— Тогда могу предложить еще такую тему — запрет на производство и размещение ракет среднего радиуса действия.
— Как ваши Пионеры?
— Да, и как ваши Першинги. Это наиболее дестабилизирующий тип вооружений, как вы наверно в курсе, подлетное время ваших Першингов от Германии до Москвы меньше десяти минут — этот факт сильно напрягает наши противовоздушные силы. Да и НОРАД, наверно, будет не восторге, если мы поставим Пионеры например на Чукотке.
— Это можно обсудить… я пожалуй сегодня же дам указание нашим переговорщикам в Женеве. Это все ваши предложения, мистер Романов?
— Еще одно, если позволите… по сведениям наших источников, которым я склонен доверять, в Мексике в ближайшее время активизируется террористическое подполье…
— Правда? — с большим интересом воспринял эту информацию Рейган, — там же все спокойно было последние тридцать лет.
— И тем не менее, позволю настаивать на своих словах… наши спецслужбы в течение двух-трех дней передадут имеющиеся у них данные по этому вопросу.
Разговор номер два
— Добрый день, товарищ Дэн!
— Рад вас слышать, товарищ Романов, как поживаете?
— Спасибо, неплохо. Хочу поблагодарить вас за ценную информацию относительно железной дороги — благодаря ей мы предотвратили очень нежелательные события у нас в стране.
— Был рад сотрудничать… китайско-советские отношения сейчас находятся на этапе подъема, поэтому для китайской стороны крайне важно сохранить эти тенденции развития.
— Советская сторона также чрезвычайно рада наметившемуся потеплению наших отношений. Две крупнейшие социалистические страны просто обязаны сотрудничать для получения взаимной выгоды. Могу также добавить, что полет китайского космонавта…
— Тайконавта, — поправил его Дэн, — у нас принято такое наименование.
— Хорошо, — тут же согласился Романов, — полет тайконавта на советском корабле Союз пройдет по плану в ближайшие две недели. Хочу пригласить вас с визитом в нашу страну, чтобы посетить космодром Байконур, когда там состоится старт.
— Охотно соглашусь, товарищ Романов, — без замедлений отозвался Дэн, — сроки мы согласуем в рабочем порядке.
— И еще у нас будет одна маленькая просьба, достаточно неожиданная… — продолжил Романов.
— Говорите.
— Поддержите перенос чемпионата мира по футболу из Мексики в СССР.
— Действительно это довольно неожиданно… но хорошо, считайте, что поддержка в этом вопросе у вас в кармане.
Разговор номер три
— Добрый вечер, Петр Иванович!
— Здравия желаю, товарищ главнокомандующий, — официально ответил Ивашутин.
— Не надо так официально, достаточно имени-отчества, — ответил Романов, — у меня будет одна маленькая, но довольно-таки большая просьба.
— Слушаю.
— У вас есть контакты в Мексике?
— Неожиданно… — замялся на секунду Ивашутин, но тут же справился, — конечно есть, причем не один и не два. Десяток точно найдется.
— В мексиканской мафии, — уточнил Романов.
— Там меньше, но тоже найдем, если поищем… называется она, кстати, Ла Эме, мафия это итальянцы.
— Тогда слушайте внимательно, что необходимо будет сделать в ближайшую неделю-две…
Глава 10
Алиев и Кунаев
Оба этих региональных лидера получили сведения о провале своих планов практически одновременно, свои люди у них имелись и во втором управлении КГБ, и даже в девятке. Алиев первым набрал Кунаева по защищенной линии АТС-1.
— Приветствую вас, Динмухаммед Ахмедович, — начал он разговор, — последние новости слышали?
— Да уж, — со скрипом отозвался казахский лидер, — новости из разряда «хуже не придумаешь»… причем есть не слишком надежная, но тем не менее похожая на правду информация о том, что наши планы сдали две зарубежные разведки.
— Какие?
— Об этом лучше пока умолчать, — глухо отозвался Кунаев.
— Что будем делать, дорогой?
— Про запасной план думали?
— Думал, как не думать, — отозвался Алиев, — и надумал только то, что не надо больше никаких резких движений, настало время уходить в глухую оборону… тем более, что есть и одна не очень точная, но обнадеживающая новость.
— Какая? — немедленно клюнул на крючок Кунаев.
— Хозяин снимает национальный вопрос с повестки дня… на долгосрочной основе или временно, пока неясно, но что снимает — это на сто процентов точно. Ноябрьский пленум переносится на неопределенный срок.
— Это хорошая новость, — подумав, ответил Кунаев, — если она точная… тогда и точно нам надо сворачиваться и работать по традиционной методике…
— Да, а что там с исполнителями? — вспомнил о главном Алиев.
— С ними все хорошо — они ничего лишнего не знали. А посредники, их двое было, точно уже ничего и никому не скажут.
Ле Бурже
В этом году авиакосмический салон в парижском пригороде Ле Бурже открылся позже обычного, в конце октября. И французские власти пригласили на него советскую делегацию в самом широком смысле этого слова. Гарантировав полную безопасность и отсутствие военно-коммерческого шпионажа.
