— Ничего хорошего… говорят, что они там захватили все здания райкомов и райсоветов… а еще отделения милиции и раздали народу оружие, которое нашли.
— Мда… — задумался Романов, — а еще что?
— Что высшее руководство и ты лично потерял нити управления и сбежал из Казахстана… короче говоря, революция какая-то происходит.
— Мда… — только и смог повторить генсек, — знаешь что, ты больше не включай этот Голос Америки… и ББС тоже — врут они как стадо сивых меринов. Ситуация под контролем, а я не сбежал, а совершил плановый перелет из Аральска в Москву.
— Ракета-то хоть нормально улетела? — задала еще один вопрос Анна, — ну та, из-за которой ты в Казахстан ездил.
— Да, хотя бы в этом вопросе никаких проблем не появилось, — ответил Романов, — штатно вывела полезную нагрузку на орбиту. Ладно, мне тут звонят, — закруглил он разговор, — будь спокойна, мы все решим.
Звонила вертушка с большим гербом СССР на диске, это оказался, как ни странно, Ивашутин, начальник ГРУ ВС СССР.
— Здравствуйте, Петр Иванович, — ответил ему Романов, — хорошо… спасибо… это срочно? Хорошо, приезжайте.
И следом он позвонил референту, чтобы тот обеспечил допуск начальника ГРУ в Сенатский корпус без промедлений. Ивашутин появился буквально через полчаса — видимо, звонил он не из центра на Хорошевском шоссе, а откуда-то поближе.
— Добрый вечер, Григорий Васильевич, — сказал он от двери, — рад видеть вас в добром здравии.
— А что, в моем здравии были какие-то сомнения? — задал логичный вопрос Романов.
— Мне хотелось бы сказать, что нет, — отвечал Ивашутин, усаживаясь на стул рядом с генсеком, — но к сожалению, не могу…
— Что-то вы загадками говорить начали, Петр Иванович, на ночь-то глядя, — недовольно посмотрел Романов на часы (они показывали час ночи), — выкладывайте уже начистоту, что там у вас накопилось.
Ивашутин открыл свой сильно потертый портфель и вытащил оттуда обычную канцелярскую папку с завязочками.
— Здесь данные наружного наблюдения за отдельными лицами из вашего окружения, Григорий Васильевич.
— Ай-яй-яй, — развеселился Романов, — а ведь злые языки утверждают, что ГРУ не может осуществлять свою деятельность внутри страны…
— На это есть хорошая русская поговорка, — ответил Ивашутин, — когда нельзя, но очень хочется, то можно… так я продолжу?
— Конечно, Петр Иванович, я вас слушаю со всем вниманием.
— Так вот… самое интересное из того, что нам удалось раздобыть, заключается вот на этих двух страницах… есть, кстати, и запись разговора, можно включить, если у вас тут магнитофон найдется…
— Есть магнитофон, — тут же откликнулся Романов, — даже две штуки, кассетный и катушечный — вам какой нужен?
— Катушечный, конечно, Григорий Васильевич, — отозвался Ивашутин, — наша служба работает только с проверенной техникой.
Несколько минут ушло на подключение и заправку техники, после чего и динамиков магнитофона «Комета» раздались голоса…
Глава 14
— Печень замучила, — сказал первый голос, — житья от нее нет.
— Меньше надо было к бутылке прикладываться, — ответил второй, — здоровее был бы.
— Да как же мне к ней не прикладываться… на нашей работе только в этом и спасение…
— Есть очень хорошее средство, — вступил в диалог третий, — швейцарское, называется Борк милк тристл, на растительной основе — говорят, что как рукой снимает…
— Достанешь? — спросил первый.
— Попробую, — ответил третий.
Романов щелкнул кнопку паузы и вопросительно воззрился на Ивашутина:
— Они там так и будут про свои болезни говорить?
— Ну что вы, Григорий Васильевич, — поднял руки на уровень груди тот, — сейчас самое интересное начнется.
— Про печень мы поговорили, — сказал напористым тоном второй (голос у него был удивительно знаком Романову, но навскидку он не вспомнил, чей), — теперь давайте о нашем общем деле для разнообразия…
— Давайте, — поддержал первый, — я так понимаю, что стратегические цели у нас совпадают, осталось подработать тактику?
— Верно понимаешь, — одобрил его слова третий, — в этом вопросе Борк тристл или как его там не поможет, нужно что-нибудь более действенное.
— Я тут, — вступил страдающий от печени первый, — вчерне накидал план действий, могу зачитать…
— Зачитывай, дружище, — чуть ли не хором сказали остальные двое собеседников.
(кашель, шум воды, наливаемой в стакан, звуки глотания)
— Зачитываю… первое… все собравшиеся понимают, что генеральная линия движения нашего государства выбрана не совсем верно, это так?
(возгласы одобрения)
— Второе… основной целью нашего… гм… объединения единомышленников, так назовемся… является коррекция курса развития общества и возврат к ленинским нормам, правильно?
