— Ясно… — ответил со слегка перекошенным лицом директор, — у меня через… через двадцать минут связь с президентом — что прикажешь ему докладывать?
— Доложите, что ситуация под контролем, — выдал дежурную фразу Джон, — и что наше ведомство держит руку на пульсе событий.
— Это понятно, — поморщился Уильям, — но нужна какая-нибудь конкретика… например хотя бы примерный план наших действий… хотя бы на пару дней вперед например…
— Пожалуйста, — ни на секунду не замедлившись, Джон достал из заднего кармана джинсов сложенный листочек, развернул его и зачитал с выражением, — сегодня же направить нашего агента в город Горький, поближе к действующему президенту… ну то есть генеральному секретарю, это первое…
— Горький — закрытый город, — напомнил начальник русского отдела, — он туда сумеет проникнуть?
— Он закрыт только на словах, — парировал Джон, — в реальности туда ездят все, кому не лень — это не Арзамас-16 и не Свердловск-45, вокруг которых забор и колючая проволока.
— Продолжай, — подтолкнул его Кейси.
— Агенту надлежит разузнать все из первых рук, это как минимум, а как максимум… ну об этот пока помолчим. Перехожу ко второму пункту… второй наш источник в Кремле уже загружен новыми заданиями целиком и полностью, он пока молчит, но есть надежда получить более точную информацию о подковерной борьбе в ближайшие часы.
— А третье что? — спросил Кейси.
— На третье у нас будет аналитика относительно обоих возможных исходов кремлевского противостояния… она пока не до конца сформирована, но к концу дня точно будут первые прикидки…
— Надо ли связываться с Романовым и его конкурентами? — уточнил Кейси, — что насчет этого твоя аналитика говорит?
— Сложный вопрос, — Джон переложил левую ногу на правую, — лично я бы порекомендовал дождаться окончания противостояния, а затем уже присоединяться к победившей стороне.
— Все, — остановил Джона директор, — время Х, надо связываться с Рональдом…
— Нам выйти? — спросил начальник русского отдела.
— Да, пойдите перекурите пока, — и директор жестом показал, куда всем идти.
— У меня уже из ушей дым идет, — пожаловался начальник отдела Джону, когда они вышли в коридор, — не могу я больше курить.
Глава 17
И Минин такой молодой
Перед тем, как записывать свое обращение к народу, Романов все же позавтракал, чем бог послал. Точнее, чем послало управделами Горьковского обкома. К концу завтрака подтянулись и все прочие действующие лица, начиная с первого секретаря обкома.
— Товарищ Генеральный секретарь, — отдал под козырек генерал Патрикеев, — к вашему выступлению перед телекамерами все подготовлено, можно начинать.
— Хорошо, — Романов вытер руки салфеткой, — я тоже готов — далеко отсюда до памятника-то?
— Пять минут пешком или минута на машине, — счел нужным напомнить о себе Христораднов.
— Пойдем пешком, — решил Романов, — так мы ближе к народу будем, а заодно и ноги разомну.
И они поднялись на лифте на поверхность, а потом вышли по очереди на Верхне-Волжскую набережную. Охрана взяла подконтрольное лицо в плотную коробочку, так они и проследовали вплоть до Кремля, Валерия Павловича Чкалова, а затем свернули налево к Козьме Минину-Сухоруку, гордо простершему свою правую руку к небесам. Рядом суетились телевизионщики и чуть поодаль даже собралась небольшая группа любопытствующих граждан.
— Мне одному кажется, — спросил Романов, — что у него правая рука длинновата?
— В войну устанавливали, — начал оправдываться секретарь обкома, — возможно чего-то и недоглядели… а потом не до того было, все привыкли. Но у нас уже в планах заменить этот вариант на более новый, объявлен даже конкурс на лучший проект.
— Нет, так даже нагляднее, — не стал упираться Романов, — с длинной рукой — символизирует силу призыва к народу… но это мы отвлеклись — давайте начинать, — обратился он к генералу.
— Давайте, — засуетился тот, — вам наверно лучше всего будет встать вот на эту точку, — и он топнул ботинком по нужному месту, — тогда Минин очень хорошо попадет в кадр.
— Вопросов нет, встаю, — и Романов занял нужную позицию, а потом показал на любопытствующих, — а это случайные люди или специальная массовка?
— Пополам напополам, — откликнулся Христораднов, — охрана там тоже присутствует.
— Понятно, — кивнул генсек, — ну я готов, можно стартовать…
Камера надвинулась на него, он снял шляпу, обнажив редкие волосы, но без ощутимой лысины, и начал, глядя прямо в объектив.
— Товарищи! Братья и сестры! Я обращаюсь к вам из Нижнего Новгорода, города трудовой и боевой славы, непосредственно стоя рядом с памятником нашему великому соотечественнику Козьме Минину (он повернулся вполоборота и указал на длинную руку Козьмы). Сейчас, как и в далеком семнадцатом веке, наше Отечество стоит перед лицом серьезных испытаний. Если позволите, напомню некоторые факты из истории…
Собравшийся в сторонке народ как-то разом притих и молча внимал речам генерального, а тот скомкал свою шляпу в комок, зажал правой рукой и продолжил.
