авиных и космонавт-исследователь Геннадий Стрекалов. У всех них за спиной было уже хотя бы по одному полету на Союзах, а Кизим даже дважды успел слетать на орбиту, так что опыта им было не занимать.
По давно установившейся традиции все трое, выйдя из спецавтобуса, доставившего их к стартовой площадке, помочились на колесо этого самого спецавтобуса. После чего бравый командир отрапортовал руководителю полета о полной боевой готовности экипажа к выполнению полетного задания.
А в задание входил ни много, ни мало, но первый облет Луны советским космическим аппаратом с человеком на борту. И исследование поверхности спутника Земли на предмет мест высадки последующей экспедиции. В руководстве космических советских ведомств несколько месяцев ходили жаркие споры относительно необходимости таких полетов, но победили все же лунники. Руководитель полетов выслушал доклад командира и дал высочайшее разрешение приступать к выполнению. Лифт домчал космонавтов до самого верха, где специально обученные люди задраили за ними люк и спустились обратно.
— Блин, забыл слоника, — сказал Стрекалов, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Какого слоника? — поинтересовался командир.
— Дочка попросила свозить свою любимую игрушку на орбиту, — пояснил тот.
— Ничего, в следующий раз захватишь, — утешил его бортинженер, — когда на Луну будем высаживаться.
— Надеюсь на это, — буркнул Стрекалов.
— Отставить посторонние разговорчики на борту, — гаркнула громкая связь с командным пунктом, — доложите обстановку.
— Давление в баках в норме, — тут же откликнулся бортинженер, а командир добавил, — электропитание в норме.
— Надеть скафандры, — продолжил командовать голос, — включить автономное снабжение.
Команда повиновалась.
— Ключ на старт, даю стартовый отсчет, — продолжил голос, — десять, девять…
На счет ноль, как это и положено, было включено зажигание, пилотская кабина задрожала всеми своими внутренностями, фермы поддержки откинулись и ракета медленно, но верно поползла в небо.
Через десять минут планово отстыковалась первая ступень, еще через пятнадцать вторая, полчаса спустя корабль успешно вышел на низкую околоземную орбиту. Разгонный блок третьей ступени провел необходимую коррекцию для нужных параметров орбиты перед стартом к Луне.
— Леонов, помню, мечтал слетать туда, — неожиданно вспомнил Стрекалов.
— Но его вместо этого отправили на стыковку к американцам, — ответил Кизим.
— Неравноценная замена, — вклинился Савиных, — одно дело обычный околоземный полет и совсем другое Луна.
— Жизнь несправедливая штука, — подвел итог разговору Кизим, — парни, не отвлекаемся, через час старт к Луне.
Без приключений все же не обошлось — уже на окололунной орбите вышел из строя один из шести двигателей ориентации. Товарищи на Земле битый час обсуждали проблему и в итоге подсказали экипажу правильный выход — нагрузка была равномерно распределена на все оставшиеся пять двигателей. Поэтому корабль худо-бедно, но справился с юстировкой положения перед обратным стартом.
— Восход Земли над лунным горизонтом надо заснять, — вспомнил командир, — Гена, это твоя зона ответственности.
— Обижаешь, начальник, — позволил себе шутку тот, — все заснято в плановом порядке. Могу тебя еще щелкнуть на фоне Земли…
— А что, я не против, — развеселился Кизим, — щелкни. А потом я тебя — будет, что друзьям подарить.
— Знаете, кого на высадку наметили? — спросил Савиных.
— Только на уровне слухов, — отвечал Стрекалов, — Березовой и Серебров первыми в списке идут вроде бы…
— А третий кто?
— Тайна, покрытая мраком… могу только еще один слух пересказать — это будет иностранец.
— Китаец что ли?
— Вполне вероятно, но не на сто процентов… может, и не китаец.
— Стоп, ребята, — притормозил беседу подчиненных Кизим, — не расслабляемся, нам еще триста тысяч километров обратного пути одолеть надо.
— И затормозить со второй космической скорости, — напомнил бортинженер.
— Американцы девять раз тормозили и все успешно, — напомнил исследователь.
— Это еще вилами на воде написано, кто у них и как тормозил, — парировал Кизим, — а вот у наших Зондов только три успешных возврата было… из восьми.
— Бог не выдаст, свинья не съест, — тяжело вздохнул Стрекалов, щелкнув последний раз фотокамерой системы ЛОМО-компакт.
Глава 28
Командир корабля бравый генерал-майор ВВС Леонид Денисович Кизим как в воду глядел — неприятности при торможении со второй космической возникли, причем очень серьезные. Схема этого маневра тут применялась та же, что и с аппаратами Зонд, двойное погружение в атмосферу. Первое обеспечивало снижение скорости до первой космической, 8,4 км/с, потом корабль опять выныривал в безвоздушное пространство, а еще через один виток вокруг Земли начиналась финальная программа посадки, ничем не отличающаяся от сотен других, опробованных на Востоках, Восходах и Союзах.
