— А мёртвые что, там остались? — удивлённо спросил Бармалей.
— А где же ещё? Кто их из заражённой зоны вытаскивать будет? Там одно из двух было: или труп, или… ну, наверное, сами уже видели. Братская могила из цемента, — прапорщик опрокинул стопарик, и со счастливой улыбкой, продолжил экскурс в прошлое, ставшее уже историей, и в настоящее, злополучного городка. — Местным жителям деваться некуда — их пайками снабжают. Кто хотел — давно смотался. А вот монстрам бежать куда? Сами подумайте! На них, то же, негласный паёк получают. Все подробности про них узнаете в клинике, у доктора. Конечно, если захотите. В гастрономе всего навалом — были бы деньги. К оплате, и ещё кое-что принимается — по ходу пьесы, сами выясните.
— О, Почта, надо бы за добавкой сгонять, а то с такими лицами, это что — мелочь! — показал Бармалей на остатки на столе.
— Вот сам бы и сгонял! — решительно отклонил предложение Почтальон.
— Да не вопрос! Я идею выдвигал, а не тебя посылал.
Гастроном поразил изобилием всего, что поедалось и выпивалось. Видимо, людям не на что было шиковать. К оплате принималось решительно всё, включая золото и драгоценности. Натуральный обмен превалировал, что и не удивительно. Накупив всё необходимое, даже сверх нормы, не забыв и про консервы, Бармалей отправился назад, предупредив продавщицу, где их искать, если объявятся дядьки, похожие на него. С возвращением гонца на пост, гулянка продолжилась с новой силой и, у порядочно окосевшего Гаштета, родился иезуитский план, в отношении своих плутающих коллег. Он уже давно приметил на стене пульт громкоговорящей связи и выяснил, что он работает, и притом, вполне громко — на весь городок. Шутник включил питание, вывернул ручку громкости на полную катушку и, сняв микрофон, громко отдал команду:
— Сталкеры! Вы окружены! Сдавайтесь! Приходите по одному, с поднятыми руками, к пропускному пункту! Не выполнивший приказ — будет расстрелян на месте.
Затем в рупорах, развешанных, чуть ли не на каждом столбе, послышались странные шорохи и, в конце концов, жестянки разразились коллективным пьяным смехом, переходящим в нестройное пение. Звон стаканов довершил комедийное выступление сводного хора.
История пятаяЗападный фронт
После распада основной армии, активисты западного звена обосновались напротив деревни, просматривающуюся сквозь деревья и колючую проволоку. Никаких военных не наблюдалось ни за, ни перед, ни на проволоке. Вообще, никого не было видно. Здраво поразмыслив, решили скоротать время до ночи, я там и до утра недалеко. Приготовление праздничного ужина доверили Бульдозеру, а остальные смотались в сторону деревни, раздобыть чего-нибудь интересного. В результате пережитых нервотрёпок, трезвостью эта группа, также не отличалась. Вскоре Баобаб с Пифагором вернулись и, вручив Бульдозеру свиную голову, ушли опять на промысел, за ещё более интересным.
— Ходим взад вперёд, через дыру в заборе! — сокрушался Баобаб. — Чего ждать следующего утра, когда уже сегодня, были бы в городе — вон, до него рукой подать. Вся деревня ходит в лес за дровами, через этот лаз. Правда, насчёт соотношений Бульдозера и дыры, я не уверен…
— Не беги впереди паровоза, — предупредил его Пифагор. — Пусть лучше другие первыми будут. Свой проход мы уже нашли — можно и расслабиться.
Из деревни доносились шум и крики:
— Да что же это деется, граждане-е-е!
— Чего верещишь, Аркадьевна?! — послышался мужской голос, явно привыкший к таким концертам.
— Как же не верещать, когда такие рожи по огороду шастают?! Всю картошку сожрали, сволочи!
Наши герои несколько опешили, после такого заявления, но, увидев, как по грядкам улепётывает нечто такое, что не подлежит разумному
описанию, поняли — это не про них сказано, а про того: не для тебя быдло — хвылыночку растылы! Успокоившись, пошли дальше, в поисках информации и самогона, не решаясь, пока, идти в гастроном. Обменяв в ближайшем доме шуршащую наличность, носящую в этих местах характерный налёт небольшой неопределённости, на жидкую действительность, вернулись на обжитую поляну. Обед должен быть уже готов. Или ужин…
Подойдя к костру, гонцы обнаружили спящего Бульдозера, прислонившегося к стволу сосны. Назревал неминуемый скандал: вместо аппетитного кабаньего рыла, из ржавой кастрюли торчал грязный сапог. Пятно машинного масла, вперемежку с местной грязью, медленно, но уверенно расползалось по поверхности удушливого варева. Пришедшие безмолвно взирали, на безвременно погибший ужин, который должен быть у них в животах, но подлая подмена головы на сапог, не укладывалась в живых «чердаках». Бездарность сложившейся ситуации, не обещала Бульдозеру ничего радужного в принципе. В перспективе, он рисковал занять место кабанчика, и ни один эксперт, не обнаружил бы подлога. Виновник преждевременного старения мирно дрых, не подозревая, о нависшей над ним опасности, но тут оба возмущённых обратили внимание, что все сапоги были в наличие — на своём месте. Даже запасные стояли рядом — для аварийного возвращения домой.
