— Ну хотя бы это мы сможем подписать, — сказал Романов, — но конечно хотелось бы что-то более существенное. РСМД идеально вписался бы в контекст переговоров на авианосце.
Дела культурные
А на следующий день аудиенцию у высокого руководства попросил только что назначенный министр культуры Губенко. И Романов ему не отказал в приеме.
— Добрый день, Николай Николаевич, — генсек вышел аж на середину кабинета, чтобы пожать ему руку, — с удовольствием знакомился с вашим творчеством… особенно мне понравилось «Из жизни отдыхающих».
— Спасибо, Григорий Васильевич, — ответно улыбнулся тот, — мне самому эта картина больше других нравится.
— Что привело вас сюда в столь ранний час? — поинтересовался Романов, — какие-то кинематографические проблемы?
— Хм… — уселся в кресло Губенко, — кинематографические в частности, как один из подвидов культурных.
— Слушая вас со всем вниманием, — изобразил заботу на лице генсек.
— Дело, собственно, вот в чем, — и Губенко, порывшись в своей папочке с вензелем серпа и молота, вытащил оттуда сиротливый листочек формата даже не А4, а поменьше, — наши невозвращенцы в области культуры просятся обратно… глядя, очевидно, на изменившуюся обстановку в стране.
— Можно конкретнее, — попросил Романов, — невозвращенцы это понятие растяжимое.
— Конечно, можно, — Губенко взял в руки листик и зачитал список, — первым номером тут значится Александр Исаевич Солженицын…
— Начало впечатляющее, — усмехнулся генсек, — а вторым тогда кто? Неужели Рудольф Нуриев?
— Нуриев тоже есть в списке, — не понял начальственного юмора Губенко, — но он отранжирован по профессиям, поэтому второй номер среди литераторов у нас Василий Аксенов… а третий Владимир Войнович. Если же брать кино и театр, то тут указаны Любимов, Юрий Петрович…
— Это который с Таганки?
— Он самый… дела на Западе у него идут, прямо скажем, не блестяще — хочет вернуться в родные пенаты. Далее идут Савелий Крамаров, Олег Видов и Наталья Андрейченко.
— Крамаров отличный актер, — тут же отозвался Романов, — один только Косой в «Джентльменах удачи» чего стоит… у него тоже не все в порядке в Америке?
— Да, — вздохнул Губенко, — все нехорошо у него там, за 6… даже за 7 лет в эмиграции у него всего 8 ролей, причем практически все в эпизодах. А у нас у него и за год столько ролей бывало. Он не нищенствует, конечно, но и успешным человеком его назвать язык не поворачивается.
— А Видов это такой высокий блондин? Тоже в «Джентльменах» играл?
— Да, красавец такой, — подтвердил Губенко, — много снимался в совместных фильмах и в одну из съемок остался там. У него совсем уже предложений нет, 4 фильма за 6 лет эмиграции.
— Хорошо, — постучал пальцами по столу Романов, — дочитывайте уже ваш список до конца…
— Балет… Нуриев уже упоминался, а еще хотят вернуться Барышников и Годунов. Из музыкантов просятся Ростропович с Вишневской. И, наконец, спорт — тут список самый короткий, Белоусова и Протопопов, наши прославленные фигуристы, а также Виктор Корчной… тот самый, который два раза с Карповым бился за шахматную корону.
— Да-да, помню, — ответил генсек, — где-то на Филиппинах они там играли… буддийские монахи еще помогали Корчному…
— Точно, а Карпову помогал гипнотизер из КГБ… по фамилии Зухарь, если не ошибаюсь, — дал справку Губенко, — напряженная борьба была. Кстати вот — и фигуристы, и шахматист никогда не были отмечены в чем-либо антисоветском…
— А Вишневская, например, отметилась, — внес уточнение Романов, — лично несколько раз слушал ее прямую речь на ББС, там она грязью поливала и нашу страну, и людей в ней. Светлана Аллилуева не хочет, кстати, вернуться?
— Нет, относительно нее у меня никаких данных нет. Слышал, что у нее новый муж в Америке, ей сейчас не до возвращений. Итак, Григорий Васильевич, что мы будем делать с обращением этой группы граждан?
— Что будем, что будем… — задумался на минутку Романов, — я думаю, можно всех вернуть, даже Вишневскую… талант же ведь невероятный. За одним исключением — Солженицына пускать в Союз только через мой труп.
— Плохо себя чувствуете? — довольно рискованно пошутил Губенко.
— Если честно, то не очень, — Романов сделал вид, что шутки не понял, — в 66 лет, знаете ли, если проснулся утром и у тебя ничего не болит, это значит, что ты умер… но насчет моего трупа это просто такое идиоматическое выражение… означает, что я сильно против.
— Я и сам много думал именно над этой фамилией… — признался Губенко, — талант, конечно, у Солженицына имеет место, никуда от этого не денешься, но вот эта его самая известная книга, «Архипелаг» — это такая лютая антисоветчина, что пробу негде ставить. Плюс к тому — там больше половины слухи и выдуманные из пальца истории… грубо говоря, вранье полное. Так что пусть себе сидит в своем Вермонте, и ему, и нам спокойнее будет.
— Все верно, все верно, Николай Николаевич, — отозвался Романов, — а Крамарова с Видовым хорошо бы сразу задействовать… с целью показать товар лицом — народ поймет, что к чему.
