— Сбором данных занимается Система, а анализом мы сами, в узком кругу. Чем меньше привлечём людей, тем меньше шансов на утечку данных.
— Жалко, что Система не предупреждает о преступных намерениях… — Морозов вздохнул.
— Для такого тотального контроля нужно огромное количество ресурсов, — закатила глаза Валентина. — Не говоря уже о том, что это слишком большой соблазн — контролировать всех и каждого.
— Система будет контролировать всех, а ты будешь контролировать Систему, — подмигнул генсек.
— Да-да, а кто будет контролировать меня? — Валентина криво усмехнулась.
Тема эта поднималась уже не в первый раз, и она прекрасно понимала, что отец её просто подначивает.
— Ну, у меня это плохо получается, так что явно не я. Может, замуж наконец выйдешь, и у мужа твоего получится? Представляешь, решит Система тебя сосватать! — Юрий Николаевич расхохотался, довольный своей шуткой.
— Она уже один раз проявила инициативу, хватит, — проворчала Валентина себе под нос.
— Чего ты там бурчишь? — не расслышал Морозов.
— Говорю, день, когда Система решит действовать по собственному усмотрению, станет началом конца света. Так что не стоит.
День начался с сюрприза. Когда мы подошли к кабинету, Чарли вдруг забеспокоился, кинулся вперёд нас и сунул нос в щель между дверью и косяком, принюхался. Пахло орехами и изюмом, причём на весь коридор, видимо, кто-то только что с кулёчком проходил. Но Чарли уверенно лез именно в наш кабинет. Уже подойдя ближе, я тоже понял, что тянет оттуда.
Дверь я не запирал, потому что брать в кабинете было пока нечего. Всё интересное — в планшете, но планшет у меня всегда с собой. Так что Чарли, не дожидаясь нас, просто подпрыгнул, ухватился за дверную ручку и потянул её вниз, одновременно отталкиваясь задними лапами от стены.
И в тот момент, когда дверь приоткрылась, добавился ещё один запах. Валентины. До этого запах орехов перешибал все прочие.
— Доброе утро! — наша начальница сидела в моём кресле.
А на столе стоял холщовый мешок, литров на шесть, наверное, объёмом. Доверху набитый разными орехами и сухофруктами. И Чарли прямой наводкой кинулся прямо к нему, сразу позабыв про все правила приличного поведения. Я думал, он туда с головой нырнёт. Но нет, убедившись, что там то самое, что он унюхал ещё на улице, он степенно подошёл к Валентине и лизнул ей ладонь. После чего с визгом бросился к мешку.
— Доброе, — поздоровался я. — Чарли, можно подумать, тебе вкусняшек никогда не достаётся!
Чарли на это только фыркнул, мол, достаётся, конечно, но не столько же зараз!
— Похоже, он сломался, — улыбнулась Майка, глядя, как Чарли обнимается с мешком, закатив глаза к потолку.
Ноль эмоций. Ладно, наестся — придёт в себя.
— Если что, фисташек здесь нет! — подмигнула Валентина, и тут же перешла на серьёзный тон. — Сапёры с утра отзвонились. Вскрыли чемоданчик с термитной шашкой. Там действительно цифровой таймер, установленный на 11 октября, на 14:59. Это за три минуты до прорыва. Как раз достаточно времени, чтобы шашка разгорелась и прожгла цистерну. Внутри шланга у огнетушителя нашли огнепроводный шнур, примерно на минуту горения, а возле самого вентиля — взрывчатка. Внутри баллона что-то перекатывается металлическое, сапёры предполагают, что это граната с разжатой чекой, которая коротким тросиком за что-то закреплена. Пока с баллоном обращаются аккуратно — чека остаётся на месте. Но при взрыве шланга баллон должно было взрывом выкинуть в цистерну и тут же одёрнуть тросиком, привязанным за лом. Не от одного, так от другого рывка чека вылетела бы. Ну, как я поняла, всё же я не взрывотехник.
Я внимательно слушал её рассказ, и картина в голове у меня сложилась.
— Вы всё правильно поняли, — кивнула Майка. — У нас в академии это всё рассказывали. Красивая схема — вся цепочка событий от одного таймера, с нужными задержками по времени. Я бы ещё шланг на всякий случай воском залила, чтобы не отмок за месяц.
— Точно, сапёры что-то про воск говорили, — подтвердила Валентина, вставая с кресла. — Простите, чужое место заняла.
— Да ничего, — отмахнулся я. — А что с расследованием?
— Так нечего же расследовать! Нет тела — нет дела, — подмигнула Валентина и тут же смутилась. — Хм… кажется, мне сегодня не стоит шутить. Тело есть. Протокол вскрытия у тебя на почте, также как и протокол места происшествия. Майя, ознакомься, пожалуйста. Все данные, какие появятся — буду присылать. Пока что следственная группа — это мы трое.
— Почему? — спросил я напрямик.
— Потому, — Валентина поморщилась. — Никому нельзя доверять. Кругом одни враги и завистники. Нет, есть, конечно, надёжные люди. Понадобится — привлеку. Но чем меньше, тем лучше. Бомбу мы выкопали, яму закопали, и теперь надо понять, от кого подарок.
— У меня в четверг встреча с Фоксом, — напомнил я. — Посмотрим, что он скажет. Но лично мне кажется, что их сейчас куда больше интересует экспедиция и её результаты.
