день привлекается адиабенец Монобаз. А договорилисьони о следующем: легионы освобождаются от осады, римское войско вплоть допоследнего воина уходит за пределы армян; крепости и продовольствие передаютсяпарфянам; по исполнении этого Вологезу обеспечивается возможность направитьпослов к Нерону.
15. Между тем Пет навел мост через реку Арсаний — онапротекала перед его лагерем — под предлогом, что готовит себе переправу, но наделе по приказу парфян в память одержанной ими победы, и действительно он импригодился, а наши ушли в другом направлении. Молва добавляла, что римскиелегионы были проведены под ярмом и претерпели другие унижения, начало которымбыло положено армянами. Так, они вошли в укрепления прежде, чем римское войсковыступило из них, стояли вдоль дорог, по которым оно проходило, и, заметивнекогда захваченных нами рабов или вьючных животных, опознавали их как своих иуводили с собой; они также отнимали у наших одежду, отбирали у них оружие, изапуганные воины уступали им, чтобы не подавать повода к вооруженномустолкновению. Вологез, собрав в груду оружие и тела убитых, с тем чтобы этобыло наглядным свидетельством нашего поражения, не стал смотреть на прохождениенашего поспешно уходившего войска; удовлетворив свою гордость, он хотел, чтобыразнеслась молва об его умеренности. Через реку Арсаний он переправилсявосседая на слоне, а его приближенные — пользуясь силой коней, потому чтоходили слухи, что из-за коварства строителей мост не выдержит тяжести; норешившиеся вступить на него убедились в его прочности и надежности.
16. В дальнейшем стало известно, что у осажденныхпродовольствие было даже в избытке, так что, уходя, они подожгли свои склады,тогда как парфяне, по словам Корбулона[4],остро нуждались в нем и, не имея к тому же чем кормить лошадей, так как травабыла вытоптана, уже собирались снять осаду с римского лагеря, да и он самнаходился не далее трех дней пути. Он добавляет, что Пет поклялся перед боевымизначками в присутствии тех, кого царь прислал быть при этом свидетелями, что ниодин римлянин не вступит в Армению, пока не прибудет ответ от Нерона, согласенли он на мир. И если это вымышлено с целью усугубить бесчестие Пета, тоостальное не вызывает сомнений, а именно что за один день он преодолелрасстояние в сорок тысяч шагов, бросая в пути раненых, и что бежавшие былиохвачены не менее безобразным страхом, чем если бы обратили тыл, разбитые наполе сражения. Корбулон, встретивший их со своим войском на берегу Евфрата, непоказал его во всем блеске, в сверкании значков и оружия, чтобы это различие воблике не было в укор вновь прибывшим. Опечаленные манипулы, сочувствовавшиеучасти своих сотоварищей, не могли сдержать слезы; плач едва позволил обоимвойскам обменяться обычным приветствием. Отступили назад соревнование вдоблести, домогательства славы — то, что волнует счастливых людей; над всемвзяло верх сострадание, и в особенности среди низших по положению.
17. Последовал короткий разговор между полководцами:один выразил сожаление, что его поход оказался излишним, тогда как войну можнобыло бы завершить разгромом парфян; другой ответил, что силы их обоих сохраненыв целости, достаточно повернуть орлов и сообща вторгнуться в пределы Армении,ослабленной уходом Вологеза. Корбулон возразил, что у него нет на это повеленияимператора; встревоженный угрожавшей легионам опасностью, он выступил из своейпровинции, и так как намерения парфян ему неизвестны, он возвратится в Сирию;да и то нужно молить судьбу, чтобы истомленная долгим и трудным походом пехотапоспела за свежей парфянскою конницей, имеющей перед собой ровную местность.Пет зазимовал в Каппадокии. А Вологез прислал к Корбулону гонцов с требованиемуничтожить укрепления за Евфратом, чтобы тем самым эта река сделаласьпограничною, какою она ранее и была; Корбулон, в свою очередь, потребовалочистить Армению от неприятельских войск. В конце концов царь уступил, и былосрыто все возведенное Корбулоном на той стороне Евфрата, а армяне оставлены безвластителя.
18. А в Риме между тем в ознаменование победы надпарфянами посередине Капитолийского холма воздвигались трофеи и триумфальнаяарка; распорядившись об этом еще в самый разгар войны, сенат не остановил работи позднее, так как стремление к показному блеску заглушало в нем велениясовести. Да и Нерон, желая скрыть свое беспокойство о внешних делах и вместе стем поддержать уверенность в обеспечении города продовольствием, выбросил вТибр предназначавшиеся для простого народа и испортившиеся от длительногохранения запасы зерна. Не поднял он и цены на него, хотя почти двести кораблейуже в гавани было уничтожено неистовой бурей, а сто других, прошедших по Тибру,— внезапно возникшим пожаром. После этого он назначил трех бывших консулов —Луция Пизона, Дуцения Гемина, Помпея Паулина — ведать сбором налогов,предназначенных к поступлению в государственную казну, упрекнув при этомпредыдущих принцепсов за то, что их непомерные траты превосходили собираемые вобычном порядке налоги: сам он ежегодно жертвует государству из личных средствшестьдесят миллионов сестерциев.
