И это разрастающееся как снежный ком влияние Березовского через Семью, кремлевских чиновников на Ельцина, заставило Лужкова пересмотреть свое отношение к первому российскому президенту. Это было неожиданностью для Ельцина. До этого момента, а может быть не только до этого, Ельцин считал, что право пересматривать свое отношение к кому-либо принадлежит только ему. И то, что инициатива принадлежала Лужкову, Ельцину давало шанс во всем обвинить мэра Москвы.
Февраль 2004 года. Последний месяц зимы. Все, как и должно быть. Месяц выдался снежным, ветреным, чуточку вьюжным. Тех самых сугробов, которых еще в январе, казалось, вовек не будет, намело сполна. Мороз не лютовал, но был. Не так, чтобы очень, однако, когда до этого и вовсе нет, ниже трех градусов температура днем не опускалась, то 13–15 градусов это уже почти «Ух, ты! Как забирает!» А ночью и того ниже — до двадцати пяти.
Но это так, для острастки, пугнуть раскисшего в хляби да мокроте смешанного с дождем снега горожанина.
Счет пошел: до выборов президента России 35,34…..25 дней.
Сегодня 23 февраля, значит, до голосования девятнадцать дней. Выборы президента в 2004 году — тема малоинтересная, она лишена интриги. Победитель известен заранее, 70–75 % опрошенных сограждан уже все решили. Инициаторы опроса самые разные. РАМИР, Левада-центр. Все играют в прозорливость. Отбросили крайности, когда опрос свидетельствует влюбленность, достигшую 80 % и выше. Или, как контрастный опрос, проводимый коммунистами — «путинская диаспора в пределах 35–40 %». Честно говоря, жаль денег, которые будут потрачены на выборы. Но ведь надо. Конституция, опять же демократия, и плюс к тому, нормы гражданского общества, которых, правда, нет, но дух-то их иногда витает в воздухе.
Проблема для тех, кто все-таки участвует в предвыборном марафоне, и тех, кто организует эти выборы, как сотворить интригу? Да и действующий президент, отказавшись от участия в теледебатах, не упростил решения задачи.
КРЕМЛЕВСКОЕ БЕСПОКОЙСТВО
Прогнозы на давно прошедшее время. Кремль уверен в победе Владимира Путина, но обеспокоен потерей интриги, а значит, и интереса у сограждан к самой процедуре выборов.
Я часто спрашиваю себя: президент, учитывая благоприятную ситуацию, идет на выборы по инерции, отдав себя во власть аппарата и пиар-команды, или у него существует некий замысел. Рискнем «порассуждать» на эту тему.
Уже работая над этой рукописью, я еще раз перечитал заявление Путина, сделанное им за четыре месяца до предстоящих выборов. В этом заявлении преемник первого российского президента четко сказал, что считает неприемлемыми изменения Конституции в части увеличения президентского срока с 4 до 7 лет, как и правомерность третьего президентского срока. Так вот, это заявление президента я посчитал мало уместным. Мне показалось, что оно — некая демонстрация своей приверженности нормам гражданского общества, некая игра на публику. Тем более что заявление было сделано в одной из зарубежных поездок.
Почему я был склонен считать это ошибкой? Потому что сам того не подозревая, Путин дестабилизировал политическую обстановку в стране, как бы заложил заряд под свое следующее четырехлетнее правление.
Как ошибку Путина это истолковали и те, кто инициировал идеи о семилетнем президентском сроке. Путину после сказан-ного было практически невозможно отступить назад. И в следующих своих выступлениях он повторяет свои мысли о неизменности конституционных норм. Хотя, выступая перед своими доверенными лицами, он как бы еще сопротивляется напору — «Семь лет…. Нет-нет, это невозможно, но…» При этом его лицо выдает множественное смятение. Он как бы накладывает этот срок на свое президентство и приходит в некое отчаяние от самой продолжительности этого пути.
Спустя два месяца суть заявления стала понятной: оно прагматичный эмоционально просчитанный замысел. При этом замечу, Путин делает свое заявление до выборов в Государственную Думу. И это принципиально. Он дает понять своей партии «Единая Россия», что это их главный бой, но не за президента, как им хотелось бы считать, а за устойчивые позиции партии в парламенте, так как на следующие выборы они пойдут уже с другим президентом. Это, если можно так сказать, первая часть плана. Вторая — стопроцентно обезопасить для себя выборы 2004 года и перебросить все амбициозные замыслы своей партии на 2008 год. Итоги выборов в Государственную Думу внешне упростили задачу. «Единая Россия» завоевала в парламенте подавляющее большинство. В нем перестает существовать оппозиционное поле. Партию подстерегает опасность потерять навыки политической борьбы, т. к. у нее всегда будет искушение достижения победы путем массового подавления. Парламент может оказаться заложником ошибок исполнительной власти, когда дисциплина заменяет разум, индивидуальные ошибки превращаются в ошибки массовые.
