— Конечно, пойду.
— Ну, тогда пойдем переодеваться.
Павлик и Семен уже были полностью готовы к вечернему мероприятию, когда Макс с Олегом пришли в домик.
— Мы пошли. Давайте подтягивайтесь, — на ходу кинул Павлик, выходя следом за Семеном на улицу.
Олег снял с себя спортивные треники и, переоделся в индийские джинсы Avis. Вместо майки, он надел голубой батник.
— Я готов, — посмотрев на себя в зеркало, резюмировал Олег.
Макс наблюдая за манипуляциями своего соседа, тоже заглянул в свою сумку. Порывшись там, он так и не решился переодеться в свои эксклюзивные джинсы от Гальяно. Ведь он уже осознал, что окружающие его люди из прошлого, весьма неадекватно отнеслись к европейской моде двадцать первого века.
— Я пойду, в туалет отойду. Встречаемся на берегу у столовой, — этими словами, Олег прервал размышления Максима.
Макс, решив не переодеваться, поднялся с кровати и подошел к зеркалу. Критично осмотрев себя со всех сторон, он остался удовлетворен своим видом.
"Эх, пуссет не хватает", — Макс тронул проколотую мочку своего левого уха.
Повернувшись к сумке, он вдруг вспомнил, где лежали эти украшения. Он же сам их спрятал в карман своих эксклюзивных джинсов.
Достав клипсы, Максим вставил их в уши и придирчиво осмотрел себя в зеркало.
"По-моему ничего"!
Оставшись удовлетворенным своим внешним видом, Макс вышел на улицу и тут же лоб в лоб столкнулся с дядей Лешей.
— Стоп. Ты куда собрался?
— На танц-пол в этот… как его… "Ждановец", — Максим не без труда вспомнил название соседней базы отдыха.
Дядя Леша, нахмурил брови, и указательным пальцем показал на ухо Максима.
— Это что такое?! Ну-ка быстро снял эти пидорские штучки!
Макси непроизвольно поднял свою руку к левой мочке и закрыл пальцами свой пуссет.
"Он, наверное, подумал, что я гей", — мелькнуло в голове Макса. — "Ну, правильно! Ведь в восьмидесятых годах такие украшения, скорее всего не носили", — мысленно резюмировал он.
— Алексей Олегович! Вы думаете, что я гей? — примирительно начал Максим.
— Кто? — не понял ответа дядя Леша.
— Гей, — не смело пояснил Макс, начиная сомневаться, что и это слово вряд ли было распространено в прошлом времени.
— Это кто такой? — снова переспросил дядя Леша.
Понимая, что его догадка оказалась верной, Максим постарался как можно доступнее объяснить, суть слова "гей". Причем он решил это сделать, приведя, как ему показалось, нейтральный пример.
— Ну, это такие люди за границей, — несмело начал Максим, — которые имеют нетрадиционную сексуальную ориентацию.
Дядя Леша сделав лицо, как у блатного жигана, подошел вплотную к Максу и, взяв его двумя пальцами за воротник, язвительно произнес.
— Так это у них там за границей они геи, а у нас тут они — пидоры. Так что, быстро снял, эти пидорские штучки! Ичто бы я на тебе их больше не видел! Понял?!
С этими словами, дядя Леша слегка оттолкнул от себя Максима.
Максим поспешно снял пуссеты с ушей и попытался убрать их в джинсы.
Дядя Леша требовательно протянул свою руку Максу.
— Давай их сюда.
Не смея возражать дяде Леше, Максим протянул ему свои украшения.
— Как заезд закончится, отдам, — с этими словами старший физрук удалился, оставив Максима в растерянных чувствах.
— Ну, что так долго? — Олег привстал с бетонной плиты, торчащей из песка у самого среза воды.
— Да физрук опять докопался к внешнему виду, — отмахнулся Макс.
— А сейчас что не так? — удивился Олег, глядя на вполне презентабельный вид своего новоиспеченного друга.
Максим не стал распространяться насчет пуссет, которые у него отобрал воспитатель. Чтобы перевести разговор на другую тему, он кивнул в сторону предполагаемой дискотеки:
— А Павлик с Сэмом ушли уже?
— Естественно. Ничего, мы их там найдем.
С этими словами Олег уверенно повел Максима по тропинке вдоль берега туда, откуда уже доносились звуки танцевальной музыки.
Летний оздоровительный лагерь, носящий совдеповское название "Ждановец", был значительно больше "Веселого берега". И это было вполне объяснимо, поскольку "Ждановец" принадлежал Горьковскому политехническому институту, крупнейшему вузу того времени.
На летней танцевальной площадке было так много молодых людей, что любой сторонний наблюдатель мог бы подумать, что сейчас в "Ждановце" собралось не только население двух соседствующих студенческих турбаз, но и молодежь всех прибрежных деревень. От такого "совка" Максим просто опешил.
— Ты что остановился? — Олег обернулся к Максу, который в нерешительности встал у стены щитового домика.
— Ты иди. Я вас потом сам найду, — Максим не хотел признаваться своему новому знакомому, что он сейчас себя ощущал явно не в своей тарелке.
Одно дело — столичный ночной клуб с симпатичными чиксами, которые всегда готовы пуститься во все тяжкие ради пары стодолларовых бумажек, а другое дело — дискотека 80-х. Макс вдруг почувствовал себя мореплавателем, который после кораблекрушения оказался на затерянном океанском острове, среди толпы необразованных папуасов.