19. В то время в Риме стали широко прибегать кбесчестной уловке, состоявшей в том, что с приближением комиций или жеребьевкина управление провинциями очень многие бездетные граждане обзаводились детьмипосредством показного усыновления, а получив наравне с подлинными отцамипретуры или провинции, незамедлительно освобождали усыновленных от своейродительской власти . . .[5] возмущенныеэтим, обращаются с жалобою в сенат, указывая, что на одной стороне право,даруемое самою природой, и труды, положенные на воспитание, а на другой —обман, хитрости и кратковременное усыновление. Довольно бездетным и того, что,без забот, ничем не обременяемые, они имеют свободный доступ к влиянию ипочестям. А для тех, кто действительно вырастил детей, обещания закона последлительного ожидания оборачиваются насмешкой, так как всякий, кто, не несязаботы, стал отцом и, не пережив скорби, — снова бездетным, сразу уравниваетсяс подлинными отцами а том, что для них составляло предмет долгих чаяний. Поэтому поводу сенат принял постановление, согласно которому показное усыновлениеникоим образом не должно было содействовать занятию государственных должностейи служить к выгоде при получении наследств.
20. Затем предается суду критянин Клавдий Тимарх. Емувменялись в вину не обычные преступления видных провинциалов, которые, обладаячрезмерным богатством, злоупотребляют своим могуществом, чтобы чинить обидыпростому народу, а его оскорбительные для римского сената слова, ибо он не разповторял, что, будет ли вынесена благодарность управлявшим Критом проконсулам,зависит исключительно от него. Использовав этот случай, Тразея Пет высказалполезные для государства соображения: подав мнение, что подсудимый должен бытьизгнан из критской провинции, он добавил следующее: «На опыте доказано, отцысенаторы, что благодетельные законы и примерные наказания вводятсяблагонамеренными людьми из-за совершенных другими проступков. Так,необузданность ораторов породила предложение Цинция, происки кандидатов —законы Юлия, алчность должностных лиц — постановления Кальпурния[6]; ибо провинность предшествует каре, мерыисправления принимаются вслед за преступлением. Итак, для пресечения невиданнойдоселе надменности провинциалов давайте примем решение, достойное прямоты итвердости римской; нисколько не ослабляя попечения о союзниках, нужноотказаться от представления, что оценка деятельности наших людей может зависетьот чего-либо, кроме суждения римских граждан.
21. «В былое время не только преторов или консулов, нои частных лиц посылали в провинции с предписанием ознакомиться с положением дели доложить, в какой мере их обитатели покорствуют нашей воле; и целые народытрепетали пред приговором, выносимым отдельными гражданами. А теперь мыобхаживаем чужеземцев и подольщаемся к ним, и если по прихоти какого-либо изних выносится благодарность, то точно так же, и притом еще чаще, предъявляетсяобвинение. Пусть и впредь предъявляются обвинения, пусть у провинциаловостанется такая возможность кичиться своим могуществом; но незаслуженная идобытая домогательствами хвала должна преследоваться с не меньшейрешительностью, чем злокозненность, чем жестокость. Наше старание нравитьсячасто влечет за собой более пагубные последствия, нежели возбуждение наминеудовольствия. Больше того, есть добродетели, навлекающие неприязнь, каковынепреклонная строгость, не идущий ни на какие поблажки ради снисканиярасположения несгибаемый дух. Вот почему у наших магистратов начало почтивсегда лучше, а конец слаб, — ведь мы гоняемся за голосами, словно кандидаты напочетные должности; если с этим будет покончено, провинции будут управляться исправедливее, и с большей твердостью; ибо подобно тому как законом овымогательствах обуздана алчность, так и запрещением выносить благодарностьбудет положен предел заискиваниям».
22. Это мнение встретило всеобщее сочувствие. Ивсе-таки сенатское постановление не могло состояться, так как консулы заявили,что по данному вопросу не был представлен надлежащий доклад. В дальнейшем, поуказанию принцепса, сенаторы приняли постановление, воспрещавшее кому бы то нибыло выступать в собраниях союзников с предложениями о вынесении перед сенатомблагодарностей пропреторам и проконсулам, равно как и брать на себя в этихцелях посольство. При тех же консулах сгорел от удара молнии гимнасий, анаходившаяся в нем статуя Нерона расплавилась и превратилась в бесформенныймедный слиток. Был также сильно разрушен землетрясением многолюдный кампанскийгород Помпеи. Скончалась весталка Лелия, на место которой была взята Аврелия изрода Коссов.
23. В консульство Меммия Регула и Вергиния Руфа