– Пора! – подтвердил я.
Иные слова были без надобности, пока я отсутствовал, ребята все расставили и без моих указаний, теперь три громоздких ящика, напичканные электроникой передового образца, ожидали своего часа, расставленные по разным сторонам от висящего в воздухе светящегося артефакта. Гасители Левитаца образовывали на крыше идеальный треугольник, я мысленно похвалил ребят.
– Включаем одновременно и обратно за трубу! – скомандовал я, понимая, что электрический прибор может стать целью для молний, которые пока обходили крышу далеко стороной.
Команда выполнила мое указание, но ничего не случилось, тянулись секунды, а с артефактом ничего не произошло. Я уже терялся в сомнениях – быть может какой-то прибор под дождем вышел из строя, хотя Генка перед выездом проверил их все, но тут свечение вокруг артефакта исчезло, а через мгновенье он упал вниз, гулко ударившись о ржавый металл.
– Есть! – послышался восхищенный шепот Валеры.
– Есть, – повторил я за ним.
Но отчего-то радость отсутствовало, шестое чувство подсказывало, что это еще не конец. Я до боли в висках напрягал сознание, но так и не мог понять – что же именно упустил. Какая-то мелочь не давала покоя, – «быть может моя вторая группа, направленная в подвал?». Я уже открыл рот, чтобы попросить Валерку сбегать к ребятам, как в рации раздался голос капитана Сысоева.
– Прием, первый! Говорит группа «Щит», мы задержали подозреваемого, направляемся к вам!
– Принято, Щит! – отозвался я в рацию, – при задержании он оказывал сопротивление?
– Да в общем-то нет, – в словах капитана появилась пауза, – искали долго, – продолжил он, – забрался по лестнице на трубу котельной… не думал, что такое придёт в голову нормального человека в такую грозу…
–«Какого черта ему понадобилось делать на трубе котельной?», – подумал я, а вслух произнес, – понял вас, ожидайте на улице!
Ветер стих до пределов разумного, лицо приятно холодил дождь. Я снял гермошлем – чесался затылок, как будто под кожу вонзилась игла. Бросив быстрый взгляд на свою оставшуюся на крыше команду, я с удовлетворением увидел, что ребята не стали брать со своего командира дурной, ненужный пример, – мало ли как оно дальше сложится, опасность остается до тех пор, пока наши инженеры не подтвердят обратное. Да и после их подтверждения расслабляться не следует, аномалии – они на то и аномалии, когда не представляешь, чего от них ждать…
Славка и Алексей убирали приборы, бережно пряча их от дождя, Валерка уже успел убрать в сумку свой генератор и теперь молча взирал с края крыши на открывающийся оттуда вид. Дождь продолжал барабанить по крыше, но туман рассеялся, обнажая мокрые листья поникших деревьев, ветви которых с тяжелой ношей свешивались до земли.
– Чего застыл, Валера, или не промок еще? – позвал товарища за собой Алексей.
Пыхтя и покрякивая, Славка уже спустился вниз по отвесной лестнице, теперь его тяжелые шаги по лестничным пролетам гулко топали вниз. Я помог спуститься вниз по лестнице Лехе и вопросительно повернул голову в сторону Валеры, который вглядывался вдаль, сложив руки козырьком над глазами.
– Не насмотрелся еще пейзажей за ночь? – позвал я товарища, но тот не оборачиваясь махнул рукой.
– Спускайся, старшой, я тут и сам дальше справлюсь, – не оборачиваясь бросил Валера и я полез в люк.
Моя команда уже стояла на улице, ребята прятали оборудование внутрь наших УАЗов модели «Патриот». Увидев Геннадия, уткнувшегося в экран счётчика Бучневича, я подошел к нему и несильно толкнул.
– Какой уровень? – спросил я у Польских.
– В районе трех, – немедленно отозвался он.
Ну что ж, три – это не много, относительно того, что мы наблюдали часом ранее, это можно сказать – хорошо. Последствия аномалий так быстро не исчезают, а некоторые аномалии не исчезают никогда. Поискав взглядом широкоплечую фигуру Романа, я направился к нему.
– Что в квартирах? Есть пострадавшие?
– Напуганные есть, но никто не пострадал.
Совсем хорошо, выходит, что сегодня ночью мы опять со своей задачей успешно справились, вот только предчувствие надвигающейся опасности ни на секунду не покидало меня. Увидев, что Максим смотрит вверх, я проследил за его взглядом – там была крыша, где остался Иванов и я немедленно упрекнул себя за то, что не заставил спуститься товарища следом за мной. Мы расслабились, а в нашей работе расслабляться не следует!
– Что там, Максим? – спросил я, немедленно извлекая из ближайшего Патриота специальный бинокль, разработанный Фрунзенским НИИ.
Смерч вернулся, – он запнулся, пытаясь подобрать правильное определение, обращаясь ко мне. Непосредственным начальником я ему не являлся, а мое звание он знать не мог, – «ладно, не до фамильярностей, разберемся потом». Но когда я поднес к глазам свой бинокль, уже сомневался, что это ПОТОМ наступит для нас.
