И пусть не Беккерель, а именно супруги Кюри – ведь открытие радия и других радиоактивных элементов дали им в руки могучее оружие – высказали мысль, что радиоактивность является атомарным свойством некоторых элементов. Это нисколько не умаляет значения открытия Беккереля. В истории науки есть немало случаев, когда открытые одними учеными закономерности получали окончательное обоснование в работах других исследователей.
Многие известные ученые, такие, как лорд Кельвин, Резерфорд, Смолуховский и другие, стремились экспериментально изучить природу радиоактивности. Так стало известно, что радиоактивные вещества излучают все виды энергии: тепло, свет, электрические заряды, оказывают химическое действие, испускают гамма-лучи, подобные до известной степени рентгеновским. Всеми этими свойствами обладал и уран, но в значительно меньшей степени. А радий был почти в миллион раз активнее урана. Стоило ли удивляться тому, что при свете крошечного кристалла радия в полной темноте можно было читать книгу!
Оказалось, что новое излучение действует и на человеческий организм. Первые исследования в этой области (тли сделаны в Германии примерно в октябре 1900 года. А во Франции физиологические свойства радия совершенно невольно испробовал на себе сам Анри Беккерель.
Это было в апреле 1902 года. На одной из конференций Пьер Кюри хотел продемонстрировать несколько дециграммов хлористого бария ВаС12, содержащего чрезвычайно активный радий. Это вещество было помещено в герметически закрытую маленькую стеклянную трубочку, завернутую в бумагу.
За несколько часов до начала конференции этот препарат был передан Беккерелю, который положил его в правый угол своего жилетного кармана. В своей лаборатории вместе с помощником Луи Мату Беккерель проделал эффектный опыт: он повернулся спиной к экрану из платиноцианида бария, и все-таки экран сильно фосфоресцировал – лучи радия свободно прошли через его тело.
Мату заметил, что, быть может, опасно подвергаться такому облучению, но Беккерель не придал этому никакого значения: он был слишком увлечен опытом. «К тому же, – сказал Беккерель, – я не хочу расставаться с этой трубкой, она слишком драгоценна». И образец радия пролежал в жилетном кармане Беккереля вплоть до начала конференции, т. е. почти шесть часов. Об этом инциденте можно было бы забыть, но радий быстро напомнил о себе. Спустя дней десять после этой конференции Беккерель заметил, что на его коже на том месте, где был жилетный карман, появилось красное пятно. Уже на другой день пятно сделалось более темным, а к 24 апреля образовалась язва.
Встретившись с Пьером и Мари Кюри, Беккерель сказал: «Я очень люблю радий, но я на него в обиде».
В течение месяца язву лечили как простой ожог. Она прошла нескоро, оставив после себя рубец. Так, в результате случайного стечения обстоятельств ученый, открывший радиоактивность, оказался и первым челове* ком, испытавшим на себе ее действие.
После этого случая Беккерель стал более осторожным. И отправившись вскоре на конференцию в Роттердам, он положил © жилетный карман радиоактивное вещество на этот раз уже в свинцовой трубке. Свинец оказался надежной защитой: на коже не появилось никаких повреждений.
Через год Беккерель посетил Лондон, Кембридж и Манчестер, где продемонстрировал перед научными аудиториями несколько дециграммов чрезвычайно активного хлористого радия, также заключенного в свинцовую трубку. И все же, вернувшись на родину, ученый обнаружил потемнение кожи до темно-коричневой окраски в местах, которые были ближе всего к радиоактивному веществу. Потемнение это продержалось в течение года. В данном случае свою роль сыграла длительность контакта с радием: она превышала 40 часов, и даже свинец, хотя и в незначительной степени, пропустил радиоактивное излучение.
В небольшой заметке, написанной совместно с Пьером Кюри, Беккерель сообщил научному миру свои первые наблюдения относительно действия радиоактивных веществ на человеческий организм. Но человечество узнало не только о физиологических свойствах радиоактивных веществ. В 1901 году Луи Мату нашел, что радиоактивность имеет применение и в биологии: излучение радия, оказывается, изменяло процессы прорастания зерен. Из всех стран в первые годы XX века стали поступать сообщения о биологических и медицинских последствиях открытия явления радиоактивности.
Начиная с 1896 года скапливалось большое количество новых физических, химических и биологических фактов, явившихся результатом открытия Беккереля. Совершенно ясной стала необходимость их как-то систематизировать, собрать воедино. Беккерелю уже не раз приходила в голову мысль написать обобщающую работу по радиоактивности, что и было им сделано в 1903 году. «Исследование нового свойства материи» – так озаглавил Беккерель свой исторический труд.
Открытие радиоактивности было по-разному встречено научным миром. Анри Пуанкаре по заслугам оценил замечательную работу Беккереля. Он писал, что Анри Беккерель в 1896 году добавил «новые лучи к славе своей династии».
Тем более непонятным было замалчивание открытия Беккереля некоторыми учеными. В годовом обзоре по физике во французском журнале «Ревю Женераль де Сьянс» об открытии Беккереля говорится лишь мельком. И даже президент Академии наук Франции Корню в своем выступлении на годичном заседании Академии наук 21 декабря 1896 года, проявив исключительный интерес к работам Рентгена и назвав их научным событием года, почти ничего не сказал о работах Беккереля.