— После смерти Ивана Грозного на Руси образовалось что-то вроде вакуума власти, некоторое время правил сын Грозного Федор, а после его смерти династическая цепочка Рюриковичей полностью оборвалась. Бояре выбрали на царство Бориса Годунова, но ряд трагических случайностей привел к тому, что его правление запомнилось только голодом и бунтами. К тому же довольно странная кончина Димитрия, младшего сына Грозного, привела к тому, что в народе он считался выжившим и скрывающимся до поры до времени. Появился Лже-Дмитрий первый, который перехватил власть у Годунова. А за ним и второй с третьим… Пока верхушка делила власть, страна медленно, но верно погружалась в хаос и анархию — соседи, видя такие неурядицы, не преминули откусить по немаленькому кусочку от России.
Романов сделал паузу… народ по-прежнему безмолвствовал, да и телевизионщики с начальством ожидали, куда генсека вывезет эта кривая. И генсек не подкачал.
— Так вот, к началу десятых годов семнадцатого века Россия дошла до точки невозврата — дальше была либо полная дезинтеграция страны, либо возврат к поступательному развитию. Народ, видя разброд и шатания во властных структурах, решил саморганизоваться. Вот этот товарищ (Романов еще раз показал на длинную руку Минина) приблизительно на этом месте кликнул клич, призвав организовать народное ополчение и изгнать из пределов страны, а в первую очередь из столицы, иноземных захватчиков…
— И через год примерно, — продолжил Романов, — все, о чем говорил Козьма, воплотилось в реальность — поляков и шведов выгнали, руководство страны преодолело кризис безвластия и основало новую династию, династию Романовых. Я ни на что не намекаю, говоря о царях Романовых, — счел нужным пояснить он, — хотя и ношу ту же фамилию. Давайте уже от истории перейдем к современности…
Собравшиеся сдержанно загудели, ожидая новых откровений от главы государства.
— Вы все, конечно, видели вчерашний выпуск программы «Время», в котором было сказано, что я болен и попросил отставку с поста главы по состоянию здоровья… можете убедиться сами, что я жив-здоров и заверяю всех, что сам в отставку не просился. Без ложной скромности могу сказать, что за полгода своей деятельности на посту руководителя государства жизнь наших граждан изменилась к лучшему. И я твердо намерен продолжать этот курс на укрепление народного благосостояния. В отличие от узурпаторов в Кремле, которые за моей и вашими спинами готовят разворот на 180 градусов прямиком в русло застоя первой половины 80 годов.
А закончил Романов свою речь очень просто и эффектно — опять развернувшись вполоборота к памятнику, он сказал:
— За моей и вашими спинами, дорогие соотечественники, наши великие предки, наша история и наши победы. А за спинами тех, кто объявил себя, причем незаконно, правителями земли русской, только хаос, анархия и стремление к наживе и неограниченной власти. Вместе с вами и с Козьмой Мининым мы победим!
Он поднял руку с зажатой в ней шляпой, подражая жесту Минина, народ зашумел, и в этот шум вписался какой-то треск… Романов упал, обливаясь кровью, охрана частично накрыла его своими телами, а остальные бросились к толпе в поисках стрелявшего.
Стрелка тут же поймали и обезвредили, на него указали соседи — это оказалась, как это ни странно, женщина средних лет вся в сером, и пальто, и платок, и даже колготки на ней были серого цвета. А пистолет она до поры, до времени прятала в сумочке, тоже серой.
Галдеж собравшихся заглушила сирена Скорой помощи — РАФик, раскрашенный красными крестами, въехал прямо на пешеходную дорожку, соединяющую вход в Кремль и Минина, Романова подняли и загрузили внутрь. А главный по телевидению спросил у генерала Патрикеева, что ему делать с записью.
— Притормози пока с выпуском в эфир, — скомандовал генерал, — я позвоню через некоторое время. За пленку головой ответишь, если что, — добавил он металла в голосе.
А Романова с мигалками и машиной сопровождения оттранспортировали в областную больницу имени Семашко, это недалеко от площади Минина было. Христораднов и Воронцов отправились туда же, чтобы держать, так сказать, руку на пульсе темы…
Консилиум у постели раненого генсека проводил лично главврач областной больницы Михаил Лебедянцев. Он и вышел к заинтересованным лицам примерно через полчаса после начала совещания.
— Ничего страшного не случилось, — сразу успокоил он общество, — жизненно важные органы не задеты, однако для извлечения пули необходима операция. Под наркозом. В течение двух-трех часов пациент будет недоступен для общения.
— Что будем делать с ядерным чемоданчиком? — спросил Воронцов у всех остальных.
— Насколько я понял, — ответил ему Силаев, — чемоданчик генсека сейчас неактивен, реальное же устройство работает в Кремле. Так что ничего с ним делать не надо.
— А что с телевизионной записью будем делать? — задал волнующий вопрос генерал Патрикеев.