Перегрузки во время первого этапа могли достигать до 6–7 g, как подсчитали теоретики из Центра управления, на деле получилось чуть более 5 g, но для тренированных советских космонавтов это в общем и целом были семечки. В Звездном городке их и до 9 единиц раскручивали. Проблема вылезла в другом месте — программа обсервации места входа в атмосферу слегка обсчиталась и промахнулась на добрую тысячу километров и два с половиной градуса по тонгажу. В итоге скорость оказалась погашенной не по программе и второй нырок в атмосферу прошел не совсем штатно — посадочный модуль спускался практически по баллистической траектории… но все закончилось удачно, модуль выловило в Индийском океане специальное океанографическое судно Василий Головнин.
Всех космонавтов после реабилитации доставили в Москву, торжественная встреча была произведена в Кремле, в Георгиевском зале. Было предложение возобновить практику встреч космонавтов на Красной площади, как это делал еще Никита Сергеевич, но Романов все же решил не торопить коней — вот после высадки на лунную поверхность это можно будет сделать, а пока не надо.
— Товарищи, — так незамысловато начал приветственную речь генсек, — сегодня мы встречаем наших героев космоса, впервые в советской практике осуществивших облет Луны и успешно вернувшихся на родную Землю.
Ну и так далее, примерно на десять минут. С ответным словом выступил командир корабля товарищ Кизим, его речь тоже не блистала разнообразием. И на закуску всех троих торжественно наградили Звездами Героев Советского Союза. После чего случился небольшой банкет, а далее Романов уединился в своем кабинете с руководителями советской космонавтики Мишиным и Глушко.
— Как показала себя Энергия? — начал беседу генсек.
— Не на сто процентов удачно, — решился отвечать Мишин, возвращенный на пост руководителя лунной программы, — внесем необходимые коррективы — думаю, следующий старт пройдет много лучше.
— А если поточнее, Василий Петрович? — решил углубиться в детали Романов.
— Было два серьезных сбоя, Григорий Васильевич, — честно признался тот, — первый на окололунной орбите, отказал один двигатель ориентации, и второй уже при спуске в атмосфере, бортовая ЭВМ дала сбой, в результате чего спуск прошел по нештатной траектории.
— Но все хорошо, что хорошо кончается, — выдал мудрую мысль генсек. — Когда полетим непосредственно на Луну, можете сказать?
— По предварительным прикидкам через три-четыре месяца, — вступил в диалог Глушко, руководитель НПО Энергия. — Необходимы будут еще предварительные испытания лунной кабины и посадочного модуля.
— То есть схема посадки будет та же, что и у американцев? — уточнил Романов.
— Если в общих чертах, то да, — кивнул Глушко, — доставленный на орбиту Луны комплекс разделяется на две части, большая остается на орбите, а посадочный модуль совершает посадку. В первом полете предусмотрен только один выход на поверхность длительностью около часа.
— Понятно… — забарабанил пальцами по столу Романов, — надеюсь, что все пройдет штатно… а вот такой общий вопрос — зачем вообще нам нужна эта Луна? Только чтобы доказать американцам, что мы не хуже?
— В основном за этим, — после некоторой паузы ответил Мишин, — была бы на Луне хоть минимальная атмосфера, тогда о чем-то практическом можно было бы порассуждать. А так без атмосферы в полном вакууме… днем плюс сто пятьдесят, ночью минус сто пятьдесят… минералов там особенных не нашли, а если бы и нашли, то транспортировка их вылилась бы в огромные деньги. Как база для полета на Марс разве что… но это в очень отдаленном будущем.
— Хорошо, я вас понял, — наклонил голову Романов, — с местами высадки определились?
— В общих чертах да, — Мишин вытащил из портфеля крупномасштабную карту лунного диска и показал карандашом три отметки. — Первая будет в Море Спокойствия, вот здесь… поверхность ровная, крупных камней и кратеров не наблюдается.
— Подождите, — притормозил его генсек, — там же высаживался Армстронг с этим…
— С Олдрином, — помог ему Мишин, — все верно — мысли американцев шли примерно по той же траектории, что и наши. Очень удобное место во всех смыслах.
— То есть мы сядем где-то поблизости от этого… от Аполлона или того, что от него осталось, верно?
— Можем и совсем рядом, в сотне метров, например, — ответил Глушко.
— Мысль любопытная, — задумался генсек. — А вторая и третья высадки где запланированы?
— Вторая в Море Ясности, тут проводил свои исследования Луноход-2, а третья в Море Изобилия, поблизости от посадочного модуля Луны-16.
— Это которая лунный грунт на Землю доставила?
— Все верно, Григорий Васильевич.
— Ну что, — задумчиво отозвался Романов, — места, я вижу, подобраны тщательно, лично у меня никаких возражений не имеется… три высадки — это все по нашей лунной программе?
— Верно, Григорий Васильевич, — отозвался Мишин, — полностью копировать опыт американцев мы не собираемся. Там и три-то раза, если честно, делать нечего…