Борбала тихо усмехнулась.
— Потому что я ушла. Оставила семейный бизнес. Я пыталась убедить свой народ, что наши корабли и людей лучше использовать для распространения батарианской культуры. И чтобы это сделать, мы должны её создать. Искусство, музыка, театр, литература. Я хотела батарианского Возрождения. Меньше оружия, больше песен. За это они забрали у меня глаз.
Дреллка и батарианка двинулись вдоль северной стены. В грузовом отсеке стоял оглушительный шум. Стоны, крики, брызги неописуемой жидкости. Случайный снаряд — от биотики или винтовки. Шаги. Бег. Где бегут? Здесь уже не осталось ни одного целого ящика. «Мы все такие изобретательные, когда нужно, — подумала Анакс. — Вот почему мы знали, что сможем начать с чистого листа в Андромеде. Дайте органикам небольшое пространство, и они создадут в нём цивилизацию».
Из-за грузового контейнера показался ханар, пронзительно смеясь блеющим смехом. Он был покрыт гнойными язвами, но не такими синими, как у Совал, Джалоска или даже Холая; они были скорее бирюзовыми, сочились кровью и гноем и покрывались сухим голубоватым налётом. Щупальца раздулись до толщины ствола дерева, опухшая плоть впивалась в левитационные ранцы, причиняя боль. Его лицо, если оно у него было в той степени, в которой это применимо к ханарам, стёрлось под засохшей рвотой, слезами и ужасной сыпью, покрывшей несчастную медузу, словно рыбацкая сеть.
— Долой уныние! — провопил он. — Теперь всё в полном порядке! Возрадуйтесь! Веселитесь! День Опустошения ещё величественнее, чем было предсказано!
Он поплыл вниз прямо к Борбале и Анакс, которые попятились назад, спасаясь от летящей на щупальцах инфекции.
— Холай ошибался. — Он хрипло засмеялся сквозь разорванное горло. — Холай Вдохновлённый был мудр, но он ошибся. Он проповедовал, что лишь чистые ханары смогут увидеть последние дни и утопать в радости, но оглянитесь! Все расы, вместе как одна! Танцуют, танцуют так прекрасно в небесном бальном зале! Это момент единения! Все создания Вдохновителей пируют вместе в смутные времена! Вместе!
Ханар раскинул свои сочащиеся щупальца, как карнавальный зазывала, представляющий роскошное действо.
Оружейный дым струился по штабелям из ящиков. Вопли агонии раздавались эхом. Тихий, подавленный смех прорезал шум, еда переходила из рук в руки, как деньги, деньги переходили из рук в руки, как еда: сделки в темноте. Мальчишка-дрелл, ещё совсем юный, изрыгнул свои внутренности на свадебный костюм, который мать приготовила для него, и рухнул в жижу собственного расплавленного тела.
Заражённый ханар снова захихикал:
— Этот счастлив! Этот в эйфории! — Он снова попытался потянуться к ним, открыто, словно старый друг, и снова две зелёные женщины отступили назад. — Я счастлив! — прошептал ханар.
Заряд плазмы вылетел из угла трюма. Он попал ханару промеж двух язв на пурпурном черепе и вышиб его мозги на пол. Огромный элкор испустил вопль раскалённой, неконтролируемой ярости и бросился к другому ханару сквозь груды разбитого багажа; тот совсем распух, скинул свой левитационный ранец и жалобно ползал по полу в тщетных попытках снова подняться. Элкор, охваченный безумием, топтал его ногами, ревя: «С яростной ненавистью: Ты сделал это с нами, ты сделал это!»
Затем элкор исчез в лабиринте ящиков.
— Думаю, нам лучше бежать, — сказала Борбала.
Голос капитана раздался по всему нутру корабля. Те, у кого хватило духа дослушать его, пошатываясь, направились к выходу сквозь реку разорванной кровавой плоти.
— Пожалуйста, сохраняйте спокойствие. Образуйте очередь и проследуйте в медотсек за лечением. Повторяю: пожалуйста, сохраняйте спокойствие, образуйте очередь и проследуйте в медотсек за лечением. Будьте терпеливы, друзья мои, и мы ещё увидим наши новые миры.
Они побежали. Они бежали так, словно Борбала Феранк была в расцвете сил, а Анакс Терион не тонула в собственном поту. Они бежали, будто это в итоге могло что-то решить. Будто помещение не было розовым от смеющихся и поющих ханаров, крутящихся в танце, как ликующие монахи. Будто были уверены, что когда-нибудь убегут отсюда.
— Будьте терпеливы, друзья мои, и мы ещё увидим наши новые миры.
— Здесь, — тяжело дыша, сказала батарианка. — Это здесь. Где-то… Ох, да ты смеёшься, что ли? Это, должно быть, забавная шутка, да? Вселенная решила позабавиться за счёт старой Борбалы. Просто уморительно, поистине триумф комедии во всей известной Вселенной… Отвали от моей заначки, мерзкий пузырь! — прорычала она.
Исс, обвив щупальцами сравнительно небольшой ящик, свернулся вокруг него и с вожделением смаковал содержимое. Ханар поднял на них взгляд: его клиновидная голова покрылась волдырями, словно он стоял слишком близко к солнцу.
— Анакс Тееееерион! — пробулькал он. — Этот скучал по тебе! Посмотри, что этот нашёл! Это поразительно, это чудо, которое даровал нам День Опустошения!
Ноздри и пищевое отверстие ханара были покрыты красным песком.