Самое удивительное, что политические партии оказались не готовы к подобной ситуации. Партия опиралась на выборах не на свой авторитет, а на авторитет президента и административный ресурс в лице губернаторов, которые, в свою очередь, поддержав порой и против своей воли «Единую Россию», отчитались перед президентом. «Владимир Владимирович, мы сделали все, как вы велели. В избирательном штабе «Единой России» к нам вопросов нет».
Удивительное состояние, которое должна пережить партия: после последних выборов у единороссов нет союзников, только противники.
Самой конструктивной частью «правящей партии» является та часть, которая влилась в нее из движения «Отечество» Юрия Лужкова. Это наиболее профессиональная команда. Она и создавалась, как объединение «спецов». Среди этого состава практи-чески нет «пены и мыла». Нет прилипших, потому что «Отечество» прошло сквозь горнило гонений и столкновений с государственным аппаратом в 1999 году, а это великая школа. И роль Лужкова в союзе с Евгением Примаковым в этом, в общем-то, историческом противостоянии значима. Они выстояли. И приход Путина, его политические ориентиры доказали, что их видение будущего страны более отвечает интересам общества, чем видение прошлой власти.
А попытка упрекнуть руководство города в недостаточной поддержке москвичами «Единой России» на выборах — очевидное желание поставить Москву в общий ряд с Ярославлем, Пензой, Смоленском и другими городами российской провинции.
У Бориса Грызлова свои проблемы, он с трудом освобождается от стилистики министра МВД, и язык у него функционально-лимитированный, что есть нонсенс для публичного политика, в роли которого он оказался. И главы комитетов чрезвычайно разнятся по профессионализму и авторитетности.
Первая инициатива главы комитета по СМИ Валерия Комисарова о запрете показа на телевидении жертв террора выглядит нелепой. Это психологическое недомыслие, прежде всего, со стороны органов МВД и ФСБ, которые настаивают на этих изменениях в законе о СМИ. Энергетика протеста, энергетика неприятия террора, желание борьбы с ним, рождает боль осознанной потери, в том числе, осязаемой физически. А если мы согласимся с мнением, что нормативы работы СМИ в этой сфере будет устанавливать МВД, это вызовет не просто неприятие власти, но и чувство отрицание таковой. Психологический рисунок тут прост: мало того, что мы теряем близких людей, нам еще не дают узнать об этом правды.
Именно так появляются оборотни в любой сфере. Их порождает молчание. Когда автор одних из наиболее аморальных на телевидении передач «За стеклом» и «Моя семья», превратившись в законодателя, диктует телевидению нормы морали, это выглядит едва ли не как издевательство.
И ГРЯНУЛ ГРОМ…
25 февраля 2004 года. Гром среди ясного неба в конце календарной зимы. Президент отправил правительство Михаила Касьянова в отставку. Как выяснилось чуть позже, «гражданская часть» кабинета министров, включая премьера, об этом шаге президента заранее не имела никакого представления. Президент обосновал отставку туманными комментариями, дескать: «…Я, Президент, имею право… Народ должен знать, с каким правительством, и с каким премьером я иду на выборы». Иначе говоря, Путин уверен в своей победе и просто хочет сократить время — не отправлять правительство в отставку после своего избрания, и получить его новый состав не раньше июня. Если же он объявляет имя нового премьера до выборов, то, тем самым обозначает новый «гарнитур кабинета». И он начинает работать значительно раньше. 29 февраля (год-то високосный), воскресенье, на часах 13.00, а в 18 часов, как пообещал Путин, он примет решение и страна узнает имя следующего премьера. Акт оглашения президентской воли состоится в Завидове. Позже сообщили: встреча с лидерами думского большинства президентом перенесена на понедельник, 1 марта на 12 часов дня. Я полагаю, президент и его консультанты хотели проанализировать шлейф политических манифестаций, которыми переполнен эфир и газетные полосы воскресного вечера. Кстати, если это так, то понять президента-разведчика можно. Его интересует, насколько разгадан его замысел. С другой стороны, он хочет утвердиться еще раз в своем отношении к СМИ, чтобы понять, велик ли их оппозиционный запал? А может быть замысел по-житейски прост: зачем «баламутить» в воскресенье? Кстати, оно значилось в православном календаре, как Касьянов день, и, возможно, Путин посчитал это не самой лучшей приметой. Так что, доживем до понедельника. А в понедельник Путин удивит. И удивил.
Теперь уже в Кремле собралось руководство парламентского большинства. И так называемый разговор с депутатами по формуле «Мы тут посоветовались, и я решил» — закончился весьма неординарным заявлением Путина. Президент назвал имя премьера; Михаил Ефимович Фрадков.
Что дальше? Ничего. Картина Репина «Не ждали». Все-таки у нас малопрофессиональное телевидение. Говорю это на правах и понимающего в нем, и умеющего его делать. Момент, когда Путин делал это заявление, общий план никому не нужен. Глаза и только глаза присутствуют, а затем уже лица крупным планом. Естественно, ничего подобного сделано не было. И ничего не оставалось, как попытаться извлечь остатки этого недоумения из глубины души тех, кто присутствовал на встрече в Кремле.