— Нагадить нам в тапки они никогда случая не упустят, — вздохнула Валентина. — Но сейчас да, соглашусь, больше похоже на то, что они заинтересованы в экспедиции, даже если она пройдёт без них. Даже лучше без них — людьми рисковать не надо, деньги тратить не надо. Главное результаты получить.
После ухода Валентины Майя нашла в моей почте присланные протоколы и распечатала их, сказав, что изучит, пока идёт утренняя планёрка.
На сегодня ничего особенного не намечалось, и я участвовал в ней постольку поскольку. А нет, кое-что и меня коснулось. Помещение для занятий мне выделили, коврики нашли, доску повесили, можно приступать.
— Если это сработает, — недовольно заявил наш главврач, Андрей Евгеньевич, — я побреюсь налысо!
— Все запомнили? — рассмеялась Морозова. — Товарищ Чачанидзе, начинайте готовить бритвенные принадлежности!
Вот умеет же она держать лицо! Только что в моём кабинете бомбу обсуждали, а сейчас шутит и смеётся. Точно есть чему у неё поучиться.
После планёрки я вернулся в кабинет, где меня встретила задумчивая Майя. А на столе перед ней лежало несколько листов бумаги, исписанных какими-то подсчтами.
— Я гляжу, ты время зря не теряла? — я кивнул на ворох бумаг. — Удалось что-то выяснить?
— И да и нет… Но я почти уверена, что это был не несчастный случай и не самоубийство. Смотри, — она пододвинула ко мне протокол осмотра места происшествия. — Читай вот здесь, что там нашли в квартире.
— На балконе квартиры в пепельнице обнаружены пять окурков с надписью «Прима», — побежал я глазами по протоколу, — упакованы… Следов борьбы на балконе не обнаружено, запорные устройства на дверях целые, открытые… Отпечатки пальцев на ограждении принадлежат погибшему… Так, вот интересно: на кухне на столе обнаружены: открытая бутылка из прозрачного стекла объёмом 0.5 литра, этикетка «Водка „Столичная“», внутри прозрачная жидкость со специфическим запахом этилового спирта, остаток жидкости в бутылке около 100 мл; одна рюмка из зелёного стекла ёмкостью 100 мл; селёдка солёная; хлеб коричневого цвета… Ржаной что ли? В холодильнике имеется запас продуктов питания… и тут длинный список.
Я отложил протокол.
— У мужика полный холодильник жратвы, а на столе рюмка водки и хвост селёдки. По описанию на поминки похоже!
— И мне так показалось, — кивнула Майя. — А вот протокол вскрытия. Я тебя сильно грузить не буду, но вот что интересно. Масса тела покойного 85 кг, концентрация этанола в крови 0.33 промилле. Если он выпил почти всю бутылку, то содержание алкоголя в крови должно быть гораздо выше, в несколько раз. Или же он погиб сразу. Выпил два стакана водки для храбрости, выкурил сигаретку и сиганул с балкона. Похоже на самоубийство?
— Очень даже, — согласился я.
— Но в этом случае почти всё выпитое должно было бы остаться в желудке, — продолжила Майя излагать свои выкладки. — Если посчитать по формуле Видмарка объём поступившего в кровь алкоголя… то получается, что около 100 мл этанола в кровь попасть не успело. Объём содержимого желудка 350 мл. И правда похоже, что он не закусывал, а занюхивал. Но содержание этанола в содержимом желудка не 30%, как можно было бы ожидать, а только 12!
Она даже встала из-за стола и начала расхаживать по кабинету.
— И куда девалась половина выпитого? — задала Майка риторический вопрос. — Или он половину вылил в раковину, или пил не один!
— Ты это сама всё посчитала? — удивился я.
— Ага, — напарница уселась обратно за стол и взяла в руки распечатку. — Картина типичного несчастного случая в состоянии алкогольного опьянения, никто заморачиваться не стал разбираться. Дело закрыто.
— Или кто-то влиятельный попросил глубоко не копать, — заметил я. — Надо Валентине всё это рассказать.
— Что рассказать? — сама Валентина как раз зашла в кабинет.
— Да вот, — я кивнул на бумаги.
Майе пришлось ещё раз рассказывать свою версию. Валентина выслушала очень внимательно.
— Покойный жил в спальном районе на окраине Москвы, — подумав, заговорила она. — Камер там мало, так что отследить не удалось. Наблюдение за ним специально не велось, ну кроме перемещений. Во всяком случае, на прослушке не стоял. А до того, чтобы писать всё подряд, мы ещё не дошли. Телефон его нашли, кстати, выключенным.
— Но сейчас-то наблюдение за всеми, с кем он контактировал, ведётся? — спросил я на всякий случай.
— Конечно, — хмыкнула Валентина. — Но это не такой большой круг лиц. На стройке, понятное дело — прораб, Ершов, ещё пара человек. Кладовщик со склада госснаба. Пара соседей, чьи номера оказались у него в телефоне. И батюшка из местной церкви, на службу к которому, как показали соседи, Леонид ходил каждое воскресенье.
— И как, удалось что-то выяснить? — поинтересовалась Майка.
— Все ведут себя совершенно естественно. Пока вопрос, провёз Ершов взрывчатку, зная, что везёт, или его использовали втёмную. Но вот с кладовщиком-то всё понятно, тот точно знал.