Именно при нем заключался двусторонний договор между Татарстаном и Россией. И хитрый Сергей Шахрай сумел сохранить у Татарстана, а значит, и Шаймиева, некую иллюзию суверенности.
А вот с кириллицей Татарстан обидели, и Шаймиеву нужен Ельцин, чтобы он вразумил своего наследника: татарину латинский алфавит в самую пору, и предки его территории никакого отношения ни к Тамерлану, ни к Хану Батыю не имеют. Татарстан — плоть от плоти продолжение Российской империи.
Вообще, упрекнуть Ельцина в беспомощности или некой отрешенности от происходящего никак нельзя. И, хотя его редкие выступления в печати или по телевидению исполняют роль некой инъекции, которая просто необходима для «взбадривания» политической элиты и оживления ее памяти, столь же важна она и для самого Ельцина. «Я есть, а, значит, есть целый пласт, и пласт необъятный, материалов о сотворении русского капитализма наших дней, как и сотворения демократической власти». И не станем обманывать себя: как первое, так и второе, было не лишено удручающих ошибок, когда желание кратно опережает профессионализм. Накопителем этих взаимоисключающих действий является даже не сам Ельцин, а скорее, Семья. Она, надо отдать ей должное, не сидела сложа руки. А усилила свои возможности, опираясь не в олигархический пул. И алюминиевый король Олег Дерипаска сыграл в этом деле ключевую роль. Брак Валентина Юмашева и Татьяны Дьяченко, урожденной Ельциной, закольцевал ситуацию. Олигархи в своем большинстве были предрасположены к Ельцину. Он дал возможность им состояться.
А СЧАСТЬЕ БЫЛО ТАК ВОЗМОЖНО
Небольшое отступление. 24 мая 2001 года. Сообщение из Санкт-Петербурга с пометкой «срочно». Состоялась защита диссертации министра внутренних дел РФ Борисом Грызлова. Получился кандидат политических наук. Ученое звание, рожденное в новой России. Нигде в Европе или в США политику наукой не считают, а потому те, кто посещает уважаемые зарубежные научные центры, тщательно скрывают это звание, если оно у них есть. Прикидываются нормальными учеными или просто политологами.
Тема диссертации милицейского министра: «Политические партии и российские трансформации: теория и политическая практика». Похоже, что-то вроде «Краткого курса истории партии «Единство», партийного строительства в России, в общем, на личном опыте. Ну, защитился и защитился, с кем не бывает? Однако министр сделал заявление. А государственный рупор агентство ИТАР-ТАСС передало это заявление в подробностях. К тому времени Грызлов сообщал обществу, как он предполагает, развитие партийного движения в стране пойдет по трем направлениям: либеральному, социал-демократическому и консервативному. Не упрекнем диссертанта в новизне. Об этом сегодня не говорит только ленивый. Но дело даже не в свежести или парадоксальности мыслей диссертанта. Грызлов — чуть больше года депутат Государственной думы от движения «Единство». Одноименную фракцию возглавил в Думе. Менее полутора месяцев — глава МВД. Ни в каких пристрастиях к партийному строительству замечен не был. Изысканиями на этой ниве не занимался. Фракция Грызлова в ГД РФ — «прокремлевская», самостоятельности лишена полностью. И вдруг теоретический труд на тему общественно-политических образований в России. Разумеется, каждый волен заниматься тем, к чему он расположен. Кто о науке подумает…
Впрочем, при чем здесь наука? В политику пришло поколение прагматиков, людей, вне идеи, вне морали, благородства, скромности и даже человеческого достоинства. С людьми все ясно, а что будет с политикой? И еще, процесс вырождения только у нас или у них тоже? Разумеется, вопрос праздный: «Нужна ли тебе диссертация?» Для чего? Другой вопрос нужна ли она науке? Или еще определеннее: зачем из науки делать сквозящую пустоту?
Все эти бесчисленные академии, техникумы, именуемые неизменно университетами — есть путь к уничтожению авторитета образования и авторитета науки. Встанешь в отдалении, посмотришь на всю эту суету и выдохнешь с отчаянием: мельчает страна.
Я уже говорил: власть делает человека одиноким. Чем больше у человека власти, тем сильнее его одиночество. Масштаб власти прямо пропорционален одиночеству.
Мой друг (нет смысла называть его имя), неизмеримо более меня знающий Путина, рассказывал. В период своей работы в Петербурге Путин мог позвонить и назначить встречу. В положенное время мой знакомый ждал Путина в обусловленном месте. Подъезжал автомобиль, мой знакомый садился в него. Некоторое время они ехали, затем машина останавливалась у какого-то ресторанчика, выбирали столик в нешумном месте, усаживались, и, обменявшись десятком необязательных фраз, молчали. Мой друг — журналист, и его меньше всего интересовало молчание, но Путин, пригласивший его на этот разговор или встречу, молчал. И моему коллеге ничего не оставалось, как подстроиться под предложенное состояние, все-таки высокое начальственное лицо — заместитель мэра. Таким Путин был в 1991 и в 1995 годах.
