Чем ближе люди подходили к северной стороне Холма, тем тяжелее становилось дышать. Глаза слезились, в нос бил удушливый запах гари, поднимающийся от земли.
Иван снял с головы платок и повязал им лицо.
Кореец внезапно остановился, жестом остановил группу. Долго всматривался вперед, словно силясь разглядеть невидимое, потом сошел с тропинки и двинулся в обход, утопая в неутоптанном пепле. Иван и Виктор без вопросов повторили маневр.
Проходя мимо участка, который обошел Ниндзя, Виктор обратил внимание на еле заметные торчащие прямо из дороги тоненькие хлысты-усики. Такие же, как те, что сожрали спецназ Комитета. Куликов поежился, понимая, какой участи они миновали.
Ниндзя вернулся на тропинку, зашагал дальше. Здесь земля еще была утрамбованной, видно было, что дорогой не часто, но все же пользовались.
Через несколько метров Ниндзя вновь сошел с дороги, но уже в другую сторону. Новую опасность признал и Куликов – пепел серебрился инеем «Фриз».
Метров через сто они, наконец, дошли до северного края и остановились у дороги, ведущей вниз.
– А вот и дорога в Янтарные Поля, – жестом указал вперед Ниндзя. – Добро пожаловать в квадрат «А».
Дорога сбегала по склону и шла по окраине поселка. А дальше, сколько видел глаз, простиралась сплошная, цвета меда, равнина. Ровная как стол, невозможно огромная. Пустынная.
– Все, что вы видите, обман, – развеял сомнения кореец. – В поселке будет пустующий аванпост военных. От него пойдет дорога на север.
– Я помню, давно еще Зуб запись показывал, на которой якобы Инкубатор был заснят, – Виктор закрутил головой. – Должен быть где-то здесь.
– Зуб говорил вон про то строение, – кореец ткнул подбородком в лежащее в стороне поле, на котором застыл трактор. – Там, возле кустов, утонувший в болоте коровник. Его он и принял за Инкубатор.
Ниндзя повернулся к товарищам, посмотрел каждому в глаза:
– Уже с этого места будьте предельно внимательны и осторожны. Я не всегда успею понять, что происходит. А если и успею, то могу не успеть предупредить. Все, что покажется странным, – опасно. Все, что заставит привлечь к себе внимание дольше, чем на секунду, – опасно. Если вдруг потеряете группу, шагните назад или стойте на месте. Здесь чудовищ мало, но хватает иных сюрпризов. В поселке я бы рекомендовал надеть шлемы.
– Может, веревкой обмотаемся? – предложил Иван. – Сцепкой безопаснее будет идти.
– Нет, не безопаснее, – покачал головой Виктор. – Не безопаснее для группы. Если одного затянет в ловушку, то остальные продолжат путь. Если свяжемся, то затащит всех.
Ниндзя согласно кивнул.
– Что ж, тогда удачи нам, – сказал Иван, облизывая губы. Было видно, что он нервничает.
Виктор и сам ощущал внутренний тремор, будто в груди трясся и жужжал маленький моторчик, заставляя вибрировать сердце и потроха. Он давно такого не чувствовал, со времен инициации.
– Хорошо, что вы боитесь, – сказал Ниндзя, глядя на север. – Значит, не будете испытывать лишних иллюзий.
– Пойдем уже, – недовольно буркнул Куликов. Не любил, когда его тыкали носом в очевидные вещи.
Ниндзя первым ступил на ведущую вниз тропинку. Пепел возле его ног взметнулся и остался висеть в воздухе. И так происходило после каждого шага. Азиат шел вперед, и за ним в воздухе застыли клубы черных хлопьев.
– Это безопасно, – кинул через плечо кореец.
Виктор шел замыкающим, следуя за Иваном. Крутил головой по сторонам, подмечая любые мелочи. Его внимание привлек выступающий бугор в стороне от дороги. Присмотревшись, Куликов понял, что видит закопанный по самую корму бронетранспортер. От него тянулись брошенные обрывки тросов. Видимо, военные пытались вытащить БТР из какой-то ловушки, в которую он попал, но у них не получилось. Судя по состоянию тросов, все это происходило давно.
Стрельнуло в затылке. Резко, больно, но тут же отпустило. Так иногда бывает, когда резко подскачет давление. Виктор размял пальцами шею, поморщился.
С другой стороны дороги, гуляя по склону Холма, кружило несколько небольших смерчей. В них изредка простреливали бледные искры, когда смерчи подплывали друг к другу. Они проторили похожий на восьмерку путь, по которому кружились, судя по всему, достаточно долгое время. Впрочем, от Куликова не скрылось несколько незаметных, засыпанных пеплом полос, ведущих в стороны. Видимо, эти смерчи раньше танцевали в других местах.
Спуск с Холма прошел быстрее, чем подъем. В какой-то момент Виктор понял, что земля больше не вязнет под ногами, а в воздухе не висят крупицы сгоревшей органики. Ботинки застучали по сухой, словно асфальт, земле, покрытой сеткой трещин. Перед группой выросли дома заброшенного поселка.
Дома выглядели очень плохо, как если бы дети построили на береговой линии деревеньку из песка и палок, а набежавшая волна изменила весь профиль построек. Здания с треугольными крышами скособочились, просели. Стекла в окнах полопались, блестели острыми зубами осколков. Вниз по улице, в самом конце, хлопали по ветру крылья старого армейского шатра-палатки.