— Я все понял, Григорий Васильевич, — кивнул головой Губенко, — и еще один вопросик, если позволите?
— Про кинематограф на этот раз, надеюсь? — улыбнулся Романов.
— Точно, про него — я краем глаза видел сценарные заявки на Мосфильме, одна называлась «Маленькая Вера», вторая «Фанат»… Кулиджанов их продвигает…
— Все верно, он совсем недавно заходил ко мне, спрашивал совета как раз по поводу этих двух сценариев.
— Так вот… я, как министр культуры, резко против как Веры, так и Фаната…
— Неожиданно… — прищурился Романов. — А почему, собственно?
— Первая это ж сплошная порнография, а вторая… тупое переложение стандартного каратэ-боевика. Зачем нам это надо?
— Хорошо, — вздохнул Романов, — убедили… займитесь сценариями, переделайте их, чтобы вместо порнографии там появилась сплошная эротика, да и каратэ-боевик можно заменить ведь на самбо-фильм… против самбо у вас ничего не накопилось?
Глава 14
— Против самбо я ничего не имею, — улыбнулся Губенко, — хорошо, подработаем сценарии. И совсем уже последний вопросик, относительно Берлинского кинофестиваля.
— Задавайте, Николай Николаевич.
— От нашей страны туда пригласили «Комиссара» Аскольдова… слышали, наверно?
— Это где Роллан Быков играет старого еврея?
— Именно…
— И в чем вопрос?
— Лично я резко против… тема странная, да и фильм, если честно, не очень удачный в целом — как-то слишком в лоб там все решается.
— Что вы предлагаете?
— Да хотя бы того же Германа послать, «Проверка на дорогах» сейчас на слуху.
— Не возражаю, посылайте Германа, — тут же откликнулся Романов, — главное, чтобы не «Покаяние», а остальное все можно.
— А чем вам так не нравится «Покаяние»? — заинтересовался Губенко.
— Бездарная конъюнктурная поделка, вот чем, — сердито объяснил Романов, — через пять-десять лет о «Покаянии» никто и не вспомнит, в отличие от той же «Проверки».
— Я вас услышал, — отозвался Губенко, делая себе пометку в блокноте.
На этом аудиенция и завершилась.
Невада-Семипалатинск
А на следующий день секретарь генсека, принеся свежую прессу и краткий обзор за сутки, сочиненный в общем отделе, подчеркнул красным карандашом коротенькую заметку в «Казахской правде». Там говорилось следующее:
Вчера в Верховном Совете Казахской ССР обсуждался вопрос о приостановке деятельности Семипалатинского полигона. В прениях выступили первый секретарь Семипалатинского обкома КПСС Кешимир Болтаев и секретарь правления Союза писателей Казахстана Олжас Сулейменов.
— Очень любопытно, — сказал себе Романов и тут же вызвал для консультаций Примакова и министра среднего машиностроения Славского, к ведомству которого и относился указанный полигон.
Вызванные товарищи подтянулись в высокий кабинет к обеду.
— Читали последние новости? — спросил у них Романов, протягивая заметку в газете.
Как оказалось, Примаков уже был в курсе, а Славский с большим интересом ознакомился с заметкой.
— Что скажете, товарищи, по существу вопроса? — строго посмотрел на них Романов.
— А Назарбаев что говорит? — вопросом на вопрос ответил Примаков.
— Пока разговора с ним не было, — признался Романов, — хочу перед этим собрать информацию…
— Я вот как считаю, — начал свою речь Славский, — для начала надо бы усилить охрану полигона, это раз…
— Это обсуждению не подлежит, — согласился Романов, — усиливайте… а дальше что?
— А дальше, — перехватил нить беседы Примаков, — надо бы встретиться с этим Олжасом Сулейменовым. Ну и с Назарбаевым поговорить, конечно…
— Вот мой кратенький прогноз наиболее вероятного сценария событий, — неожиданно выдал генсек, — слушайте и не говорите потом, что не слышали. На первых порах будут демонстрации в Семипалатинске и Алма-Ате, скромные, до тысячи участников. Под лозунгами «Сделаем Казахстан безъядерным», конечно. Дальше больше, вплоть до общенациональной забастовки шахтеров, а их в республике под двести тысяч значится. Еще дальше тот же Сулейменов предложит создать движение под условным названием «Невада-Семипалатинск»…
— Невада в том смысле, что у американцев там тоже ядерный полигон есть? — уточнил Примаков.
— Именно, — подтвердил Романов, — в атмосфере там давно ничего не взрывают, с 63 года, кажется, а под землей регулярно. Так вот — Сулейменов предложит закрыть одновременно и наш, и американский полигоны.
— Позвольте, — вмешался Славский, — а как быть с французами и китайцами? Ведь они регулярно испытывают атомное оружие, первые на этом атолле, как уж его…
— Муруроа, — помог ему Примаков.
— Точно, Муруроа… и не выговоришь с первого раза… а Китай на озере Лобнор это делает.
— Видимо, пока никак с Китаем и Францией, — отвечал Романов, — на переговоры по этим вопросам они не идут… да, если честно, ядерный потенциал этих двух стран на порядок меньше нашего, так что можно их оставить за скобками. И решать вопросы напрямую с Америкой.