«Я намерен, если другие средства не приведут к цели, осуществить вторжение в Австрию вооруженными силами, чтобы установить там конституционные порядки и пресечь дальнейшие акты насилия в отношении настроенного в пользу Германии населения.
Командование всей операцией я принимаю на себя… В наших интересах провести всю операцию без применения силы, в виде мирного ввода войск, который будет приветствовать население. Поэтому избегать всяких провокаций. Но если будет оказано сопротивление, то сломить его силой оружия со всей беспощадностью…
На границах Германии с другими государствами пока что никаких мер предосторожности не принимать».
По утверждению многих историков самоуверенный тон документа почти полностью скрывал атмосферу истерии и колебаний, в которой он возник. Все рассказы людей из окружения Фюрера говорят об исключительной путанице решений, бестолковой неразберихе, в которой оказался руководитель Третьего Рейха во время этой первой экспансионистской акции в своей карьере. Множество скоропалительных, неверных решений, холерических взрывов раздражения, бессмысленных телефонных звонков, приказов и указаний об их отмене сменяли друг друга в течение немногих часов между воззванием Курта фон Шушинга и 12 марта: по всей видимости, давали себя знать «расшатанные нервы», которые Адольф Гитлер, вопреки своему намерению, не смог «привести в порядок». Он возбужденно требовал от военного руководства разработать за несколько часов план операции, контрпредложения начальника Генерального штаба сухопутных войск Людвига фон Бека, а позже — главнокомандующего сухопутными войсками Вальтера фон Браухича он раздраженно отверг, затем он отменил свой приказ о переброске частей, а потом вновь распорядился выполнять его, и в довершение к этому — заклинания, угрозы, недоразумения: начальник Верховного командования вермахта (ОКВ) Вильгельм Кейтель говорил позже о «мучительнейшем времени», и, если бы Герман Геринг в нужный момент не взял инициативу в свои руки, то мир бы, вероятно, увидел, сколько невротической неуверенности и метаний проявляет Адольф Гитлер в ситуациях, связанных с большой напряженностью.
Спустя годы Фюрер со всем восхищением психически неустойчивого человека перед хладнокровной флегматичностью своего соратника, почти запинаясь, заметил:
«Рейхсмаршал пережил вместе со мной немало кризисов, но в кризисных ситуациях он холоден, как лед. Лучшего советника, чем рейхсмаршал, в периоды кризиса не найти. В такие периоды рейхсмаршал проявляет жестокость и хладнокровие.
Я всегда замечал, что в критические, судьбоносные моменты он не останавливается ни перед чем и тверд как сталь. Лучшего советчика не найдешь, никак не найдешь. Он прошел вместе со мной через все кризисы, самые суровые кризисы, он был холоден как лед. Всегда, когда дела принимали совсем опасный оборот, но был холоден, как лед…».
На следующий день, 11 марта, Герман Геринг в ходе одного из многочисленных телефонных переговоров с Веной дал одному из доверенных лиц примечательные указания:
«Слушай меня внимательно: главное заключается в том, чтобы Зейс-Инкварт теперь овладел всей правительственной властью, занял радиостанцию и т. д.:. Зейс-Инкварт должен прислать сюда следующую телеграмму, записывайте: „Временное австрийское правительство, которое после отставки правительства Шушнига видит свою задачу в том, чтобы восстановить спокойствие и порядок в Австрии, обращается к германскому правительству с настоятельной просьбой поддержать его в выполнении этой задачи и помочь предотвратить кровопролитие. С этой целью оно просит германское правительство как можно скорее прислать немецкие войска“».
После короткого диалога Герман Геринг в заключение заявил:
«Наши войска перейдут сегодня границу… Пусть пошлет телеграмму как можно скорее. Покажите текст телеграммы и скажите ему, что это наша просьба — может телеграмму вообще не отправлять, пусть только скажет, что он согласен».
В то время как национал-социалисты занимали общественные здания по всей стране, Гитлер, прежде чем Зейс-Инкварта уведомили о его собственном обращении за помощью, в 20.45 окончательно отдал приказ к выступлению. Поступившую позже просьбу Зейс-Инкварта задержать немецкие войска он отклонил. Примерно двумя часами позже поступило ожидавшееся с нетерпением известие из Рима; приблизительно в половине двенадцатого позвонил принц Филипп Гессенский, который сообщил Фюреру о результатах своей миссии:
— Я только что вернулся из Палаццо Венеция. Дуче воспринял все дело очень благосклонно. Передает вам самый сердечный привет…
— Передайте, пожалуйста, Муссолини, что я ему никогда этого не забуду.
— Есть.
— Никогда, никогда, что бы ни случилось… Теперь, когда австрийское дело улажено, я готов идти с ним сквозь огонь и воду, меня ничто не остановит… Можете просто сказать ему, я ему действительно от всего сердца благодарен. Я ему этого никогда, никогда не забуду. Я ему этого никогда не забуду.
— Есть, мой Фюрер.