— Если что, то мы будем вон с того края, — прервал Олег мысли Максима.
— Хорошо, — буркнул тот и, глядя на колыхающуюся в такт музыке людскую массу, облокотился на деревянную стену домика. Неожиданно в комнате прямо над ним зажегся свет, и через приоткрытое окно послышался громкий девичий голос:
— Хватит меня преследовать! Я уже сказала тебе, что между нами все кончено!
— Алена, ну прости меня, — раздался в ответ мужской голос, который показался Максиму очень знакомым. — Ну, хочешь, я перед тобой на колени встану?
— Прекрати! Я уже все сказала. Я не хочу ни видеть тебя, ни слышать. Ты мне противен. Ты и твои дружки. Понял?!
— У тебя кто-то появился? — голос мужчины сразу стал грубым.
— Это не твое дело, — также грубо отрезала незнакомка.
— Ну, если узнаю, что у тебя кто-то есть, я тебя вместе с ним порешу! Поняла?
— Не пугай. Не на ту напал. Это ты своих малолеток на понт бери, а меня не надо. Ведь я-то знаю, что ты смелый, только когда вас много, а один на один ты трус, каких мало…
— Заткнись, сука!
— Вот только и можешь мне рот затыкать, а на большее ты не способен. Так что греби отсюда и больше не приезжай.
— Ладно. Вернешься в город — поговорим.
— Аривидерчи, Тима, — интонация невидимой девушки стала язвительной.
В домике послышались тяжелые шаги, и скрипнула входная дверь. Максим осторожно выглянул из-за угла дома, чтобы получше разглядеть незнакомца, чей голос показался ему таким знакомым. Когда тот спустился с крыльца и решительно направился в сторону выхода из лагеря, Максим сразу узнал его. Это был Тимоха собственной персоной.
Простояв пару мгновений в оцепенении, Макс очнулся и отправился следом за своим обидчиком, стараясь остаться незамеченным. Прямо у самых ворот лагеря дежурили допотопные "Жигули" рубинового цвета. Когда Тимоха приблизился к машине, передняя дверка открылась, и из салона быстро выбрался его подручный. Макс сразу узнал этого парня в расклешенных брюках. Ведь именно этот гопник нанес ему первый удар по лицу.
Спрятавшись за стволами сосен, Максим стал наблюдать за действиями своих врагов.
— А ты че один? — поинтересовался водитель.
— Она не поедет. Заболела, — сухо сказал Тимоха, открывая переднюю дверцу "Жигулей".
— Ладно, Тим. Не бери в голову. Сейчас каких-нибудь шкур в Заволжье снимем и отдохнем по-взрослому.
— Все, валим отсюда, — зло отрезал Тимоха и быстро сел в салон автомашины.
Через мгновение "Жигули" сорвались с места и, выплюнув облако сизого дыма, скрылись за поворотом лесной дороги.
Выйдя из своего укрытия, Максим несколько секунд смотрел вслед машине. Какое-то шестое чувство подсказывало ему, что эта встреча с Тимохой — для него не последняя. Но самое главное — в душе Максима появилась твердая уверенность, что теперь от этого гопника каким-то образом стала зависеть его собственная судьба. Постояв так пару минут, он решил вернуться к домику, чтобы хоть краем глаза увидеть девушку, которая так жестко отбрила Тимоху.
Поднявшись на невысокое крыльцо, он пару раз стукнул костяшкой пальцев по дверному полотну:
— Есть кто?
Не дождавшись ответа, Макс приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Полоска света от уличного фонаря высветила четыре койки стоящие вдоль стен.
Комната была пуста.
Утро следующего дня началось для Максима значительно раньше, чем для его соседей по домику. Кто-то сильной рукой взял Макса за плечо и несколько раз энергично тряхнул. Сквозь липкую утреннюю дрему он увидел лицо склонившегося над ним физрука.
— Федоров, давай просыпайся.
Макс оторвал от подушки заспанную щеку и уставился на дядю Лешу непонимающим взглядом.
— Ну, что вылупился? Давай одевайся и на дежурство в столовую, — полушепотом произнес физрук.
Вспомнив, какая реакция воспитателя могла последовать в ответ на неповиновение, Максим быстро поднялся, хотя вылезать из теплой постели ой как не хотелось. Макс, путаясь в штанинах, с трудом напялил на себя джинсы и, взяв с металлической спинки кровати вафельное полотенце, отправился к уличному умывальнику. И пока он шел к металлическому навесу, то мысленно послал тысячу проклятий и ругательств в адрес ненавистного физрука.
Брызгая холодной водой на лицо, Максим впервые в жизни ощутил ностальгические чувства по своему подмосковному дому. Как же там было хорошо по утрам! Спишь, сколько хочешь. Мама на кухне колдует над завтраком… От этих мыслей у Максима неожиданно запершило в горле. Сглотнув ком, вставший в горле, Макс энергично растерся вафельным полотенцем.
"Ничего. Скоро я найду выход из положения. Уж если я смог попасть в прошлое, то и вернуться назад тоже должен как-то смочь. Нужно только найти способ", — размышлял Максим, возвращаясь к своему домику.