Крутизна сильно возрастает. Мы вынуждены непрерывно рубить ступени. Шерпам, нагруженным двадцатикилограммовыми рюкзаками, приходится тяжело. Погода, которая уже с одиннадцати часов была неважной, резко ухудшается. Мы вынуждены установить лагерь на площадке, защищенной от ледовых обвалов. Сейчас четырнадцать часов, а мы прошли только половину ледопада!
Идёт снег. Вторая половина дня пропала.
Ночь проходит беспокойно: мы не можем сомкнуть глаз.
Утром встаем очень рано, так как ежедневно с двух часов дня начинается гроза. Как правило, эхо раскатов грома повторяется окружающими склонами непрерывно до самого вечера.
Светает, первая связка преодолевает ледовый склон над лагерем. В рюкзаках позвякивает «слесарня»[53].
Мы готовы ко всему. Лёд в эти ранние часы очень твёрд. Шерпы поднимаются на кошках вполне правильно, хотя и медленно. Как мы уже заметили позавчера с наблюдательного пункта, наилучший, если не единственно возможный, путь проходит по правому краю ледника.
На высоте около 5000 метров начинается одышка. Шерпы на остановках, согнувшись вдвое, опершись на ледоруб, выдыхают воздух с громким свистом. Мы начинаем к этому привыкать – ещё во время подходов некоторые носильщики дышали точно так же.
Хотя определенно сказать трудно, но мне кажется, что я меньше страдаю от недостатка кислорода, чем Ляшеналь и Ребюффа. Сказывается положительное действие последних ночей, проведенных на высоте 5000 метров. Это обстоятельство ещё раз подтверждает, что всей нашей команде необходимо побыть на высоте 5000—6000 метров перед решающим штурмом.
Уже полдень! До плато, где трудности кончаются, остается ещё 300 метров.
Ледник подобен реке: за пологими участками, где течение его спокойно, следуют разорванные ледопады. Преодоление последних 300 метров весьма проблематично.
– Мне не нравится эта картина, – замечает Ляшеналь.
– Ненадежное место. Взгляни на упавшие глыбы льда! – восклицает Ребюффа.
– Всюду голый лёд, – говорю я разочарованно. – А какая крутизна! Пожалуй, следовало бы пересечь весь ледник и попытать счастья у левого края.
– Прежде надо попробовать подняться в лоб и свернуть влево, вплотную к скалам, – советует Ребюффа.
– Сходите вдвоем, посмотрите, как это выглядит? Я подожду здесь с шерпами.
В мгновение ока они преодолевают ближайший склон зеленого гладкого льда дьявольской крутизны.
– Молодцы! Вот это класс! – кричу я им.
Мастерство друзей подбадривает меня. Шерпы поражены. Через несколько минут слышу крик Ляшеналя:
– Эй, Морис! Влево не ходи. Можешь подняться, мы сейчас посмотрим, что делается справа.
– О'кей! Будьте осторожны!
Небо свинцового цвета – опять плохая погода!
Товарищи проходят очень опасное место. В любой момент они могут оказаться под падающим сераком.
– Вперёд! – говорю я обеспокоенным шерпам.
Мне приходится рубить для них многочисленные широкие ступени и захваты для рук. Громоздкие рюкзаки тянут вниз. Крутизна столь велика, что стоя упираешься носом в лёд.
– Прохода нет! – раздается голос сверху.
– Громадная трещина перегораживает весь ледник! – доносится крик.
Слышится целая серия звонких ругательств – друзья реагируют на неудачу.
Я обнаруживаю их за сераком.
– Ну что, не выходит? Видно, придется траверсировать. Может быть, есть проход с другой стороны…
Падает снежок. Облака нависли над самой землёй. Гром гремит непрерывно, действуя на наши и без того измученные нервы. Мы вшестером затерялись среди гигантских сераков, которые воздвигла перед нами гора. Со зловещим треском содрогаются под нами ледяные глыбы. Тусклый свет падает на мертвенно-бледные ледовые склоны.
Ляшеналь и Ребюффа находятся под сильным впечатлением зловещего окружения. Однако они мужественно идут на разведку в указанном направлении.
В ожидании их все молчат. По временам ледник угрожающе вздрагивает. Во что бы то ни стало надо оставаться бесстрастным.
Разведка возвращается. Лица мрачные.
– Пройти невозможно!
– Невесело, – говорю я, озадаченный. – Что же, раз нельзя…
– Морис, лучше спускаться, – уверяет Ребюффа, – здесь пахнет аварией.
Внезапно раздается громкий, продолжительный треск. Мы замираем в напряжении… На этот раз пронесло!
– Сейчас нам будет крышка! – кричит Ляшеналь. – Быстрее вниз!
– Бежим! – вопит Ребюффа.
Беспрерывные раскаты грома усиливают общую панику. Это уже не отступление, а самое настоящее бегство перед вершиной, готовящейся нанести удар.
– Если нас не накроет, нам повезло! – успевает вымолвить Ляшеналь, устремляясь вниз по склону в связке с шерпом.
– Давай быстрее!
Я тороплю своего шерпа, который, на мой взгляд, слишком медлит.
Друг за другом мы спускаемся по ледяной стене.
Жестокий град обрушивается на нас. Приходится сдерживать себя, чтобы не спешить, каждое движение должно быть точно рассчитано.
– Смотри за шерпами, как бы они не свалились! – кричу я Ляшеналю, пользуясь минутным затишьем ветра.
