— А куда здесь на машинах ездят? — спросил Резистор Деда.
— Куда-куда! Отдыхать, а в основном на озёра, кильку душить, да за ягодами. Тут, кроме черёмухи, полным полно чёрной смородины и ежевики — вёдрами выволакивают, и всем хватает. Ну, давай распрягаться.
— Тогда уж — тпру-у-у! — усмехнулся Звонок.
Дед тоже улыбнулся и добавил, нечто утешительное:
— Да-да! Сейчас, как орловский рысак, будешь скакать по песку, собирая дрова, а затем на себе волочить, как ишак, ибо — они разбросаны по всему берегу.
— Скотовод хренов — умеет ободрить, — ворчал Резистор, приволакивая очередную охапку полусухих веток.
Наконец, было собрано всё, что можно найти в близлежащих окрестностях и народ расслабился, у разведённого костра: кто-то молча разглядывал проплывающие облака, кто-то рассматривал речные дали. Наступающая вечерняя пора располагала к меланхолии.
— Дед, а ты когда-нибудь рыбу ловил? — сам не зная, для чего, спросил Звонок.
— И да, и нет.
— Как понять сию аллегорию?
— Ловить, я её ловил, но ничего стоящего — не поймал, — ответил Дед, лениво зевнув. — Пару штук, по килограмму — за всю жизнь. Больше этого, я имею в виду вес, видел только в магазине. Так что, я не спортсмен, не браконьер и вообще — не рыбак.
— Что, Звон, ухи захотел? — поинтересовался Резистор. — Так мы снасти не взяли.
— Сдался мне ваш рыбный суп, — задумчиво ответил Звонок и опять уставился в горизонт. — Я не страдаю и по остальным, первым блюдам. Так, на воду смотрел, вот и навеяло.
— Эх, красиво! — согласился Резистор.
— Что-то вы скисли, — сделал заключение Дед, разглядывая неподвижные фигуры. — У вас постоянная меланхолия, или только вечерняя ипохондрия? У меня есть лекарство: и от того, и от другого.
История втораяПолёт на фоне полной луны
Плотно закусив медикаментозное средство от хандры, довольный Звонок облизнулся:
— Ну, Дед — ты, просто реставратор.
— Я? Это разве фокусы восстановления. Вот у меня мужик знакомый, коллега по бывшей работе и так далее, раньше трудился в реставрационной мастерской. Слишком громкое название, для конторы, занимающийся в основном, банальным ремонтом. Но в принципе, были и мастера — резчики по камню, да и другие, не простые крыши латали, а те, которые требовали творческого подхода. Короче — мастерская по восстановлению фасадов и крыш. Работали они на выезде, но в самом производственном помещение, было всё необходимое: станки, доски, инструмент. Бок о бок, с ними трудился один мужичок, который постоянно попадал в нелепые и смешные ситуации. Был он худощав, имел прямую, достаточно длинную бороду. На голове носил шапку-ушанку: ну, классика из классик, определяется которая, наличием торчащего уха. Папахи, разумеется — ухо. Я его лично видел — бери, и сразу на киностудию. Гримировать не надо. По сюжету, такие персонажи говорят мало, или вовсе молчат — то, что надо. Сама мастерская, занимала одно из помещений монастыря, вокруг которого стояла кирпичная стена, служившая ранее укреплением от нападения, кого-либо. Времена были перестроечные, но изменения не происходили, не только на деле, но и в сознании, так что, тогда, говорить об отсутствие дефицита. Он был, да ещё какой! И вот подкинули нашему герою срочную халтурку — гроб. Да-да! Именно его. Это сейчас, похоронных бюро развелось, как в легендарном романе, а тогда не было агентств «Не горюй», «В добрый путь» и прочих «Счастливо оставаться». После основной работы, во внеурочное время, закипела другая. Скоро сказка сказывается, а к тому времени, когда люлька была готова, на улице наступила ночь, и только полная Луна, с высоты взирала на это безобразие. За забором мастера ждал заказчик, а на проходной сторож, готовый закрыть глаза на его шалости, всего лишь за поллитру. Но наш, гробовых дел мастер, не разделял оптимистических взглядов секьюрити, на предмет справедливого дележа левого заработка. Поэтому, и ждал проситель за оградой, готовый принять продукцию. Вот, только время лазить по стенам, выбрал мужичок неудачное, слишком ветреное, а дело было зимой. Ну, а дальше по сценарию…
Ночь. Полная луна. Каменная облезлая стена, на которую взбирается наш герой, с гробом в руках. Не знаю, что и для чего, его подвигло на следующий шаг, но он поднимается на заборе в полный рост, игнорируя здравый смысл. Зачем стоя? Как будто, нельзя было сидя передать изделие. И вот чернеет он на фоне Луны, держа гроб на вытянутых руках, как знамя. Глаза горят — вылитый Че Гевара, только борода длиннее, и развевается по ветру, как мочалка из лыка. Вот тут-то и произошло непредвиденное: резкий порыв ледяного ветра, наполнил деревянный парус и подхватил его, увлекая в неведомые страны, заодно и мачту, прицепом. Не пристало, маститому революционеру, так выражаться — летел то, всего ничего. Прогромыхав костями по деревянному ящику и подзаборному асфальту, едва прикрытого снегом, кряхтя и охая, торжественно вручил клиенту его заказ, который чуть не стал своей собственностью. Навсегда. А вы говорите — реставратор. Я — дилетант.
