— А в дальнейшем как вы планируете использовать Энергию? Это же такая мощная штука, сто тонн на орбиту одним махом доставляет. Против двадцати у Протона.
— Во-первых, надо собрать мощную орбитальную станцию, — начал отвечать Глушко.
— Вы имеете в виду Мир?
— Нет, — сразу открестился тот, — Мир создавался по лекалам предыдущего поколения носителей, его сложно будет переориентировать. Некоторое время они параллельно будут существовать, Мир и эта новая станция. А лет через десять придется его закрывать…
— Ага, — по-простому откликнулся Романов, — и топить в Тихом океане.
— Возможно, что и так, — не стал спорить Глушко.
— Ясно… но вы, кажется, сказали во-первых? Про станцию. А во-вторых что?
— Пилотируемый полет к Марсу, конечно, — ответил Глушко, а Мишин согласно закивал головой. — По нашим предварительным подсчетам потребуется от трех до четырех запусков Энергии на околоземную орбиту с модулями марсианской экспедиции. После стыковки полет продолжится чуть более года — дальнейшее мы пока не просчитывали.
— Туда точно надо звать американцев, — задумался Романов, — да и на новую орбитальную станцию тоже можно. У них же, насколько я знаю, со своей околоземной станцией полный тупик, верно?
— Есть такая информация, Григорий Васильевич, — откликнулся Мишин, — их Челноки оказались очень капризными и дорогими. Чуть ли не на порядок дороже наших Союзов с Протонами.
— А Энергия в этом смысле как? — задал наводящий вопрос генсек, — сильно дороже Протона?
— Конечно дороже, — честно признался Глушко, — там одного топлива сколько заливать надо. Но не так сильно, как Шаттлы — ориентировочно вывод на низкую околоземную орбиту килограмма полезной нагрузки будет вдвое дороже, чем у Протона и Союза. Но мы будем продолжать работу по повышению эффективности носителя, — закончил он свою мысль дежурной фразой из лексикона партсовработника.
— Это хорошо, это хорошо, — начал барабанить пальцами по столу Романов, — а по персональному составу лунной экспедиции вы уже определились?
— Два места уже определены практически на сто процентов, — отозвался Глушко, — это Березовой и Серебров. Оба очень ответственные и надежные товарищи с опытом полетов на орбиту.
— А третий? — спросил Романов.
— Идет обсуждение, — дипломатично ответил Мишин, — есть даже такое мнение отправить на Луну не трех, а сразу четырех человек. Лунный модуль это позволяет.
— Я вас услышал, — вздохнул Романов, — если позволите, я тоже присоединюсь к обсуждению персоналий, но чуть позже.
А примерно через час после этого разговора Романову позвонил Рональд Рейган — спецслужба связи вывела его звонок прямиком на кремлевский кабинет генсека.
— Приветствую вас, мистер Генеральный секретарь, — начал разговор Рональд, — позвольте поздравить с успешным окончанием первой лунной экспедиции.
— Благодарю за поздравления, мистер президент, откликнулся Романов, — Советский Союз идет по пути, проложенному американскими предшественниками.
— Как ваше здоровье, мистер Романов? — задал неожиданный вопрос президент.
— Спасибо, неплохо для моего возраста, — ответил Романов, — а у вас как?
— Файн, — без детализации отвечал Рональд и тут же продолжил, — хочу сделать вам неожиданное предложение… программу обмена между нашей и вашей космическими программами.
— А это как? — заинтересовался Романов.
— Ваш космонавт или даже несколько космонавтов войдут в состав очередной команды для запуска на Шаттле, а наш астронавт либо двое-трое получат возможность слетать на вашей Энергии — как вам такое?
— Любопытно, — не на шутку заинтересовался генсек, — это вполне можно обсудить в ближайшее время. У меня к американской стороне будет встречное предложение — вы могли бы поучаствовать в создании новой орбитальной станции… мы собираемся реализовать такую программу в ближайшие годы…
— Очень интересно, — вежливо ответил Рейган, — речь идет про Мир?
— Нет, я говорю про абсолютно новую станцию, модули для нее на орбиту будет доставлять Энергия.
— Даю согласие даже без обсуждения, — быстро откликнулся Рейган. — Специалисты НАСА могут вылететь в Советский Союз хоть завтра.
— Отлично, мистер президент, — легко согласился Романов, — я отдам соответствующие распоряжения. Кстати, вместе со специалистами могли бы приехать и вы лично, — так неожиданно продолжил он, — у нас есть о чем поговорить и о чем договориться.
— Очень интересная мысль… — задумался Рейган, — но такой визит требует предварительного согласования.
— Хорошо, давайте сначала согласуем, — вздохнул Романов, — а потом встретимся.
Глава 29
Второе пришествие
День выдался суматошный и насыщенный, поэтому Романов даже не стал ужинать, а лег на кровать и мгновенно отрубился. Сразу после возвращения домой на улицу Косыгина. И приснилось ему такое вот…
Он продолжает сгребать сено в стог, а из-за угла бани, стоящей у соседей, выдвигается Маша Симонова, его первая безответная любовь, а по совместительству аватар непонятной организации из будущего, снабдившей его восемь месяцев назад кучей информации о предстоящих событиях.
