— Ладно, — махнул рукой Романов, — ищите тоннель. Связаться с кем-нибудь отсюда, я так понимаю, невозможно?
— Здесь с интервалом в два километра устроены пункты связи, — отрапортовал машинист, — но мы попали в тот промежуток, где ничего нет.
— Я в этом не сомневался, — буркнул Романов и погрузился в раздумья.
Так прошло добрых полчаса, после которых из тоннеля раздался радостный голос Григоренко «нашли эвакопункт, Григорий Васильевич!».
— Это хорошо, — генсек встал с дивана, — а где хоть примерно мы сейчас находимся?
— Где-то посередине перегона «Старая площадь — Фрунзенская», — ответил адмирал, — точнее скажу когда мы наверх поднимемся.
— Ну показывайте, куда надо лезть, — сказал недовольный генсек (будешь тут недовольным, когда тебя в 60 лет заставляют прыгать по тоннелям, как пацанчика).
Эвакопункт представлял из себя железную дверь, заделанную заподлицо со стенкой тоннеля, а за ним очень тесное помещение метр на метр в поперечнике. Слева, если смотреть от входа, в бетонную стену были вделаны металлические ступеньки, чуть выше имел место люк с хитрым запором, но теперь он был раскрыт.
— Вот по этой лесенке вверх примерно пятьдесят-шестьдесят метров, — доложил адмирал. — Впереди пойду я и охранник из локомотива, далее вы, Григорий Васильевич и все остальные. Замыкающий один из ваших охранников.
— А что будет наверху? — не забыл уточнить Романов.
— Точно неизвестно, но скорее всего трансформаторная будка в одном из московских переулков… то есть видимость у неё будет, как у трансформаторной, но никаких трансформаторов, естественно, внутри там нет.
— Тогда полезли, — дал отмашку Романов, — надеюсь, что все сюрпризы на сегодня исчерпаны.
Путешествие далось генсеку нелегко — всё же в 60 лет преодолевать такие полосы препятствий это чересчур. Но всё на свете когда-нибудь заканчивается, подошла к концу и эта нескончаемая железная лестница. На выходе имелся ещё один стальной люк немаленькой толщины, охранник открыл его каким-то универсальным ключом и помог выбраться Романову в тесноту будки. А когда распахнулась наружная дверь, всем присутствующим открылся вид на бассейн Москва расположенный на месте когда-то стоявшего здесь храма Христа Спасителя.
Глава 12
Олег Гордиевский
По итогам своего неудачного турне по секретному московскому подземелью Романов тут же отдал распоряжение приостановить все работы по прокладке двух новых веток Метро-2.
— А основания какие? — спросил у него секретарь, записав мудрую мысль начальника в блокнотик.
— Ядерной войны в ближайшие 40 лет точно не будет, а ни для чего другого эта подземка не годится. Только государственные деньги переводить.
— Высвободится довольно много работников, — напомнил секретарь Евгений.
— Пусть обычное метро роют. Второе кольцо параллельно первому, — и Романов мановением руки отпустил Евгения. — Да чуть не забыл — Чебрикова вызови на завтра.
— И Ивашутина тоже? — Спросил секретарь.
— Нет, его пока не надо, — вздохнул Романов, — его потом подключим… может быть.
А завтра в первой половине дня состоялся такой диалог.
— Олег Антонович Гордиевский у вас работает? — и Романов положил перед Чебриковым фото, где тот был запечатлён на фоне Вестминстерского аббатства.
— Так точно, Григорий Васильевич, — Чебрикову хватило одного взгляда, чтобы идентифицировать объект. Первое главное управление, отдел С, политическая разведка. Последние 6… нет 7 лет резидент в посольстве в Лондоне. А с чем связан ваш вопрос?
— По моим данным… не спрашивайте только источник, всё равно не скажу… Гордиевский уже 10 лет, как завербован МИ-6 и сливает им всё, о чём знает по долгу службы.
— Да, — честно признался Чебриков, — такие подозрения у нас были, тем более, что наш совсем свежий агент из ЦРУ косвенно их подтвердил. Но всестороння проверка показала, что Гордиевский чист. Сейчас мы отозвали его из Лондона, он готовится приступить к новому заданию.
— Насколько я в курсе, его неожиданному взлёту поспособствовал Горбачёв, так?
— Верно, Григорий Васильевич, во время известного визита Горбачёва в Англию в декабре 84 года Гордиевский докладывал ему лично о состоянии советско-английских отношений. И произвёл очень благоприятное впечатление.
— Это ещё один минус к его репутации, — глубокомысленно заметил Романов, — в итоге я настаиваю на тщательной проверке Гордиевского. Очень тщательной.
— Гм… — задумался Чебриков, — а ваш источник не дал какой-либо конкретики? Информацией общего характера мы сыты по горло — из неё обвинительное заключение не сделаешь.
— Есть и конкретика, — Романов перелистнул страницу в блокноте и продолжил, — записывайте или запоминайте. Гордиевский сдал нашего нелегала в Южной Африке Олега Козлова. И нашего агента влияния сотрудника норвежского МИД Трехольта. Также он причастен к аресту британца Беттани. Теперь о том, как у него выстроена связь…
Романов налил минералки в стакан, выпил, а потом продолжил:
— Он каждое утро занимается бегом трусцой в Битцевском парке… там в это время никого нет, поэтому слежка затруднена. Он этим и пользуется — в одном крутом повороте, где видимость в оба конца очень маленькая, он либо оставляет, либо забирает шифровку своих кураторов.