— Что за шуточки?! — возмущённо спросил Пифагор, растолкав, ничего не понимающего Бульдозера.
Но тот никак не мог понять, что от него хотят, и лишь недоумённо пожимал плечами. Над головами, что-то хрустнуло, и все, как по команде, подняли головы вверх. На сосне сидело существо, похожее на то, которое воровало у бабки картошку, крепко обхватив ствол руками. Монстр мог похвалиться одним сапогом, а вот другая нога была босая: без носка и вонючая, чей аромат, даже снизу слышался, без напряжения обоняния. Через полуразложившуюся опухоль виднелись глаза, полные тоски, отчаяния и безысходности. Грустные окуляры наполнились слёзами, готовыми вот-вот сорваться в кастрюлю. Наконец, одна капля дрогнула и упала в варево, сделав маленький «бульк».
— Эликсир Бальзаминова, блин, — равнодушно произнёс Баобаб, привыкший, уже ко всему.
Зачем он приплёл сюда фамилию персонажа пьесы Островского,
Бабо не успел сообразить, сразу же переключившись на разгадку конкретного ребуса, с одним неизвестным. Компаньоны стали гадать, зачем он туда забрался, если слопал голову. Почему не удрал сразу, пока Бульдозер спал? Ответов не было, и товарищи стали разрабатывать план активных действий. Манёвры предусматривали, в основном, физический контакт с объектом, но пары алкоголя выветрились, а вместе с ними, куда — то ушли конкретные
предложения.
— Что делать-то будем? — спросил Бульдозер, отойдя от сна и полусонного состояния.
— Да ткни ты его, в задницу палкой! — предложил Пифагор.
В воздухе запахло мужеством и выгребной ямой.
— Надо восстановить равновесие, — заметил Баобаб, и они уселись у кастрюли, регенерируя вручную, пошатнувшееся здоровье.
— Ну что? — Бульдозер вынес на повестку дня вопрос к судьям, — побьём или нальём?
В глазах гостя, после такого заявления, чуть не погасла последняя искра надежды, но зажглась другая, вместе с появившейся тенью сомнения, в надёжности выбранного убежища. Сувенир с ноги жертвы экспериментальной медицины, не обещал ничего хорошего, своему истинному владельцу, сняв с Бульдозера беспочвенные обвинения.
— Да пёс с ним! махнул рукой Пифагор.
— С кем — с ним? — не понял Баобаб и показал рукой на висевшего, над кастрюлей, головастика.
— Да не с ним, а с рылом, — уточнил Пиф. — Тем более что свинину есть вредно.
Как они снимали чудо непроизвольной генной инженерии с живого бревна, это отдельная тема, для диссертации зверолова. Подманили, кажется, самогоном. К утру отряд пересёк границу и, миновав деревню, вышел к гастроному, где и узнал, ушам своим не веря, о том, что восточный фронт уже пьянствует на пропускном пункте. Вот тут то их и застало объявление по ретрансляции.
История шестаяСеверный фронт
Отколовшийся от основных сил, рукав северного общества вышел на исходные позиции. Предварительный осмотр местности, выдал поразительные результаты: ограждение из колючей проволоки, на протяжении всего северного направления — отсутствовало напрочь. Кое кому это показалось подозрительным, так как в письме указывалось на невозможность проникновения обычным способом, но озвучивать, внезапно возникшие сомнения, он не стал. При более пристальном и детальном обследовании, выяснилось, что вся проволока и столбы, пошли на укрепление садово-огородных позиций, видневшихся неподалёку. Даже специфический окрас пограничных брёвен, не был замаскирован, выдавая их принадлежность, соответствующему ведомству.
Пока группа, таким образом, проводила изучение диспозиции сил противника, время подошло к обеду. Что делать дальше — неясно. Непонятно и поведение охраны, не весть куда запропастившейся. А был ли объект? Отпущенные на разведку часы, проходили в раздумьях, по поводу полной дезорганизации, при которой невозможно работать, ибо неясно, что может откаблучить наш человек. Бредя в никуда, товарищи вдруг услышали, как зашевелились ближайшие кусты, и оттуда, с рёвом выскочило нечто, имя которому, не придумано, с бешено вращающимися глазами.
— Ты кто?! — почти хором воскликнули псевдотуристы.
— Тушканчик! — огрызнулось чудище, с аппетитом оглядываясь по сторонам. Причём радиус обзора сверкающих глаз, не позволял, с достоверной точностью, определить объект вожделения — выбор был, явно, всеобъемлющим.
— Эй, псевдочеловек, а имя у тебя есть? — снисходительно уточнил Долговязый.
— Федя, — несколько растерянно, промычал монстр, растеряв начальный запас наглости.
— С юга, сюда направляется начальник общества охраны животных, — посвятил Сутулый Фёдора, в планы общественности. — Будет вас защищать.
— Ты, кого животным назвал?! — возмутился монстр.
— Федя, ты не смотри на меня, как на бутерброд, — предупредил его Сутулый, а Толстый добавил. — А не то, мы тебе метлу, в одно место, затолкаем.
— Может ему по репе настучать? — предложил Кащей.