— Привет, Машенька, — говорит Романов, улыбаясь, — опять ты ко мне явилась…
— Являются только духи да призывники в военкомат, — строго осадила она его, — и еще, может быть, Явлинский… тоже Григорий, но ты его вряд ли знаешь.
— Хорошо, — поправился Романов, — опять ты пришла…
— Так уже ближе к истине, — ответно улыбается она ему, — ну что, поговорим о делах наших скорбных?
И она пригласила Романова в тот же самый сарай из грубо обструганных досок, который фигурировал и в первый раз, в марте месяце. В одном углу сарая стоял некий агрегат, напоминающий кинопроектор, а в противоположном висел белоснежный полупрозрачный экран.
— На этот раз ты мне все-таки покажешь Чапаева? — позволил себе шутку Григорий, — желательно продолжение, про то, как он выплыл из той реки…
— Нет, Гришенька, — осадила она его, — Чапаева ты потом посмотришь. Как-нибудь. А сейчас будет разбор полетов или как там у вас называется такая процедура по итогам проделанной работы…
— Отчетно-выборное собрание, — на автомате вылетело из Романова.
— Вот-вот, — улыбнулась Маша, — только вторую половину из этого названия придется вычеркнуть, выборов не будет. Остановимся на отчете… итак, — и она щелкнула пультом управления, на экране появился первый слайд с надписью «Григорий Романов, март-ноябрь 1985 года».
— Прямо, как надпись на могильном камне, — вырвалось у него.
— Нет-нет, могилы не будет, — покачала головой Маша, — по крайней мере, не сегодня. По крайней мере, до конца нашего разговора. Идем далее…
Слайд сменился на «Борьба за власть» с фото партийного ареопага на начало года. Место Черненко было пустым.
— Схватку за корону ты провел неплохо, Гриша, — похвалила она его, — хотя временами все висело на волоске.
— Как уж сумел, — развел руками Романов, — к тому же есть такая поговорка — победителей не судят… потому что судят как раз победители, как раз побежденных… а как самого себя судить, это у меня в голове не укладывается.
— Правильно, — кивнула Маша, — ход с Гришиным был близок к гениальному — и не нашим, и не вашим, а что-то среднее, но лояльное. Правильно?
— Да я как-то в это время не просчитывал варианты, — в растерянности развел руками Романов, — интуиция в основном вывозила… вот и получился такой хитрый ход.
— Ага, — продолжила улыбаться Машенька. — Главное, что Горбачева удалось спихнуть с горы… как уж там ваша детская игра называлась?
— Царь горы, — подсказал Романов, — действительно очень похоже. Идем дальше?
— Ты куда-то спешишь? — справилась она.
— Нет-нет, никакой спешки, — помотал головой он, — просто хочется узнать, как вы там мои дальнейшие действия оценили.
— Сейчас узнаешь, — и слайд сменился на «Неотложные дела». — С Чернобылем тоже все сложилось на редкость удачно, ты просто пришел и разрубил этот Гордиев узел. Вместо того, чтобы путаться с развязыванием. Большой и жирный плюс тебе за это.
— Следом, очевидно, последует то, что я сделал неудачно? — предположил Григорий.
— Угадал, — подтвердила Маша. — Твоя ставка на региональную элиту не сыграла никак. Все эти Щербицкие, Алиевы и Кунаевы могли быть союзниками только на самых первых порах, а ты это понял очень поздно.
— К сожалению, ты… ну то есть вы, ты же не только себя представляешь… в этом абсолютно правы, — скорбно повесил голову Романов, — но на кого-то же надо было опираться на первых порах… вот я на них и оперся.
— Далее… — слайд сменился на «Экономику». — Понимаю, что такую махину, как советская экономика, вытащить из болота крайне сложно. Но надо было постараться — твои мероприятия в этой области можно было бы оценить на три с минусом. По пятибалльной шкале.
— Ладно, что не на два с плюсом, — пошутил генсек.
— Однако по итогам года, а он вот-вот закончится, все же удалось вылезти в некоторый плюс — сказалось отсутствие алкогольной реформы и некоторая переориентация промышленности с группы А на группу Б… только на этом останавливаться не надо.
— Хорошо, останавливаться не буду, — тяжело вздохнул Романов.
— Теперь внешняя политика… — Маша снова перещелкнула слайд, на новом появилась физиономия Рейгана в центре, а по бокам от него устроились Дэн Сяопин и Тэтчер. — Здесь все неплохо, даже и придраться не к чему. Единственное замечание, поменьше бы жестов доброй воли, в политике больше ценится сила, чем уступки.
— Правильное замечание, — склонил голову Романов, — но иногда, когда не хватает силы, приходится лавировать, как эти… как яхты против ветра… это может быть воспринято, как уступки — понимаю…
— Особенно жестко надо бы с американцами, — сделала Маша такую ремарку в сторону, — они не привыкли, когда им перечат, поэтому каждый раз впадают в столбняк… это можно использовать. Но мы едем дальше, — продолжила она.