И сейчас, в Кремле поздно вечером, если приоткрыть дверь кабинета можно увидеть, как президент, откинувшись на спинку кресла, сидит один и сосредоточенно смотрит прямо перед собой. Мне чудится: я вижу эту картину, а еще я вижу Путина на татами в белых борцовских одеждах. Восточные единоборства, которыми увлекается президент и в которых достаточно преуспел, предполагают погружение в себя.
Он не из тех, кто торопится, и когда оппонент устанет ждать, его внимание притупится, он примет решение, и оно будет уподоблено броску, как в единоборстве, стремительно, согласно примененному приему. Это та доля неожиданности, которой он наделен, и которая всегда будет соответствовать его натуре.
2001 год.
Должно же, наконец, состояться кадровое обновление в высшей власти? В правительстве — нервное затишье, никто не знает своей судьбы. В кадровых перестановках, которых ждут, затянувшаяся пауза — это затяжной период бездействия правительства. Решения не принимаются, бумаги идут по кругу. Мини-стры избегают контактов с прессой, вице-премьеры — контактов с министрами. Политологи, жирующие на прогнозах, тоже устали. Надоело короновать и низвергать. Один слух нелепее другого. Почему президент медлит? Он сомневается. И тем, с кем он советуется, тоже не доверяет. Обычно случается прямо противоположное: неопытный руководитель бывает неоправданно решителен, чем желает скрыть свою неопытность.
29 мая 2001 года. Я — в отпуске. Позвонил Константин Затулин, советник Юрия Лужкова, Затулин — человек неглупый, чрезвычайно предрасположенный к политическим интригам. Чувство недооцененности окружающими политиками проскальзывает в любых поступках Константина Федоровича. Кстати, он — хороший аналитик. Впрочем, в невостребованности своих аналитических упражнений виноват он сам. Все время претендует либо на роль лидера, либо на роль «серого кардинала». Это легко просчитывается, и Затулин получает афронт. А жаль, его анализ порой неудобен, но точен, и, к тому же, такой анализ всегда «подстроен» под человека, ради которого он делается. А то, ведь способ существования отечественной социологии «от кухарки Груни, засевшей ректором в народном университете большевиков, до нынешнего ВЦИОМ» известен: хотите быть хорошим и успешным, извольте-с. Хотите, чтобы ваш оппонент был плохим — пожалуйста.
Затулин не устает декларировать себя государственником, центрист по убеждениям — вечный оппонент реформаторов. Говорит, что тому виной его импульсивные потуги к занятию бизнесом в начале 90-х годов.
Затулин рассказал мне по телефону, что за время моего отсутствия обострилась ситуация вокруг идеи объединения общественных движений «Единство» и «Отечество — вся Россия». Дескать, с резким заявлением выступил Сергей Шойгу, лидер «Единства», сказал, что в истории с «братанием» не все так просто. Есть принципиальные расхождения, и что, как говаривал великий наш поэт Александр Сергеевич Пушкин в своей поэме «Полтава», «в одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань» — разнятся и уставные положения, и программы идущих на «породнение» общественных движений. Странно, месяцем ранее оба лидера и Юрий Лужков, и Сергей Шойгу высказывали прямо противоположное мнение. А именно: объединение вполне логично, программы — чрезвычайно близки по своим целям.
К тому же президент одобрил идею создания мощной центристской партии, которая, действительно, крайне нужна обществу в настоящий момент. И Путин в этом заинтересован более чем кто-либо. Для этого есть масса причин. Первая — Путин не антикоммунист, человек, сам осознавший, что воплощение идеи развитого социализма было достаточно уродливым, породившим масштабный обман. Но, как человек, выросший на этих идейных нормах, по своему душевному состоянию созвучен им. Символы, идолы прошедших времен: Советский Союз, День Победы, Гагарин, Ленин, Сталин, Гимн СССР, освоение космоса, Варшавский Договор, самая читающая страна в мире — это и его состояние души, которое и привело его на службу в КГБ. В этом смысле Путин — преемник не только Ельцина, но и советской системы, государственник. И не может не понимать, что перестройка и российские реформы снесли державу на свалку истории. И никакие ссылки на то, что всем империям когда-то приходит крах, его народ убедить не могут. Тем более что тысячелетия Россия жила, исповедуя идеи объединения земель.
Путину необходим центр тяжести. Он не может уйти влево и оказаться в лагере коммунистов и их догматизма. Ему мешают общие питерские дела с Анатолием Чубайсом, Алексеем Кудриным, Германом Грефом, той самой команды Анатолия Собчака. Именно поэтому Анатолий Чубайс, когда узнал о желании Павла Бородина взять в аппарат управления делами президента подполковника КГБ из Питера Владимира Путина, немедленно сократил должность, на которую «Пал Палыч» нацелился зачислить на кремлевское довольствие будущего второго президента России. Именно общее с Путиным питерское прошлое побудило Анатолия Чубайса в момент, когда решался вопрос о преемнике Бориса Ельцина, сделать попытку раскрутить кандидатуру Сергея Степашина.