(вторичные одобрительные возгласы)
— Третье… смена курса на правильный возможна только и исключительно при замене главного руководителя на более лояльную фигуру, что должно сопровождаться чисткой круга приближенных к нему лиц, возражений нет?
— Кто будет главным? — поставил вопрос ребром второй.
— Я думаю остановиться на компромиссной фигуре, которая до сих пор не имела далеко идущих властных амбиций, — ответил первый.
— А поконкретнее? — стал настаивать третий.
— Давайте конкретику перенесем на более поздний срок, а пока обговорим детали отстранения первого лица, — уперся первый.
— Давайте обговорим, — вздохнул третий, — со своей стороны могу отметить, что вверенные мне силовые структуры на территории республики поддержат мои призывы, а не московские…
На этом запись оборвалась.
— Что же вы конец беседы не записали, Петр Иванович, — укоризненно посмотрел на него Романов, — там самое интересное должно было начаться…
— Техническая накладка, Григорий Васильевич, — ответил Ивашутин, — не все и не всегда идет в соответствии с запланированным, вы не хуже меня это знаете.
— Но и того, что было сказано, в принципе достаточно, — задумался Романов, — для некоторых превентивных действий. Кому принадлежали эти голоса, скажете?
— А вы сами разве не поняли? — поднял брови Ивашутин.
— Понять-то я может и понял, но хотел бы услышать это от вас, — продолжил настаивать Романов.
— Ну что же, — пожал плечами тот, — могу прямо озвучить их имена… тот, который жаловался на печень, это Щербицкий. Второй, который пообещал достать лекарство — Алиев.
— А третий, очевидно, Кунаев, — закончил мысль Романов.
— Совершенно верно, — подтвердил начальник ГРУ, — Динмухамед Ахмедович.
— Когда и где была сделана запись?
— Три дня назад в гостинице «Советская» в городе Горьком.
— Почему там и что же вы сразу меня не проинформировали? — задал сразу два вопроса Романов.
— Отвечаю по порядку, — закрыл свою папочку Ивашутин, — запись сделана в Горьком, потому что там три дня назад была выездная сессия обкома, на нее съехались все трое фигурантов, в номере обкомовской гостиницы и проходила их беседа. А почему сразу не пришел… проверяли факты, Григорий Васильевич, нельзя же так с бухты-барахты бухнуть непроверенный материал на стол высшему руководителю государства.
— Кто еще по вашим данным замешан в заговоре? — назвал вещи своими именами Романов.
— Из членов Политбюро, — уверенно ответил Ивашутин, — Воротников, Соломенцев и Катушев.
— И Соломенцев туда же, — чуть не застонал Романов, — после всего, что я для него сделал… а в армии и других силовых структурах?
— Министры обороны и МВД точно не участвуют, — еще более уверенно продолжил Ивашутин, — Примаков также целиком на вашей стороне. Есть сведения, что разложение коснулось воинских частей, расквартированных на Украине и в Казахстане.
— А в Азербайджане?
— По этой республике пока проверенной информации нет.
— Получается, что они задумали что-то похожее на то, что было с Никитой Сергеевичем, — начал размышлять вслух Романов.
— Скорее всего да, — осторожно согласился Ивашутин, — на прямой военный переворот у них не хватит ни решимости, ни ресурсов… армия и органы за ними вряд ли пойдут. А вот если все тихо-мирно обделать в узком кругу единомышленников и выложить на всеобщее обозрение готовые результаты — тут уже комар, так сказать, носа не подточит.
— Еще какие-нибудь детали заговора имеются? — строго спросил Романов, — папочка-то у вас, как я смотрю, довольно увесистая.
— Да, конечно, — наклонил голову Ивашутин, — кое-что еще есть. Но уже без звукозаписей, на бумаге.
И он начал выкладывать перед генсеком одну за другой три бумаги формата А4. Романов надел очки и вчитался в предложенное… по окончании чтения разговор продолжился.
— Что вы предлагаете сделать? — задал прямой вопрос генсек. — У вас же есть какой-то план, по глазам вижу, что есть…
— У меня есть целых два плана, — сообщил Ивашутин, — как сейчас это принято при разработке любого проекта — план А и план Б.
— Давайте начнем с первого, — предложил Романов.
— Охотно, — гру-шник уселся поудобнее в кресле и стартовал, — первым пунктом в плане А идет замена всех ненадежных армейских руководителей и высших чинов в госбезопасности. На лояльных…
— И много таковых насчитывается?
— Примерно двадцать… даже двадцать две, если уж быть точным.
— Хорошо, это довольно легко устроить через Соколова и Примакова. А дальше что?
— Дальше выступаете на первый план вы — внутренние дрязги в Политбюро лежат за рамками возможностей моей скромной службы…
— То есть надо будет подвинуть по крайней мере трех главных фигурантов этого дела, я правильно понимаю?
— Это программа-минимум, как говорил когда-то Владимир Ильич, — ответил Ивашутин, — но желательно бы, конечно, всех шестерых.
— И заживем мы тогда весело и счастливо, — унылым тоном резюмировал план Романов, — а потом умрем в один день, как излагают нам народные сказания.