– Это был бы шикарный спуск, – бросает он на ходу.
– Так близко от цели!
– В таких случаях нельзя упорствовать.
Я же думаю, что, даже если бы нам удалось выйти на это плато, было бы безумием вести туда всю экспедицию. Риск слишком велик. Никакая победа не могла бы оправдать сознательной игры человеческими жизнями.
Град сменяется снегом. Вокруг туман. Видимость не более пяти метров. По временам появляются серые тени, и какие-то привидения скатываются вниз к лагерю. Лавины свежего снега беспрерывно обрушиваются с ужасающим грохотом.
Постепенно ад удаляется.
Для нас воспоминание о нём всегда останется кошмаром.
Около 17 часов мы наслаждаемся в лагере горячим чаем. Его приготовил Нуаель, увидев, что мы спускаемся.
– Значит, ты поднялся вчера наверх?
– Да, без особого труда. Придя на место, я отправил молодого Ангава обратно в Тукучу. Лишний рот был бы здесь ни к чему… Кроме того, он нужен Терраю.
– Какой сегодня день? Мы потеряли счет времени!
– Э, дорогой, третье.
– Уже 3 мая! Нам остается только месяц до муссона.
– И ничего определенного в отношении Дхаулагири пока что нет! Чтобы исчерпать все возможности, надо было бы исследовать ребра юго-восточного гребня здесь, прямо перед нами.
– Мы могли бы туда сходить! – восклицает Ляшеналь.
– Хорошо! Как только у вас будут лыжи, сбегайте на снежную вершину в конце ущелья.
– Лыжная вылазка! Вот это здорово!
– Я смогу заснять южный склон!
Нуаель предлагает мне связаться по радио с Тукучей.
– Два часа тому назад я разговаривал с Ишаком, но стоял такой треск, что я предпочел прекратить связь.
– Ты, разумеется, боялся за рацию? – иронизирует Бискант.
Спустя несколько минут связь с Тукучей установлена.
– Говорит Эрцог. Что нового в Тукуче?
– Говорит Ишак. В лагере все в порядке. Ничего нового. Лионель и Удо вышли сегодня утром. А как у вас?
– Мы не дошли до конца ледника, но теперь и так все ясно.
– Что именно? Есть путь?
– Как бы не так! Это горы… Будь они прокляты! Нам никогда здесь не пройти.
– Что же вы собираетесь делать?
– Я завтра спускаюсь. Ребюффа, Нуаель и Ляшеналь на лыжах сходят на Белую вершину – 5500 метров в юго-восточном гребне Дхаулагири. Оттуда они просмотрят весь южный склон.
– Нужно ли им что-нибудь?
– Подбрось им продуктов и три пары лыж.
– О'кей! Если спустишься завтра, получишь к обеду жаркое из тхара.
– Из чего?
– Из тхара, гималайской серны. Ж.Б… и «Большой человек» ходили на охоту с нашими ружьями и убили трех тхаров. Один для нас…
– Ну, коли так, будем завтра обязательно! А Лионель?.. Он все же вышел?
– Не беспокойся, он захватил с собой порядочный кусочек!
– До завтра!
– Привет всем. Связь кончаю.
На следующее утро я спозаранку ухожу вниз, в то время как мои товарищи на лужайке у лагеря преподают шерпам основы ледовой техники.
В одиночку возвращаюсь в Тукучу. Дорога сказочно хороша. Я стараюсь не терять напрасно времени, но не могу не останавливаться через каждую сотню метров. С умилением смотрю на деревья с красными цветами. Напевая про себя, спускаюсь по травянистым склонам, покрытым разноцветным весенним ковром. Среди лесистых холмов, стыдливо укрывшись между двумя елями, бирюзовое озеро с прозрачной водой отражает изящные вершины Нилгири.
Окружающие его лиственницы кажутся менее суровыми, чем ели. Берега одеты нежным мхом…
К каменистой равнине Гандаки ведут плохие тропы. Вода поднялась. Придется переходить вброд. Я стою в раздумье, не решаясь намочить натертые на ногах волдыри. На моё счастье, подходит тибетец. Он все понял. Местные обычаи приходятся как нельзя кстати. Он осторожно взваливает меня себе на спину. Ступая босыми ногами по камням, невзирая на стремительное течение и на мой вес, он переходит разбухшие рукава Гандаки и опускает меня на твердую землю. Как мне выразить свою благодарность? Протягиваю ему рупию. Он крайне почтительно отвешивает несколько поклонов.
– Держи, вот ещё одна!
Он не верит своим глазам. После небольшой паузы он отвешивает мне низкий поклон. Я смущён и не знаю, что делать. Пытаюсь принять достойный и благородный вид. Затем, немного сконфуженный, удаляюсь.
В 13 часов прихожу в Тукучу, где меня радостно встречают Кузи и Ишак.
– Наконец в кои-то веки свежее мясо! – говорю я с полным ртом. – Поздравляю Ж.Б… с удачной охотой!
Я в великолепной форме. По части аппетита могу поспорить с Терраем.
– Так, значит, с Восточным ледником дело плохо?
– Технически это, вероятно, что-то вроде северной стены Плана[54]. Но, конечно, намного опасней. Кстати, такого же мнения и Бискант. Перепугались мы до полусмерти. Вниз скатились кубарем! Каждый из шерпов срывался много раз.
– Паршиво! – замечает Кузи.