Шамрай мог бы поклясться: даже сейчас Томилина была в здравом уме. Возможно, для кого-то это не аргумент, но она водит машину. А психически неуравновешенным людям прав не дают. Тем не менее она говорила вещи, которые с трудом укладывались в голове.
— Значит, так, — деловито проговорил Виктор. — Я действительно вчера съездил в Подлесное и на себе прочувствовал: что-то там не так. Энергетика, не энергетика, но, если смотреть на вещи трезво, что-то подобное всегда ощущается в местах, где давно не живут люди. Зайдите, к примеру, в какой-нибудь полуразрушенный дом на Корбутовке — таких там полно. И пусть вокруг ходят люди и ездят машины, а прямо напротив, через дорогу, подмигивает огоньками зал игровых автоматов или современный супермаркет — все равно заброшенное строение покажется вам местом, где время остановилось и обитают только призраки. Конечно, спасибо вам за информацию — теперь мы знаем, где в области находится еще одна аномальная зона… Но, знаете, я действительно до сих пор чувствую себя как-то… неуютно.
— О! — перебила его восклицанием девушка. — Все, можете даже не продолжать. Остальное — последствия. Если туда больше не ездить, у вас это наверняка пройдет. Потому что вы с этим чертовым Подлесным совершенно ничем не связаны. Но ведь я говорила вам, что знаю о людях, которые пропадали в этой аномальной зоне!
— Совсем, что ли? — уточнил Шамрай. — Вы ведь в прошлый раз об этом так толком ничего и не рассказали…
— Кое-кто и совсем. — Тамара пожала плечами, отпила чаю, затянулась сигаретой. — Этих я сама не видела: они же исчезли. Все это я слышала от тех, чьи знакомые на какое-то время исчезали, а потом неведомо откуда снова появлялись. И каждый из этих бедняг после этого терял кусок памяти. Как в старом кино: здесь помню, здесь не помню.
— Вы можете назвать имя хоть одного такого человека?
— Зачем? — Тамара снова пожала плечами. — Все равно никого не найдете. Их по-быстрому вывезли подальше. Я, если честно, тоже к этим слухам с юмором относилась — вот как вы сейчас…
— При чем тут юмор? Не вижу ничего смешного… — попробовал оправдаться Шамрай.
— Ну я же вижу, — снова перебила его Томилина. — Я еще когда впервые к вам пришла, все разглядела. Вы на меня смотрели как на слабоумную. Но в Подлесное все же поехали — это ваша работа, ваш журналистский хлеб. Убедились, что там не все чисто, энергетика паршивая. Следовательно, хотя бы наполовину я была права. Верно?
Аргументы девушки выглядели железными. Не принять их Шамрай не мог: именно так все и происходило. Поэтому он только молча кивнул.
— Вот видите? — В глазах девушки блеснул огонек торжества. — И теперь вы вряд ли станете так категорично отрицать то, что я, или такие как я, могут ощущать остаточное влияние этой негативной энергетики. У каждого это проявляется по-разному. Буду говорить только о себе, бог с ними, с остальными.
Томилина отодвинула чашку, наклонилась к Шамраю, навалившись грудью на край стола, и их лица оказались совсем близко. Тамара понизила голос до шепота, который показался Виктору чуть ли не зловещим:
— Меня и сейчас зовет Подлесное, понимаете? Когда это происходило с кем-то другим, я только посмеивалась. И совсем по чистой случайности узнала о связи между тем, что происходит вот здесь, — она быстро провела кончиком безымянного пальца по лбу, — и негативной энергетикой места, где я прожила больше восьми месяцев в утробе матери.
— Но что значит — «зовет»? — Шамрай тоже невольно понизил голос.
— Мне трудно это объяснить. Зато благодаря вам я поняла, что эти мои ощущения вполне могут быть реальными. Но как с этим бороться — пока не знаю.
Тамара выпрямилась, взяла двумя пальцами тлевшую в пепельнице сигарету, подняла ее на уровень глаз, взглянула на собеседника сквозь дымок и осторожно вернула окурок на место.
— Теперь я знаю, что с этим делать и в каком направлении двигаться дальше, — проговорила она.
— Ну и в каком? — спросил Шамрай.
— Есть одна бабка, живет где-то под Коростышевом. Съезжу к ней, посоветуюсь. Говорят, она в таких вещах разбирается. Спасибо вам за все, что вы для меня сделали.
Девушка поднялась, незаметным движением вынула кошелек, выложила на столик купюру.
— Перестаньте, я заплачу! — Виктор поспешно полез за деньгами.
— Там достаточно. Благодарю вас за все еще раз.
— Но ведь я ничего не сделал!
— Вы просто не знаете, как много на самом деле сделали и как много это значило для меня! — загадочно возразила Тамара Томилина. — Вы взяли на себя труд выяснить главное: у моих страхов есть реальная основа. Ну а дальше я уже сама. Удачи вам!
Она торопливо вышла из кафе. Виктор проводил взглядом серебристый «Пежо».
12
Репортаж из аномальной зоны вышел, как и планировалось, через неделю.
