Курилов не стал отвечать, сочтя это неудачной шуткой своего нового соседа.
- Ну, давай за знакомство. Ведь мы уже полчаса, как общаемся, а ты мне даже имя своё не сказал.
Курилов хотел сразу же поставить на место этого Федю, но, вспомнив, что это всего лишь игра, решил сам в неё включиться.
- Извини. Я Сергей Александрович.
- Значит Серёга. Ну, за знакомство, - с этими словами Фёдор большими глотками осушил свой стакан.
Курилов не стал привередничать, тем более, ему самому хотелось попробовать, что за напиток сейчас выпил Фёдор.
Он поднёс свой стакан ближе и втянул воздух через ноздри. Запах этого портвейна сразу же открыл клапан воспоминаний о прошлой жизни, когда он был ещё совсем молодым человеком. Этот запах был спрятан где-то глубоко внутри, возможно, что даже на подсознательном уровне. Как только рецепторы уловили этот характерный аромат, в памяти сразу всплыло всё. И стройотряд, и первая любовь, и первое предательство...
Медленно выпив портвейн, он поставил стакан на стол. Приняв из рук Фёдора очищенное яйцо, Курилов макнул его в соль лежащую горкой на клочке газеты и сразу же отправил эту нехитрую закуску в рот.
В голове приятно зашумело. Откинувшись на спинку стула, он прикрыл глаза.
"Ну что, Сергей Александрович, пока всё идёт хорошо. Никто не достаёт. Природа, сосны, портвейн три семёрки".
Фёдор достал пачку советских сигарет "Астра" и, вытащив одну, вопросительно посмотрел на Курилова.
- Не возражаешь, если я здесь покурю?
Сергей, размякший от быстрого действия портвейна, благодушно махнул рукой.
- Валяй.
- Серёга, а ты в каком цехе работаешь? - выпустив кольцо терпкого дыма, спросил Фёдор.
- Не понял?
- Ну, ты же на "Нормали" работаешь?
- Ты имеешь в виду завод "Нормаль"? - Курилов вспомнил название, потому что часто проезжал мимо этого предприятия, которое располагалось в районе старого Канавино.
- Конечно. Ведь это же ведомственная турбаза от "Нормали".
До Курилова наконец дошло, что Фёдор сейчас играл перед ним свою прописанную роль. Причём, делал он это очень профессионально.
Сергей, решив снова подыграть Фёдору, тоже включился в этот спектакль.
- Нет. Я пока нигде не работаю.
- Значит, у тебя связи в профкоме?
- В смысле?
- В том смысле, что профком путёвки распределяет.
- Да? Ну, тогда признаюсь, что связи есть, - снова благодушно солгал Курилов.
Ему нравилось, как естественно и не наиграно вёл свою роль его новый сосед.
- Давай ещё накатим, и на ужин, - предложил Фёдор.
- Давай, - согласился Курилов.
Налив ещё по полстакана портвейна, они, не чокаясь, опрокинули в рот восемнадцатиградусную жидкость.
От этой второй дозы у Курилова сразу разыгрался зверский аппетит.
- Ну что, Федя, пойдём, посмотрим, чем ваш директор нас на ужин попотчует.
- Пошли.
Поднявшись из-за стола, они вышли на веранду.
Тёплый июньский вечер был абсолютно безветренным. Где-то вдалеке слышалось соло электрогитары.
- Слышишь? - остановившись и подняв указательный палец вверх, спросил Курилов.
- Это на соседней турбазе к танцам готовятся.
- Сходим, - полностью войдя в свою новую роль, бесшабашно спросил Курилов.
- А куда мы денемся!
Турбаза "Локомотив", откуда доносились звуки гитары, находилась в трёхстах метрах левее, на берегу небольшого мелкого залива. Как показалось Курилову, она была гораздо крупнее базы отдыха "Маяк".
Статистов, играющих роль советских отдыхающих, как показалось Сергею, на "Локомотиве" было несколько десятков, а может даже больше. Если бы Сергей был не настолько пьян, он бы обязательно обратил на этот факт внимание, но портвейн стёр всякую грань между реальностью и игрой, и теперь ему казалось, что он на самом деле вернулся в прошлое и его окружают люди, не испорченные миром "чистогана".
Пройдя через всю территорию турбазы "Локомотив", он и Фёдор вышли прямо к большой деревянной танцплощадке, расположенной в десяти метрах от среза воды.
Там на небольшой импровизированной сцене, за барабанной установкой сидел длинноволосый парень лет тридцати, который что-то делал с электрогитарой. Видимо, именно он был виновником тех звуков, которые услышал полчаса назад Курилов. Подойдя нетвёрдой походкой к сцене, Сергей спросил длинноволосого.
- Уважаемый! А танцы будут?
- Будут, - добродушно улыбнувшись, ответил музыкант.
Курилов повернулся к Фёдору и, пьяно разведя руками, повторил.
- Будут танцы. Будут.
- Серёга, пойдём пока на пирс сходим. Чуть-чуть освежимся. А? - предложил Фёдор.
- Пошли, - интонация, голос и выражения лица у Курилова при этом получились точь-в-точь, как у Петрухи из фильма "Белое солнце пустыни".