— Этого я ему никогда не забуду, что бы ни случилось. Если он когда-нибудь окажется в беде или опасности, то может быть уверен, что я приду на помощь, чего бы это ни стоило, что бы ни случилось, пусть хоть весь мир поднимется против него.
Адольф Гитлер сдержал свое слово, но при этом оказал «медвежью услугу» Бенито Муссолини. Когда Дуче в 1943 году свергли члены итальянского правительства и посадили под «домашний арест», то командавоздушных десантников и эсэсовцев под руководством австрийца Отто Скорцени освободила Дуче. Непродолжительное время лидер итальянских фашистов управлял марионеточнной «республикой Сало», а потом был арестован итальянскими партизанами и казнен. Кто знает, как сложилась его судьба, если бы он продолжал оставаться под «домашнем арестом». По крайней мере, караулившие его итальянские солдаты наверняка не допустили самосуда над бывшим «дуче».
В Вену 11 марта вновь прибыл Кепплер. На этот раз во дворце канцлера он от имени правительства Третьего рейха добивался в ультимативной форме отсрочки плебисцита, отставки Шушнига и передачи поста канцлера Австрии Зейсс-Инкварту[146].
Президент Вильгельм Миклас отверг требования Германии. Тогда в резиденцию канцлера прибыл военный атташе миссии рейха в Вене генерал-майор Вольфганг Муфф и вручил официально президенту ультиматум Третьего Рейха, дав несколько часов на его принятие. Дипломат пригрозил, что в случае, если ультиматум будет отвергнут, в 19.30 двухсоттысячная германская армия пересечет границу с Австрией. Ультиматум содержал условия, выдвинутые до этого Кепплером, а также требование немедленной и полной легализации австрийской НСДАП и признания СС и СА вспомогательными формированиями австрийской полиции. Президент Вильгельм Миклас и на этот раз отверг требования Адольфа Гитлера.
Параллельно с акцией Берлина в последнее наступление перешли также местные нацисты. Уже в 11.00 утра 11 марта в Вене состоялось совещание руководителей австрийской НСДАП, в котором приняли, в частности, участие Артур Зейсс-Инкварт, Эрих Клаузнер, Фридрих Райнер, Эдмунд Глайзе-Хорстенау, Ханс Фишбёк, Каетан Мюльман и Гуго Юри. Собравшиеся поддерживали постоянный контакт с Кепплером.
Было решено потребовать от Курта фон Шушнига отсрочки плебисцита на три недели, а в случае отказа — дать приказ нацистским организациям во всей стране начать вооруженное восстание и одновременно обратиться к Берлину с просьбой о немедленной военной помощи. Это был уже второй ультиматум, предъявленный в этот день правительству Австрии.
В связи с официальным ультиматумом Адольф Гитлера и несколько менее официальным, но также грозным ультиматумом австрийских нацистов канцлер собрал в 14.00 дня заседание правительства, на котором согласился на отсрочку плебисцита, но потребовал принятия решительных мер против вышедших на улицу гитлеровских боевиков. Уже в 16.30 дня было обнародовано специальное сообщение правительства об отмене плебисцита.
Однако президент Вильгельм Миклас категорически воспротивился передаче власти Артуру Зейсс-Инкварту. Он предложил внести изменения в состав правительства, в которое помимо прежних министров, представлявших, в том числе и национал-социалистическое движение, вошли бы также представители австрийских левых сил. В новом правительстве Артуру Зейсс-Инкварту предлагался пост вице-канцлера. Президент пригрозил в случае вторжения германских войск объявить всеобщую мобилизацию и обратиться по радио ко всему миру с призывом о помощи.
Тем временем на улицах Вены и многих других городов Австрии проходили многолюдные антигитлеровские демонстрации. Одновременно немецкая печать сообщила о мнимых выступлениях австрийских коммунистов и социал-демократов, справиться с которыми австрийское правительство якобы бессильно и поэтому теряет контроль над ситуацией в стране.
Курт фон Шушниг не сдавался. Прервав переговоры с Артуром Зейсс-Инквартом и Глайзе-Хорстенау, он отчаянно обращался за поддержкой к Риму, Лондону и Парижу, но на его призывы о помощи они отвечали глухим молчанием. Срок ультиматума, истекавший в 19.30, был по просьбе Артура Зейсс-Инкварта продлен Берлином на час.
Отсутствие поддержки из-за рубежа и резко усилившийся нажим Берлина и австрийских нацистов склонили президента Вильгельма Микласа, до этого питавшего какие-то надежды прийти хотя бы к какому-то соглашению, к капитуляции — к принятию отставки Курта фон Шушнига и назначению Артура Зейсс-Инкварта канцлером.
В 19.47 Курт фон Шушинг выступил по радио со своим последним обращением к австрийскому народу.
«Немецкое правительство, направило президенту Микласу ультиматум с требованием моей отставки и внесения изменений в состав австрийского правительства согласно с немецким пожеланием.
Я утверждаю перед лицом всего мира, что слухи о том, что в Австрии якобы имели место вызванные рабочими беспорядки, что пролилась кровь и что правительство потеряло контроль за ситуацией не соответствуют действительности. Эти слухи являются измышлениями.