Фёдор отступил шаг назад и занял выжидательную позицию, при которой, всегда можно сделать спасительный рывок к свободе, и обречённо пробубнил, себе под нос:
— Ну, почему никто не боится?
— Мы за свою жизнь и не такого насмотрелись. Подобного, может и не видели, но пострашней тебя есть, и втрое опаснее, потому что ничем не выдают свою маскировку, — произнёс Рыжий, по всей видимости, примирительную речь. — А так как, не видно, кто свой, кто чужой, получить удар в спину — плёвое дело.
— А кем ты раньше был? — спросил Похабычь, ни для чего — так просто.
— Дворником, — ответил Федя. — В тот злосчастный день, понесло меня к куму, в лабораторию за спиртом.
— Ну, тогда ясно, — пробурчал Долговязый, предчувствуя, что всю ночь придётся поить мастера по уборке территории, и выслушивать душещипательные истории, из жизни местных команчей, загнанных в резервации.
— Предложение остаётся в силе, — подумал Толстый, не решаясь вслух произнести, ранее обещанное, для дворника, орудие труда, которое по злому умыслу, должно торчать в непристойном месте, — интересно, как он тогда мести будет?
Ночь прошла достаточно спокойно. Влитый в бывшего дворника литр самогона, избавил экспедицию от ненужной демагогии, и после усыпления последнего, можно было немного расслабиться и отдохнуть, мечтая каждый о своём.
Первые проблески солнца, застали поляну спящей, мирным и крепким сном, всю в дровах. Каждое из звеньев деревянной цепи, подозревало, что торопиться было некуда — дорога открыта. Хоть на танке проезжай. Кое-как продрав глаза и собрав поклажу, выступили нестройными рядами, так как перед этим плотно позавтракали. Впереди виднелась городская поликлиника, совмещавшая в себе: больницу, амбулаторию, диагностический центр, стоматологическую практику и далее, по списку. По мере приближения к госпитальным корпусам, стали попадаться различные элементы, осаждающие всевозможные службы, которым, судя по всему, до смерти надоели. Мимо пробежала стая монстров, загоняя в болото одичавшую свинью.
— Заглянем в клинику, — предложил Похабыч. — Хоть новости узнаем. Это, похоже, самое посещаемое место в городке. Если учесть ещё самомнительность, то нас тут должны убить, за любой вопрос.
— Почему? — спросил Кащей.
— Если предположить, что каждый житель, без конца сюда бегает, то вопрос, я думаю, неуместен.
Сказать, что внутренние помещения были грязными — значит, ничего не сказать. Судя по табличке, на двери кабинета, приём вёл доктор Зильбушкер, причём один, за всех отсутствующих врачей. Принимал он всех в коридоре, видимо, блюдя чистоту в своём кабинете, раз нет возможности, соблюсти её во всех остальных помещениях. Может и убирать некому. В данный момент, он осматривал и выслушивал двоих пациентов, которые никак не могли, или не хотели понять, что это не лечится.
— Так, что тут у нас? — Семён Львович Зильбушкер удивлённо поднял брови. — Радиационный ожог расползается всё шире. Любопытно! Очень любопытно!!!
Он пристально вглядывался в пронзительно-красное, почти оранжевое пятно. Достав из шкафа
стеклянную трубку, доктор ткнул ей в самый центр болячки.
— Бо-о-ольно!!! — заорало чудище.
— Больно, мне больно! — то ли передразнил, то ли пропел эскулап и
внимательно оглядел сладкую парочку, — выглядите молодцами.
— Чего? — переспросил один из подопечных.
— Глушняк мучает? — доктор сладко зевнул, — а уши ты ещё на прошлой неделе потерял. Что мы тут имеем: при, практически, полном отсутствии, каких бы то ни было лекарств, окромя пургена,
получается — восстановительная трансплантология в полевых
условиях. Да, без хирургического вмешательства не обойтись. Я ничего не перепутал? А — кому какая разница. Так голуби: я могу из
двоих, одного сделать, или тащите третьего на запчасти. Один будет колобком, другой — человеком — пауком. Шучу!
— А ожог? — жалобно промычал монстр.
— От радиационных ожогов, особенно, в области гортани, единственное масло помогает — облепиховое. Во всяком случае, облегчает страдания, но у меня его нет. Был один пузырёк, и тот куда-то подевался — может, украли.
Северная группа, с интересом, наблюдала за работой доктора, не решаясь, пока его отвлекать.
По коридору ковыляло ещё одно несчастное существо, держа руку под мышкой.
— Обалдеть! — обомлел Зильбушкер, — она всё-таки отвалилась. Нет, эта работа, здесь никогда не кончится.
Обращаясь, к более здоровому монстру, он велел позвать Петровича, из ремонтной бригады:
— Срочно дуй за ним, да не забудь сказать, что нужен ремкомплект.
Прибежавший, на зов, ремонтник, быстро оценил ситуацию:
— Туды его в карусель! Когда поставки будут: ни аптечек, ни ремкомплектов — вот портянка, Львович, ей перебинтуй.
— Да она же не стерильная!
— Да от неё, и то лучше пахнет, — успокоил его Петрович. — Должно одной хватить, а то вторая выбитое стекло прикрывает. Я её к раме прислонил, на втором этаже — если понадобится, помнёшь
и всего делов.
— Я то думаю, откуда такая вонь!