Иван повернулся к Куликову, негромко спросил:
– Ты себя хорошо чувствуешь?
– А что?
– Да что-то мутит немного.
– Воды глотни, – посоветовал Виктор. – Здесь воздух тяжелый.
Ниндзя опустился на колено и поднял камушек. Навесом кинул его в сторону ближайшего дома.
Камень пролетел половину пути, потом вдруг пропал. А спустя миг появился возле стены дома и с тихим стуком ударился о гнилые доски.
– Сегодня тут не пройти, – прокомментировал он. – Пролом в пространстве. Иногда появляется.
– И много тут таких проломов? – спросил Виктор.
– Много, – безразлично ответил кореец. – Дальше будет еще больше. Если дойдем.
Виктор хмыкнул, поправляя ремень винтовки, бросил Ивану:
– Друг-то наш прямо оптимист.
Ниндзя повел группу дальше, по самой окраине поселка. Виктор заметил странный эффект, сопровождающий их движение, – дома искажались, будто на них смотрели сквозь граненое стекло. Прямые углы преломлялись, терялась перспектива. Но через шаг все возвращалось на свои места.
По мере того как мимо проплывали строения, Куликов все сильнее ощущал боль в затылке. Тянущая, давящая, она разливалась обручем от позвоночника до висков. Не сказать чтобы сильная, но неприятная. Да еще и во рту словно песка насыпали. Виктор уже дважды прикладывался к фляге, но эффект был кратковременный.
Подошли к краю поселка. Виктор присвистнул.
В серое небо упирался ствол крупнокалиберного пулемета «Утес», расположенного на широкой турели. Пулемет был направлен в сторону центра Медузы, видимо, предполагалось, что он будет оборонять форпост. Судя по состоянию, грозное оружие было уже негодным, из дула свисала мочалом рыжая короста, место стрелка сиротливо обозначалось обломком стального уголка.
Чуть присмотревшись, Виктор смог различить и мелкие овражки, некогда служившие окопчиками для караульных. Тут же валялись фрагменты ржавой колючей проволоки, какие-то детали от грузовика. Были воткнуты более новые вешки ученых. Неподалеку высился выцветший брезентовый шатер, порванный или прорезанный в нескольких местах. В подобных просторных палатках обычно располагаются полевые штабы или узлы связи.
Судя по всему, когда-то военные планировали закрепиться тут надолго, но Медуза внесла свои коррективы. Потом ученые пытались сделать тут перевалочный пункт перед штурмом Янтарных Полей. Тоже не вышло.
– Севернее нас людей больше нет, – вновь подал голос Ниндзя. – Последними отсюда уходили в Поля четверо проходцев месяц назад.
– Ты откуда знаешь? – спросил Иван.
– Я наблюдал за ними, – Ниндзя ткнул пальцем на Холм: – Оттуда.
– Зачем?
Кореец невнятно шевельнул плечами. Виктор расценил этот жест как аналог фразе «А почему бы и нет?».
– Пока хорошо прошли, – сменил тему Ниндзя. – Медуза пропускает. Добрый знак. Идем дальше.
Он махнул рукой и двинулся дальше на север. А Виктор с Иваном, разинув рты, наблюдали за происходящей метаморфозой местности.
Янтарные Поля расходились в стороны, будто занавес в театре. Вместо них проявлялся силуэт странной местности с песчаными барханами и длинным каналом. Песок имел красноватый отлив, по нему ручейками стекали мелкие струйки. Не успела картинка с пустыней проявиться, как барханы незаметно для глаза превратились в осеннюю рощу с красными листьями. Подул ветер, и листья сорвались с веток, закружились, обернувшись долиной, полной огней.
– Вот это да, – выдохнул Иван. – Красивый город.
Виктор покосился на товарища.
– Тебе город видится? – спросил он.
– Да. Тебе нет?
Виктор покачала головой.
– Не отставайте, – окрикнул их Ниндзя. – Сейчас все начнется.
И не успел он договорить фразу, как Виктор, сделав очередной шаг, понял, что тонет. Причем постепенно, начиная с ног. Те вдруг стали тяжело двигаться, их что-то плотно сдавило, как будто тяжелая болотная жижа, ощущение поднималось выше и выше, добравшись до пояса.
– Мужики! – крикнул Виктор, судорожно пытаясь сделать шаг назад. Замахал руками, понимая, что падает на спину.
Невидимая жидкость туго приняла тело, обволокла, заткнула нос и рот. Куликов закричал, но изо рта вырвалось лишь сдавленное бульканье. Он завис в воздухе, ощущая, что поднимается.
Что-то сильно дернуло его за ногу. Дернуло, потащило как баржу. Виктор скосил глаза и увидел, что Иван и Ниндзя накинули веревочную петлю на его ступню, упершись ногами в землю, тянут его на себя. Он уже поднялся на два-три метра над землей, из последних сил задерживал дыхание.
Товарищи сделали рывок. Виктор грузным воздушным шаром полетел на них, резко провалился вниз и рухнул на землю, хыкнув от удара. С удовольствием втянул в себя воздух.
Иван подскочил, помог подняться. Ниндзя стащил с ноги петлю, свернул веревку обратно в бухту.
– Это что было? – выдохнул Виктор.
– Ловушка, – коротко ответил азиат. – Быстрее, идем!
Виктор кивнул, и товарищи поспешили на север, шагая друг за другом.