— Ох, Бала, — вздохнула Анакс. — Не стоило.
Борбала Феранк, бывшая хозяйка самой большой преступной семьи в своём секторе, тихонько напевала:
«Ведь я батарианец,
И если в бой зовёт труба —
Жизнь изопью свою до дна».
— Хочешь попробовать? — снова забурлил ханар. — Здесь хватит на всех! Идём, дреллка, этот назовёт тебе своё духовное имя, и мы вместе посмотрим, как гибнет Вселенная.
Анакс Терион презрительно выдохнула. Она вытянула руку и активировала стазисное поле, подняв ханара в воздух, как мешок с солью.
— Твоё духовное имя «Дерьмо вместо мозгов», — отрезала она. — И ты пойдёшь со мной.
Дреллка снова посмотрела на красный песок, затемнённый синим биотическим свечением; её разочарование в батарианке смешалось с благодарностью.
— Ну? — сказала она самой опасной женщине на Кхар'шане. — Ты идёшь?
— Да, дорогая, — прошептала Борбала с чувством, очень похожим на отвращение к самой себе.
ГЛАВА 16АКТИВАЦИЯ
В кварианской зоне было тихо. В коридоре выстроилась стройная очередь, и пожилая женщина брала у всех кровь на анализ, поглаживала по головам, утешая их этим успокаивающим сигналом. Здесь было не так, как в других частях корабля: кварианцы умели вести себя в критической ситуации в глубоком космосе. Даже несмотря на то, что все были в ужасе. Даже несмотря на то, что один мужчина из очереди свалился на пол, и его пришлось унести. Кварианцы понимали, что корабль, который поддерживает тебя, всегда может обернуться против, и меньшее, что ты можешь сделать, — не помогать ему в этом.
— Во имя Ранноха и новой родины, что это? — выдохнула капитан Кетси'Олам.
Она стояла в дверном проёме квартиры Сенны'Нира, взирая на обломки различной техники.
— Не смотри. Всё не настолько плохо, если не смотреть, — сказал Сенна, пытаясь удержать свои руки от дрожи. «Никогда никому не рассказывай. Ты не должен никому рассказывать». Но время пришло, а она была его капитаном, его Кетси — и вправду, если кто-то и должен однажды нарушить обещание, то это будет он и прямо сейчас. Кетси шла против правил всю свою жизнь. Она поймёт. А поймёт она потому, что его секрет спасёт их всех.
Кабели и демонтированные детали покрывали всю площадь обеих комнат квартиры первого помощника. Процессоры, платы памяти, шлейфы для вывода изображений, кодовые ядра — всё вытащено из десятков неподключённых ВИ, которые Анакс и Борбала нарыли во всех уголках «Килы Си'ях». На обеденном столе возвышалась пирамида криоаквариумов, и из каждого были извлечены внутренние детали. Выпотрошенные образовательные ВИ лежали на кровати, разобранные симуляторы знаменитостей валялись на полу, игровые ВИ находились в раковине. А ближе к центру спальни располагался старый элкорский боевой ВИ Сенны, который он построил ещё в Паломничестве. ВИ свисал с кроганского микроскопа, словно металлический осьминог, вцепившись силиконовыми щупальцами в холодный тусклый диск — «тело» Лиат'Нир. Хотя она была уже не совсем Лиат'Нир. По крайней мере, не только Лиат'Нир. Он улучшил её, увеличил вместимость, скорость, всё, что только возможно… до предела. Ему было нужно, чтобы она могла сделать больше и быстрее, и это всё, что имело значение, потому что его устройства диагностики были слепы к «червю», как и корабль был слеп ко всему остальному. Сенна не мог исправить это. Никто не мог. И ему было нужно, чтобы Лиат имела доступ к более чем миллионам ответов её потомков, неважно, насколько занятными и вариативными могут быть комбинации из этих затерянных призрачных слов.
— Я должен тебе кое-что показать, Кетси. Тебе это не понравится, но мы очень и очень далеко от дома, и если ты решишь не наказывать меня, то никто не оспорит это. Новый мир, новые правила — всё, как ты мне говорила. Ради этих новых правил мы и здесь.
— Не понимаю, о чём ты, Сенна. Конечно, я не стану наказывать тебя. Мы и так уже столько потеряли… стольких. — Она пристально взглянула на него: Сенна мог разглядеть тени ресниц под стеклом её шлема. — Ты ведь знаешь, что это были ханары, так? Не все, конечно, только… религиозные. Культ. Эта их чепуха про День Опустошения, о котором они блеяли день и ночь. Из-за них он и случился. Они пытаются нас истребить. Мы жертвы. Та малышка в лаборатории Йоррика, она — жертва. Сенна, что я должна делать с таким чудовищным преступлением? Созвать трибунал, как на Флотилии? Судить их? Или выбросить в шлюз? Я не готова стать таким капитаном. Я просто хотела быть тем, кто летит вперёд.
— Сейчас их вряд ли осталось много. Возможно, справедливость восторжествует, — произнёс Сенна. Ему вспомнилось неистовое сияние щупальцев Исса, когда тот осматривал мёртвых. Если бы они только знали. — Через минуту, капитан. Я нажму на кнопку, и, если я всё сделал правильно, мы вернём наш корабль. Думаю, это стоит того, чтобы совершить грех, как думаешь?
Она сжала его руку через сетку костюма.
— Я прощу твои грехи, если ты простишь мои, — мягко ответила она. — А теперь скажи мне, чего ты так боишься, ты, великий заикающийся процессор.