Ноябрь уже полностью вступил в свои права. По ночам даже случались небольшие заморозки. С недавних пор Виктор Шамрай почему-то стал особенно чувствительным к переменам погоды, поэтому в пятницу, на следующий день после выхода очередного номера «Необычных фактов», проснулся с головной болью и заложенным носом. Позвонил секретарше редакции и сообщил, что прихворнул и сегодня останется дома, а попутно, и уже не первый раз в этом году, сделал замечание зеркалу: дескать, тебе всего тридцать, а ты, брат, уже сущая развалина.
Правда, после событий, о которых по-прежнему не хотелось вспоминать, Виктор выглядел как минимум лет на пять старше своего возраста. Старила ранняя седина, довольно щедро подморозившая его темные волосы, в особенности на висках.
Он прихлебывал чай с калиной, глядя в окно на голые скелеты деревьев, когда подал голос мобильник. Высветился незнакомый номер. Отвечать не хотелось, но, следуя привычному автоматизму, который опередил желание вообще отключить телефон, Шамрай нажал «Принять» и произнес:
— Слушаю!
— Это Виктор Шамрай? — Голос был совершенно незнакомый.
— Да, я. Э-э…
— Вы сейчас где, собственно, находитесь? В редакции сказали, что вы дома, болеете.
— Не соврали.
— Оставайтесь на месте, пожалуйста. Минут через двадцать я за вами заеду.
— То есть?..
Незнакомец отключился.
Звонок в дверь раздался даже раньше, чем через двадцать минут. Шамрай открыл. На пороге стоял мужчина лет сорока, подстриженный на казенный манер и со сломанным носом, который сразу бросался в глаза.
— Капитан Бражник, уголовный розыск. — Визитер с ходу предъявил удостоверение, чтобы сразу снять все возможные вопросы и одновременно породить новые, другого сорта.
Не ожидая приглашения, капитан со сломанным носом вступил в прихожую и аккуратно прикрыл за собой дверь.
— Это вы Виктор Шамрай?
— Допустим…
— Покажите документ, удостоверяющий личность. Желательно паспорт.
Виктор, по-прежнему недоумевая, достал из ящика стола паспорт и протянул гостю. Бражник пролистал страницы и постучал корешком документа по ладони, не спеша возвращать владельцу.
— Тут такое дело… Мне необходимо опросить вас насчет ваших отношений с гражданкой Томилиной Тамарой Григорьевной. Знаете такую?
— Знаю. Трижды общались по телефону, дважды встречались лично.
— Угу. — Бражник прошелся по комнате, аккуратно, даже подчеркнуто аккуратно положил паспорт на книжную полку. Затем достал из внутреннего кармана куртки сложенную газету и развернул. «Необычные факты», страница с биографией Тамары и собственным репортажем Виктора из аномальной зоны. — Вы это писали?
— Я. Что-то не так?
— Похоже, что не так, — согласился Бражник. — Номер вышел вчера. Со вчерашнего дня гражданку Томилину никто не видел.
Шамрай помолчал, переваривая информацию.
— А я тут при чем?
— Не знаю, — признался Бражник. — Именно это я и хотел бы выяснить. В последнее время Томилина практически не выходила из дому. Вы когда с ней виделись?
— На прошлой неделе… Даже не помню точно, в какой день. Мы ведь не близкие знакомые, понимаете? У меня по работе таких знакомых…
— Вы это уже говорили, — жестом остановил его Бражник. — Тут вот что: похоже, что вы последний, с кем она общалась лично. До позавчерашнего дня с гражданкой Томилиной была только телефонная связь. Вчера вышло вот это. — Он кивнул на газету. — Но, по нашим данным, Томилина куда-то исчезла еще позавчера вечером. Дома ее нет. В квартире разгром — будто она куда-то спешно собиралась. Машины на стоянке нет. Собственно говоря, — Бражник откашлялся, — охранник стоянки засвидетельствовал: позавчера Томилина около восемнадцати ноль-ноль села в машину и выехала со стоянки. При себе у нее была только небольшая дорожная сумка. И она очень спешила.
— Все это очень интересно, но какое отношение имею я к отъезду Томилиной?
— Сказано же вам — не знаю. Пока еще никто ничего не знает. Вчера ее разыскивали целый день. Потом кто-то заметил эту вашу писанину в газете. Вы признаете, что были знакомы с Томилиной. Можете что-нибудь пояснить по этому поводу?
— А с какой радости я должен вам что-то пояснять? — возмутился Шамрай. — Вы врываетесь ко мне, демонстрируете газету, делаете какие-то мутные намеки…
— Да не врывался я никуда. — Бражник держался спокойно, даже несколько отстраненно. — Вы сами меня впустили. И не обвиняют вас ни в чем. Пока, по крайней мере…
— Пока? А в чем, собственно, меня можно обвинить?
— Это дело прокуратуры. Мы работаем со свидетелями. — Последовала пауза. — Или с подозреваемыми.
— Свидетелями чего? — все сильнее распалялся Шамрай. — Подозреваемыми в чем?
— Тут такое дело. — Бражник потер подбородок. — Тамара Томилина у нас на подписке.
— На подписке?
— Да, — кивнул капитан. — О невыезде. Она проходит свидетелем по убойному делу. У нее подписка, а она исчезла. Нехорошо. А тут еще и ваша писанина… Поехали, Виктор Максимович, там следователь ждет.
«Смотри-ка, даже отчество запомнил», — машинально отметил Шамрай.
Все остальное дошло до него позже.