— Для полноты картины, не хватает летучей мыши, кружащей над головой, — предался фантазиям Резистор. — И восставший из гроба,
готов к съёмкам.
Звонок отсмеялся, подкинул дрова в огонь и, обращаясь к Деду, спросил:
— А почему ты сказал про дилетанта? Сам попадал в подобные ситуации?
— Не совсем, но летать — летал. Свалился в док, метров с пяти. Уснул, наверное. Но это для меня, так и осталось загадкой. Ни одной царапины. Глаза открыл — лежу в лазарете. Встал и ушёл, спинным мозгом чувствуя разинутые рты. Что это было, даже и не спрашивайте.
— А зачем на некоторых кораблях вертолёты — за водкой летать? — спросил Резистор, который последнее время пытался плоско пошутить, — или, за чем-нибудь другим?
— Или! — коротко отрезал Дед и добавил. — Когда геликоптер американских ВМС, куда то намылился, наш Кэп, провожая его взглядом, сказал — за пивом полетел. А вообще, тогда весёлая экспедиция вышла, но это тема для отдельного романа, а я сейчас не в настроении предаваться военным воспоминаниям.
История третьяКовёр-самолёт
Лучше я вам поведаю ещё одну историю, с бородатым персонажем, — продолжил Дед. На этот раз они латали крышу государственного банка. Технология ремонта хитростью не отличалась: сначала отодрали всё гнильё, а затем начали укладывать толстую фанеру, кажется десятимиллиметровую. Всё просто: кладётся лист и крепится, и так далее. Поднесли работяги очередную фанеру и, не уложив её в гнездо, уселись на перекур. Тут наш чудик, очевидно грезящий очередной халтуркой, бредя по крыше и не глядя под ноги, наступает на деревянную ловушку. Лист пронёсся по свежеуложенным плитам, как по солидолу, увлекая на себе рассеянного бездельника. Мужик не упал камнем вниз: вцепившись в фанеру двумя руками, он не планировал — он парил, над обалдевшим городом. Переживал, может быть, не весь мегаполис, но одна улица — точно. Борода, всё той же мочалкой, развевалась по ветру. Глаза — даже лучше, чем у Че Гевары.
…
В небесной синей вышине,
Летел орёл, забыв усталость,
Взмывая в полной тишине,
Не веря в страх, не зная слабость.
Паря лениво и небрежно,
На недоступной высоте,
Расправив крылья безмятежно,
Тонул в бездонной глубине.
Приземление старика Хоттабыча, было легче похмелья: достаточно мягкое и плавное. По прошествии нескольких секунд оцепенения, аэронавт рванул так, что подошвы задымились, а фанера три раза сделала сальто, в противоположном направлении. Три дня он не появлялся на работе. Персоналу технического обслуживания, обеспечивающему легендарный полёт, что-то выписали. Думаю, не премию.
— Личный состав первого авианесущего звена, четвёртого истребительного полка, для получения наград — построен! — Звонок представил себе, эти синие лица, в синих спецовках, успешно проведших испытание нового летательного аппарата, шестого поколения. — А где лётчик-испытатель?
— Читает лекцию, в местном ротарианском клубе, про теорию и практику дельтапланеризма.
— Давайте из баржи авианосец сделаем, — мечтательно заявил Резистор, — Столько железа, без дела ржавеет.
— Бумагу с собой не взял, — буркнул Дед.
— Зачем, — недоумённо спросил Звонок, — планер из папье-маше клеить?
— В общем, идея хорошая, но я имел в виду, бумажные самолётики — будем с бака запускать.
— С чего? — не понял Резистор.
— Не с чего, а откуда, — поправил Дед лётчика береговой авиации. — Бак — это у корабля носовая палуба, ровно, как и у баржи.
— Раньше модели на авиационной резинке запускали, — вспомнил Звонок детские годы далёкие, что сразу вызвало смех у компаньонов.
— Вынимаем из трусов всю резину, — скомандовал Дед. — Но боюсь, что если их вместе связать, то этого не хватит, чтобы ты до воды долетел, не говоря про небо.
— Советы давать, у нас все мастера, — обиделся Звонок. — Ужас, как любят. Вот из-за них, дело то и стоит.
— Это точно, — подхватил мысль Резистор. — У нас хлебом не корми — дай посоветовать.
история четвёртая
Тост: «Ну! — За проезд!»
— Значит так, — продолжил Резистор. — Едет пассажирский автобус.
Ну, не то, чтобы битком, но мест сидячих нет. Старичок одной рукой держится за поручни, другой бережно хранит сумку, с чем-то нежным и хрупким. В общем, стоит, не имея возможности, куда-нибудь пристроить поклажу. Шофёр оказался неопытный, в результате чего: автобус мотает из стороны в сторону, дёргает, резко притормаживает. Короче, пляшет наш старичок у вертикального поручня, как стриптизёрша у шеста. Остальные в креслах, проделывают другие упражнения, но не менее вдохновенно и по тому же, клубному, сценарию. Старик уже подумывал, а не бросить ли, этот «сидор», да не вцепиться ли в поручень двумя руками, пока не улетел, куда не надо. И вот тут, сидящая перед ним дама, суёт ему деньги, чтобы тот передал за проезд.