Смерч вернулся, вихрастый, неистовый, расширяясь к небу широким кольцом он терялся на уровне крыши – той самой крыши, где стоял Иванов. И вместо одного необъятного столба смерча, воронок в воздухе было аж три. Три гигантских сверкающих водоворота, извергающих ввысь непроглядную темноту, в которой сверкали и плавали вспышки молний. Я застыл на месте, прикидывая варианты – добежать по ступенькам и забраться по лестнице вверх, или оббежать трехэтажку кругом, чтобы снизу позвать зазевавшегося Валеру. Как на зло, последний раз я его видел на крыше, стоящего на противоположном краю дома. Как бы мне не хотелось оказаться сейчас рядом с товарищем, но передвигаться по земле казалось быстрей. Не объяснив никому причины своего поведения, я сорвался с места, на бегу придерживая дорогой тяжелый бинокль. Оборачиваться сейчас времени не было, но я слышал, как кто-то побежал следом за мной.
Забежав за угол облезлого здания, я едва не сбил Сычева с ног, хотя и Антон парень крепкий, еще неизвестно кто бы от такого столкновения больше пострадал. В том, что мы только что не столкнулись с ним лбами больше всего виноват капитан. В последний момент он отпрыгнул в сторону, уступая дорогу, как заправский тореадор, я почувствовал запах его лосьона после бриться, когда пролетал мимо проворного капитана.
– Что стряслось, командир? – спросил он, когда я кое-как все-таки сумел остановиться в нескольких шагах позади Сычева.
Нужно признать, что капитан впервые обозвал меня словом «командир», ранее он постоянно обращался ко мне, используя: «первый» или «начальник», а вот теперь я стал командир, хотя формально все так и было.
– Где твои люди? – спросил я, пытаясь отдышаться, после недолгой, но быстрой пробежки.
– Двое с задержанным, остальные в машинах, – отрапортовал полицейский, указывая в сторону. Как раз туда, где на крыше, все в той же напряженно-приглядывающейся позе, стоял высматривая что-то Валера Иванов. Двое полицейских стояли по бокам от невысокого странноватого гражданина, одежда которого по-прежнему оставалась сухой, несмотря на то, что и мы с капитаном, и двое дежуривших возле него полицейских были мокрые с головы до ног.
Я застыл, уже предвидя самое худшее, в этот момент вспыхнула молния и вдалеке блеснул предмет – теперь я начинал понимать, на что именно смотрит Валера, как понимал я и то, что это престранный гражданский субъект, одетый в бежевую сухую куртку, залезал на высокую трубу котельной совсем не просто так… Он закрепил на ней какой-то предмет, который теперь нам весело подмигивал, ловя и отражая отблески далеких молний.
Со своего места, где мы чудом не столкнулись с капитаном, я мог видеть и Валерку, подобно статуе, застывшего неподвижно на краю крыши дома, и двух полицейский, стоявших под ним, и задержанного оборванца, одетого как колхозник, попавший к нам из советских времен. Невысокий субъект гражданской наружности стоял смирно и подозрений не вызывал, не удивительно, что стражи порядка, составляющие нашу третью оперативную группу со звучным позывным «Щит», потеряли бдительность и расслабились. Такое случается после нервного напряжения, испытанного ранее в течении нескольких часов подряд. До этого момента мы с ребятами держались молодцами, а все, что случилось в дальнейшем, стало чередой непредвиденных и халатных действий, допущенных нами по причине потери бдительности.
Полицейские стояли рядом с бежевым – два здоровых бугая, отобранных специально для нашей задачи, подпирая задержанного с двух сторон. С их стороны казалось, что стражи правопорядка в этот момент целиком и полностью контролируют ситуацию, но это казалось только с их стороны, невысокий мужчина размышлял по-другому. И первым, что привлекло к себе мое внимание, стала его лучезарная, но недобрая улыбка, похожая больше на звериный оскал. Задержанный человек улыбаться не должен, да и с чего бы улыбаться ему?
Мужчина в кепке убежать бы не смог, слишком близко стояли полицейские, но его руки оставались свободными и этого хватило, чтобы одной рукой забраться в карман своего не по размеру широкого, заношенного дождевика. Уже в следующую секунду мужчина извлек из кармана небольшой продолговатый предмет, напоминающий очень тонкий карманный фонарик. Капитан Сысоев возле меня облегченно выдохнул, не усмотрев в нем оружия. Мужчина, продолжающий широко улыбаться, как нелепый мультяшный кот, помахал фонариком в воздухе, а потом случилось неладное…
Идеально прямая, ровная молния, сверкнула в небе и попала в трубу – в ту самую круглую трубу полуразрушенной котельной, на которой глазастый Валера рассмотрел непонятный блестящий предмет. В том месте, куда только-что угодила молния, появилась яркая вспышка света, разлетевшаяся в стороны фейерверком искр, такое бювет, когда гроза попадает в электрический провод, вот только сейчас это была проржавевшая металлическая труба.
Вспышка погасла, но запахло озоном, отчего у меня закружилась голова. Я сильно переживал за Валерку, стоящего на крыше, почти на краю, невысокий бортик, чуть выше колена не смог бы никак помочь ему. Я открыл было рот, собираясь с криком, но не смог из себя выдавить звук, все вокруг мне казалось слишком медленным, по сравнению с Ивановым, стоявшем на крыше и трех человек, находившихся внизу. Я видел, как они шевелятся, любое движение возле них казалось сейчас быстрым и стремительным, а вокруг нас все замерло неподвижно, казалось, что замер сам воздух, которым дышу. Я уже видел такое тогда в Подмосковье, когда мой отдел натолкнулся на аномальный световой столб, но сейчас было иное дело – сейчас я находился внутри воздействия аномальной энергии и чувствовал, как ее напряженное силовое поле воздействует непосредственно на меня.