— А более точно ваш источник это место не обозначил? — поинтересовался Чебриков.
— К сожалению нет… сотрудники английского посольства, естественно, в этот парк не ходят, для съёма и закладки информации они используют двух местных жителей втёмную. Про этих жителей источнику к сожалению тоже ничего неизвестно.
— Ясно, — черкнул что-то у себя Чебриков, — может быть ещё что-то?
— Ориентировочно через месяц, может чуть раньше, МИ-6 предпримет попытку эксфильтрации своего агента…
— Ого, — не смог сдержать восхищения Чебриков, — ваш источник просто провидец какой-то.
— Может быть, — не стал углубляться в этот вопрос Романов, — так вот, операция будет развиваться примерно так — Гордиевский как обычно рано утром побежит в парк, но не вернётся, а переоденется там в заранее оставленный костюм, слегка изменит внешность и уедет в Ленинград на обычном поезде. Там он пересядет на электричку до Выборга, а в Выборге его уже будут ждать кадровые сотрудники английских спецслужб. Они и вывезут Гордиевского в Финляндию в багажнике дипломатической машины, которые, как вы хорошо знаете, досмотру не подлежат.
— А точную дату не назовёте? — все же позволил себе такую ремарку Чебриков.
— 20 июля, — бухнул Романов, — плюс минус пара дней. И учтите, если Гордиевский уйдёт на Запад, оргвыводы по вашей службе будут самыми нелицеприятными.
18 июля, точно в срок, отмеренный Романовым, все седьмое управление КГБ СССР стояло на ушах — Чебриков сумел найти нужные слова для руководителей этой службы, а уж те мотивировали подчинённых должным образом. Весь Битцевский лесопарк и прилегающие улицы были прикрыты плотным кольцом наблюдателей.
А началась операция по эксфильтрации Гордиевского днём ранее, когда он проходил мимо магазина мужской одежды на Кутузовском проспекте, держа в руках сумку с логотипом лондонского универмага «Харрэдс», и остановился изучить витрину этого магазина. После Лондона, конечно, изучать здесь особенно было нечего, однако такие условия были написаны в последней инструкции.
Вели Гордиевского трое сотрудников наружки — мужчина с женщиной, изображавшие из себя влюблённую парочку, шли сзади, а еще один в образе художника, с мольбертом через плечо, береткой набекрень и артистической бородкой, шёл чуть впереди. Гордиевскому преподавали в школе КГБ основы наружного наблюдения, учеником он был прилежным, поэтому быстро расшифровал как задних, так и передних топтунов. Но отрываться от них в его планы на сегодня не входило.
Гордиевский встал, как вкопанный, в полуметре от витрины и начал с большим интересом рассматривать манекен, одетый в серый костюмчик в полоску и серую же шляпу с очень широкими полями. При этом он повесил сумку Харрэдс на плечо и слегка покачивал ей вперёд-назад — это был условный сигнал с его стороны, означавший «я под колпаком, ситуация номер 2, сильная опасность ареста». Примерно через минуту-полторы мимо него в противоположную сторону проследовал сотрудник английского посольства Джордж Лукас. Он на ходу достал из кармана батончик «Марс», очистил его с одной стороны и смачно откусил, находясь прямо за спиной Гордиевского. Сигнал означал «мы вас поняли, послезавтра работаем по первому варианту». Если бы вместо Марса был Сникерс — вариант менялся на второй. А если бы совсем Твикс, то это означало бы «ваши опасения не подтвердились, продолжайте работать по привычному графику».
Гордиевский прекрасно увидел манипуляции посольского сотрудника с батончиком в зеркальной витрине магазина. После чего постоял еще с десяток секунд и двинулся по направлению к метро «Студенческая». Топтуны из наружки естественно не знали в лицо всех сотрудников посольств, поэтому сигнал с Марсом остался неопознанным.
Через час Гордиевский вошёл в свой подъезд, а жил он в панельной четырнадцатиэтажке на Балаклавском проспекте недалеко от пересечения с Чертановской улицей, а сотрудники наружки дружно отрапортовали в центр, что объект на постоянном месте. Их почти сразу заместили новые — на этот раз их всего двое было, оба сидели в сиреневой Волге во дворе дома, вход в подъезд был в зоне их наблюдения. А на конспиративной квартире, служившей базой для операции «Ясень», тем временем разыгрались нешуточные страсти.
— Если завтра объект уйдёт от наблюдения, все пойдёте в дворники, — орал начальник, — больше вы ни на что не способны.
— Товарищ полковник, — возражал один из сотрудников, — сами посудите, в семь утра Битцевский парк пустой — как мы сможем вести скрытое наблюдение в таких условиях?
— Значит, ведите открытое, — продолжал разоряться полковник, — всё равно он уже всё знает.
— Можно установить посты на всех вероятных направлениях выхода из парка, — предложил третий сотрудник, — там их не так уж и много.