Это было тем более досадно, что Корню был известен как прекрасный физик, безукоризненный экспериментатор, тонкий критик. И вот этот ученый, к голосу которого можно было прислушаться, хранил молчание. По-видимому, как считал Пуанкаре, Корню на сей раз изменила объективность.
История знает немало случаев, когда настоящее большое открытие не сразу получало признание, как трудно иногда новое входило в жизнь.
Открытие Беккереля не являет собой подобного примера. Эти мелкие уколы, на которых даже можно было и не останавливаться, меркли на фоне общего признания научным миром заслуг Беккереля. Анри Беккерель имел счастливую участь ученого, талант которого был оценен при его жизни.
И все же хотелось бы проанализировать причины, почему открытие урановых лучей Беккерелем было менее сенсационным, чем открытие Х-лучей Рентгеном.
Быть может, в этом был виноват «дух времени», так называемая лучевая эпоха, когда многочисленные «открытия» новых излучений как бы обесценили поистине замечательное открытие Беккереля? Чтобы лучше разобраться во всем этом, обратимся к истории науки.
Всего пять месяцев отделяло рождение радиоактивности от открытия Рентгена. Не слишком ли много для столь короткого срока? Известия об этих открытиях подействовали возбуждающе на умы многих физиков.
Ученых охватила «лучевая лихорадка». Они начинают искать и видеть лучи там, где их подчас совсем нет. Стремление открыть новые лучи было так велико, что часто желаемое выдавалось за действительное. Нет, это не была спекуляция на новом открытии, это был скорее самый обычный пример самовнушения.
Вот особенно поразительный пример.
23 марта 1903 года, Париж. На заседании Парижской академии наук выступил профессор физики университета в Нанси Блондо. Он заявил, что при пропускании тока через трубку Крукса в окружающем ее пространстве можно наблюдать наряду с лучами Рентгена еще какие-то особые лучи. В честь своего родного города он назвал эти лучи TV-лучами.
Опыт Блондо заключался в следующем: напротив трубки Крукса с проходящим через нее электрическим током пропускали маленькую индукционную искру, отделенную от трубки листком алюминия. Блондо заметил, что в течение опыта блеск искры иногда усиливался. Ученый приписал это действию новых TV-лучей. Позднее Блондо сообщил, что ему с помощью фотографирования удалось убедиться в разной степени блеска индукционной искры до и во время действия на нее TV-лучей.
В течение 1903 года Блондо сделал более 10 докладов о своих лучах. Члены Парижской академии наук были буквально ошеломлены новыми сообщениями Блондо. Оказалось, что TV-лучи испускают не только трубка Крукса, но и ауэровская горелка, лампа Нернста, листовое железо, тела в состоянии напряженного молекулярного равновесия (закаленная сталь, закаленное стекло), тела в состоянии сильного сжатия или давления, Солнце. Обнаружилось, что эти лучи способны проходить через разные среды: накаленную платину, алюминии, слабый раствор соли NaCl, бумагу, стекло, каменную соль. Наоборот, такие среды, как холодная платина, свинец, дерево и даже тончайший слой воды, оказались для них совершенно непроницаемыми. Новые лучи обладали способностью отражаться, преломляться, интерферировать и поляризоваться.
Блондо сконструировал даже спектроскоп с алюминиевыми линзами и призмой и получил спектр из линий, разделенных темными интервалами, что показывало различную преломляемость и длину TV-лучей. Блондо измерил длину своих лучей. А это уже было не из области мистики. То были факты, а с фактами ученые привыкли считаться.
К началу 1904 года в «Конт Рендю» появилось уже около 100 статей о Af-лучах. «Лучевой лихорадкой» «заболел» и сын Анри Беккереля, тоже физик, Жан Бекке-рель. Ему принадлежит 10 статей, посвященных излучению /V-лучей. В одной из них Жан Беккерель заявил, что ему удалось передать X-лучи по проводу.
Одним из самых интересных свойств УУ-лучей, по мнению Блондо, было их физиологическое воздействие на организм. Он писал: «Если рассматривать какой-нибудь предмет в полумраке таким образом, чтобы он был виден в самых общих чертах и затем направить на глазное яблоко пучок TV-лучей, то ясность предмета увеличится».
Вскоре Блондо описал новую разновидность jV-лучей и назвал их А^-лучами. Новые лучи обладали свойствами, прямо противоположными первым: они не увеличивали, а ослабляли свечение тел.
Казалось, не было конца новым «лучевым» открытиям. Так прошел год. И вот в той же Парижской академии наук был заслушан доклад другого профессора физики из Нанси, Шарпантье. Он нашел, что живой организм также является источником jV-лучей. Эта разновидность лучей была названа физиологическими. Оказалось, что наибольшее количество их выделяют мышечная и нервная ткани. Шарпантье «открыл», что физиологические лучи испускаются растениями, овощами и даже трупом человека. Под влиянием этих лучей обостряется не только зрение, но даже слух и обоняние. Из всех опытов Шарпантье наиболее поразительным казался следующий: фосфоресцирующий экран, помещенный против спины человека, начинал усиленно светиться по всей длине позвоночника, причем особенно сильно против шейного и поясничного позвонков. При усиленной умственной работе экран, помещенный против лба, давал значительное увеличение фосфоресценции.