Наконец, освободившийся доктор уединился с гостями в кабинете, посвящая их в местные особенности бытия, взамен поглощая сыворотку правды. Или эликсир правды, но это уже демагогия.
— Ярко индивидуальных чудовищ, всего три: монстры — «Не пойми чего откуда», у которых всё перемешалось в анатомическом строении, «Гвозди» и «Осьминоги», у которых щупальца торчат отовсюду. Остальные определённых черт не придерживаются — кто во что горазд, или, кому чего куда засунуло. Короче — полный хаос. Вы вечером приходите, после работы, и приносите всего побольше — я вам такого расскажу! А сейчас, эти чудики, один за другим ходят, а что я могу сделать? Весь персонал разбежался. Кстати, заодно посетите местное отделение психдиспансера. Да-да! Есть и такой — много народу умом тронулось, в первое время, сразу после аварии. Есть и пациенты — монстры. Вечером, можете лицезреть воочию.
Выйдя из клиники, сталкеры были в курсе всех дел, происходивших в городе, и сразу же двинулись в сторону гастронома, где и узнали, о пьянке не блокпосте, заодно прослушав радиопривет.
История седьмаяЮжный фронт
Южное общество. Вернувшийся из разведки Комбат, доложил присутствующим обстановку:
— Сточный коллектор, совмещающий в себе, ещё и канализационный — существует. Не спрашивайте, где был и с кем разговаривал, но результат на лицо — пройти можно.
Всем сразу полегчало. До следующего утра можно расслабиться и набраться сил. Или лишиться, но это, как готовиться.
— Судя по карте, канализация выходит к городскому рынку, — озвучил свои мысли Крон, — а там, можно чем-нибудь затариться.
— А ты знаешь, правила поведения на базаре? — спросил его Доцент.
— Какие? — отозвался стратег, вопросом на вопрос.
— Простые, — Док прислонился спиной к пеньку, достаточно высокому, когда-то бывшему стройной корабельной сосной. — Во-первых: если выглядишь О.К., то сразу же завышают цены. Одежда должна быть убогая, причёска взлохмаченная, рот полуоткрыт. Не возбраняется пустить слюну. Во рту «Прима», без фильтра, или «Беломорканал». Правда, в некоторых киосках, «Лица с папиросой в пасти — не обслуживаются». Часы «Ролек-с» — оставь дома. В руках авоська, из которой торчит бутылка палёной водки. Руки помажь грязью, особенно, под ногтями.
Во-вторых: сам ничего не проси. Если проявишь интерес, или будешь искать, что-либо, конкретное, то на этот товар, сразу же повысится цена — процентов, на пятьдесят, а то и больше… Проявляй выдержку. Не уставай повторять, что не знаешь, чего хочешь — продавцы тебе сами предложат, всё по порядку, да ещё и скидку сделают, дабы не упустить клиента. Побольше иронии и смущения, вроде, как бы украдкой, пересчитывай деньги — мол, не хватает. Выражай недоверие к качеству товара — всё дрянь. На рынке идёт борьба — у кого нервы крепче; продавцам в этой ситуации хуже: их много и у всех одно и тоже. Бывают исключения, когда товар уникален, да продающий его уверен, в его качестве и эксклюзивности. Но это — не про продукты и шмотки на толчке.
Голос Доцента звучал, как усыпляющее бормотание. Он и сам не помнил — закончил монолог или нет. Но то, что дослушали до конца немногие — это факт. Усталость и нервозность прошедшего дня, сделали своё дело. До утра, уже ничто не беспокоило спящих.
Спозаранок, наспех перекусив, выдвинулись к точке назначения. Ничто и никто, не нарушал покой группы, без приключений вышедшую, к намеченной, на карте, позиции. Коллектор встретил приветливо — распахнутыми воротами. Бетонная труба, в диаметре выше среднего роста, уходила в толщу пригорка. Следующая металлическая решётка, с приваренной звездой, просто валялись на земле и, по всей видимости, достаточно давно. Дальше начинался туннель, по которому текла родниковая вода, разбавленная сточной жидкостью и сдобренная фекалиями. Всё это смешивалось, в водовороте, булькало, струилось и пахло.
— Как в супе, — мрачно — зловеще, отпустил шутку Звонок.
— А ведь это — мой любимейший анекдот, — отозвался Дед.
Звон, стараясь не наступать на суповые ингредиенты, и зажимая нос пальцами, ещё мрачнее прежнего, прогнусавил:
— Какой?
— Действительно, — вмешался Резистор, — если про органы, так это повествование с такой бородищей, что уже давно оскомину набило. Я считал — у тебя вкус лучше.
Что касается Астахова, то он больше молчал, только прислушиваясь к разговорам.
— Короче! — продолжил Дед, — заходит невестка на кухню, я там свекровь борщ удобряет. Несколько опешив, в такой ситуации, от таких инсинуаций, она только и смогла сказать:
— Мама! Что же вы делаете?!
На что свекровь встала, поправила юбку и, отряхнувшись, сказала печальным голосом:
— Злые вы. Уйду я от вас.
Коллектор трясся и вибрировал, от смеха. Ни о какой скрытности, никто уже не помышлял, тем более что все предчувствовали отсутствие, какой бы то ни было опасности. Самый опасный враг, скрывался внутри каждого участника экспансии, в прибежище монстров. И самый лютый демон дремал, дожидаясь своего часа, в глубинах подсознания — до поры, до времени.