После длительных дебатов в Министерстве авиапромышленности было решено представить в Ле Бурже пассажирский широкофюзеляжник ИЛ-86 (он хоть и эксплуатировался с 80-го года, но за рубежами СССР бывал считанные разы), самый грузоподъемный транспортник в мире на тот момент АН-124 Руслан, а также новейшие разработки военного назначения — истребитель СУ-27 и сверхзвуковой бомбардировщик с изменяемой стреловидностью крыла ТУ-22М3, но натовской классификации соответственно Блэк-джек и Бэкфайр. И возглавил эту делегацию, как вы наверно уже и сами догадались, неутомимый Григорий Васильевич Романов.
Вообще говоря, история советского участия в салоне Ле Бурже была длинна и насчитывала по крайней мере один печальный инцидент. Сама эта выставка стартовала в начале века, в 1908 году, с 24 года она приобрела статус международной, а в 37 году СССР впервые принял в ней участие — был продемонстрирован рабочий образец АНТ-35, это был пассажирский самолет на 10 мест со скоростью до 350 км/ч (в серию он, кстати, не пошел и вскоре был заменен на ЛИ-2, производимый по лицензии фирмы Дуглас и прошедший всю войну). А с 57 года Советский Союз стал полноправным участником салона Ле Бурже.
Катастроф за все время существование салона случилось всего пять штук — три с американскими бомбардировщиками, один с легким итальянским штурмовиком и к сожалению последний по времени и самый тяжелый по последствиям — с отечественным сверхзвуковым авиалайнером ТУ-144С в 1973 году. Во время показательного полета наши пилоты осуществили показательное пикирование (прямо перед ними тот же элемент пилотажа показал французско-британский сверхзвуковик Конкорд) и не смог правильно выйти из него. Обломки лайнера обрушились на пригород Парижа под названием Гуссенвиль, при этом погибли все шесть пилотов и восемь человек на земле…
Расследование этого инцидента было засекречено и официальные итоги, которые обнародовала комиссия, не устроили практически никого. Альтернативных же версий случившегося возникло сразу несколько. Там значилось и попадание птиц в сопло двигателей, и неудачные маневры французского истребителя Мираж вокруг нашего самолета, и падение на приборы управления не пристегнувшегося штурмана, и как вишенка на торте — диверсия иностранных спецслужб, якобы они открутили какой-то важный элемент на корпусе ТУ-144…
Самым же печальным итогом этого инцидента стало закрытие проекта… Конкорд летал потом до 2003 года, а ТУ-144 окончательно похоронили уже 78 году, после еще одной катастрофы.
После 73 года советское участие в Ле Бурже резко снизилось, но сейчас в 85-м под нажимом генерального секретаря было принято решение возобновить это участие в полноформатном режиме.
Максимальный интерес у иностранных специалистов и у публики вызвал, конечно, сверхзасекреченный ТУ-22, о котором ходило немало разных и противоречивых слухов. Разведка стран НАТО сбилась с ног, пытаясь узнать хоть какие-то подробности об этом бомбардировщике, а тут русские сами выставили его на всеобщее обозрение. Он занимал промежуточное место между самолетами ближнего радиуса действия и стратегическими силами, способными дотянуться до территории вероятного противника, а если точнее, то до Штатов. Хотя теоретическая дальность полета у него и не дотягивала до нужных кондиций (6,5 тысяч километров, а боевой радиус действия всего около 2 тысяч), американцы сочли нужным включить ТУ-22М3 в перечень стратегической авиации и распространить на него ограничения по договору ОСВ-2.
Романов прилетел в Париж вечером 25 октября и приземлился в аэропорту имени Де Голля — встречал его лично французский президент Миттеран, да, тот самый про которого рок-группа «Телефон» спела куплет со словами «личная охрана, как у Миттерана». Вопреки мнению этой группы охрана у французского лидера была не такой уж многочисленной и натасканной, как это можно вообразить, и называлась она Республиканской гвардией (2,5 тысячи сотрудников, включая оркестр, хор и охранников десяти правительственных зданий в Париже). В нашей девятке числилось около десяти тысяч человек, причем никаких оркестров там не было.
Миттеран был старше советского лидера на 7 лет, а внешне так и на все 10–15. Это был усталый и очень немолодой француз, но вкуса к власти он еще не успел потерять… через два года его изберут на второй президентский срок. А действующий срок он получил, победив на выборах в 81 году бывшего президента Жискара Д’Эстена, с преимуществом в полтора процента, но победил.
— Добрый день, мсье Романов, — поприветствовал он генсека, сошедшего с трапа правительственного ИЛ-62, — как долетели?
— Спасибо, мсье Миттеран, — ответил тот, — все прошло спокойно, без болтанки и воздушных ям.
Далее они вдвоем обошли строй почетного караула (бравые республиканские гвардейцы с саблями наголо плюс еще и конный разъезд в самом конце пристроился) и проехали каждый на своей машине в Елисейский дворец, что в переводе означает не больше, не меньше, чем «столичный дворец». Построил его в начале 18 века некий граф, затем перекупил Людовик 15-й для своей фаворитки мадам Помпадур, ну а далее дворец облюбовал Наполеон Бонапарт, после ссылки которого на остров святой Елены, это здание окончательно утвердилось в роли резиденции первых лиц Франции.