Выйдя за танцплощадку, новоиспечённые друзья, чья дружба в данный момент была крепко спаяна восемнадцатиградусным портвейном, отправились на небольшой деревянный пирс, выходящий в мелкий залив.
Пройдя по скрипучим доскам до середины этого хлипкого сооружения, Курилов остановился и, опершись на деревянный поручень, глубоко и смачно вдохнул свежий речной воздух.
- Хорошо-то как!
Федя, следуя примеру Сергея, тоже громко втянул воздух, но, видимо, перенапрягся, отчего нижняя часть его туловища издала характерный трескучий звук.
Курилов не смог сдержать своего хохота. Впрочем, и виновник этого непроизвольного звука, тоже перешёл на идиотский смех.
Просмеявшись, Сергей положил руку на плечо Фёдора и, не снимая с лица глупой улыбки, посмотрел на него пьяными глазами.
- Хороший ты парень, Федя. Ты мне свой телефон обязательно оставь. Я с тобой хочу ещё в городе встретиться и, так же как и сегодня, напиться. Только уж в городе я тебя сам угощу. И не портвейном, а вискарем элитным, а то всё время приходиться с какими-то козлами вместе пить...
Федя растрогано посмотрел на Сергея.
- Ты вот такой парень! Понял? Ты вот такой парень! - при этом, сжав кулак, он поднял вверх свой большой палец, видимо этим жестом показывая, какой именно парень в его понимании был Сергей Курилов.
Обняв друг друга за плечи, они ещё долго выражали друг другу свои искренние симпатии.
Вечер незаметно сожрал остывшее солнце, которое, скатившись за линию горизонта, утонуло в Горьковском море.
Пока на сцене музыканты заканчивали настраивать свои инструменты, вокруг танцплощадки уже собралась местная молодёжь, готовясь к весёлому вечеру. Наконец один из музыкантов подошёл к микрофону.
- Уважаемые отдыхающие и гости турбазы "Локомотив", приглашаем вас на летнюю танцплощадку. Сегодня для вас играет ВИА "Второе дыхание"!
После этих слов барабанщик, отбив короткую дробь, сильно стукнул своей палочкой по латунной тарелке.
Молодёжь шумно зааплодировала, предвкушая начало танцевального вечера.
Сергей с Фёдором тоже подошли ближе к площадке, ожидая, когда, наконец, начнётся это шоу.
И первая мелодия, зазвучавшая со сцены, вдруг как бритвой полоснула, распахнутую портвейном душу Сергея.
Музыканты запели композицию "Синей птицы". Это была песня "От крутого бережка" с пластинки, которую он слышал сотни раз, потому что под эти мелодии популярной группы Сергей встречался со своей первой и самой большой любовью в своей жизни - Ольгой Журавлёвой.
- Ты чего? - Федя растерянно смотрел на своего друга, у которого от близких слёз заблестели глаза.
- У тебя ещё выпить есть? - Курилов быстро смахнул нечаянную каплю.
- Ещё два пузыря осталось.
- Пойдём, врежем.
- Пошли. Всё равно, тут одна мелкота собралась. А пока ходим, более крупные экземпляры подойдут.
- Ты это о ком?
- О бабах.
- Ладно, пойдём, выпьем.
Выйдя с освещённой территории "Локомотива", они вышли на широкую лесную тропинку, ведущую на турбазу "Маяк".
Весь путь занимал метров триста. Но полное отсутствие освещения сильно замедляло движение двух нетрезвых мужчин. Протискиваясь почти на ощупь между стволами сосен, Курилов вдруг понял, как нужно было идти, не сбиваясь с тропы.
- Федя, иди за мной.
Выйдя на освещённую территорию, Фёдор не скрывая удивления, спросил.
- У тебя что, ночное зрение?
Курилов кивнул головой, хотя всё было гораздо проще. На широкой тропе полностью отсутствовали сосновые шишки, но стоили отклониться в сторону, как стопа сразу начинала чувствовать их наличие. Именно этим и воспользовался Сергей.
Прикончив ещё одну бутылку портвейна, они не без труда вернулись к танцплощадке, где веселье уже шло полным ходом.
Действие последней дозы портвейна полностью раскрепостило Курилова, и он, ринувшись в самую гущу танцующих тел, с головой окунулся в это безудержное веселье.
Во рту было сухо и противно.
"Неужели вчера опять с кем-то пил"? - липкая как слюна мысль растеклась в больной голове.
Не открывая глаз, Курилов негромко позвал свою супругу.
- Люда!
С трудом, повернувшись на бок, он услышал под собой характерный скрип панцирной сетки.
"Где я"? - эта мысль отозвалась в затылке тупой болью.
Буквально разодрав слипшиеся глаза, он увидел перед собой пустую соседнюю койку, стол с графином и грязные обои.
"Ё-моё. Я же на турбазе"!
После этой мысли, память начала по крупицам восстанавливать воспоминания о вчерашнем дне и вчерашнем вечере.
Если события дня он вспомнил легко, то события вечера давались уже с трудом.
Было ощущение какого-то праздника и суматохи, но конкретной картины, что происходило вчера на танцах, воссоздать никак не получалось.