— Доставай чемодан и пошли, — скомандовал ему генсек.
— Куда, Григорий Васильевич?
— В Метро-2, куда же еще…
Метро-2 — Останкино
— Ключ-карта от лифта у меня вот здесь лежит, — открыл верхний ящик стола Романов, — сейчас спустимся вниз и уедем куда-нибудь подальше от этих танков… возражения есть?
— Никак нет, Григорий Васильевич, — выдал вымученную улыбку Миша, — как скажете, так и сделаем… вы же начальник, я подчиненный, надо, стало быть, соблюдать субординацию.
— Молодец, — бросил ему генсек, вытаскивая из стола кучу разных конвертов, — так, это от спецархива… это вход через Троицкую башню… это Госрезерв на Котельнической набережной… вот, нашел, кажется, оно самое — написано «лифт в метро».
— Пойдемте уже быстрее, — Миша начал нетерпеливо переминаться с ноги на ногу, — по-моему, снизу уже кто-то сапогами по лестнице стучит.
— Своевременное замечание, — ответил Романов, быстро передвигаясь по направлению к выходу от своего кабинета направо, — лифт один из этих трех… есть представление, какой из них наш?
— Думаю, что вот этот, — показал Миша на левую дверь, — тут кнопки не так стерты и пыль возле входа — видно, что пользовались им нечасто…
Романов без слов провел карту-ключ вдоль приемного блока указанного лифта, лампочки рядом с ним поморгали, после чего двери гостеприимно раскрылись.
— Цены тебе нет, — бросил ремарку генсек, когда они вошли внутрь, — напомни, чтоб я тебе зарплату повысил со следующего месяца.
— И чтоб на пятьдесят процентов, — набрался храбрости в своем ответе Миша.
— На семьдесят пять, не меньше, — ответил ему Романов, а лифт тем временем начал ускоренное движение вниз, так что конечности обоих пассажиров похолодели, а внутренности устремились вверх.
— Приехали, — сказал генсек, когда двери отворились, открыв доступ в довольно обширное помещение, скудно совещенное лампочками дневного света.
Оба пассажира вышли из лифта, тот закрыл двери и затих, в вокруг была гробовая тишина и стандартная платформа московского метро… название станции было только в одном месте, посередине платформы справа, и было там написано «Кремлевская». Народу тоже тут не было ни одной живой души, но возле правой платформы, если смотреть от выхода из лифта, стоял состав из одного вагона, весь темный и неприветливый.
— Что дальше будем делать, Григорий Васильевич? — спросил секретарь немного испуганным голосом.
— Насколько я помню, — ответил генсек, — от этой станции идут две ветки — первая на юг через МГУ и в Раменки, вторая на восток в район ВДНХ. Где-то здесь должна быть схема, надо поискать…
Они разошлись в разные стороны, и через несколько секунд Миша радостно сообщил о находке искомой схемы.
— Так… — произнес Романов, углубившись в изучение путей, — на юг нам, наверно, не надо двигать, а вот на восток вполне можно… это вот в ту сторону, — уверенно показал он направо. — Сможешь завести локомотив? — на всякий случай спросил он секретаря, не надеясь ни на что положительное.
— Извините, Григорий Васильевич, — потряс тот головой, — но наверно это выше моих сил.
— Я, похоже, тоже не справлюсь с такой задачей… — озадачился генсек, — хотя слушай… когда я в последний раз инспектировал это сооружение, его начальник говорил, что тут есть запасной вариант передвижения, на микроавтобусах типа РАФ…
— Давайте поищем, — обрадовался смене темы Миша, — вы идите налево, а я направо.
И еще через минуту Миша радостно сообщил о находке.
— Есть РАФик, и даже ключи в замке торчат!
— Ну давай заводить, — подошел к нему Романов, — с этим-то справишься?
— Конечно, у меня же права категории Б есть и Жигули-тройка, — уверенно ответил тот, усаживаясь на водительское место.
РАФик почихал немного, но затем уверенно завелся, Миша тут же пригласил начальника на пассажирское место.
— Едем вон туда, правильно? — показал он в конец платформы, — там есть плавный спуск на рельсы… они, кстати, нам не помешают?
— Рельсы утоплены в полотне, — буркнул в ответ Романов, — так в проекте заложено было…
И Миша лихо вырулил мимо колонн станции Кремлевская прямиком в тоннель, ведущий на восток. Некоторое время в свете фар мелькали только толстые ветки кабелей, змеящиеся по стенам, а затем слева Романов увидел две красные точки, подозрительно напоминающие глаза какого-то животного.
— Это что было? — спросил он у Миши.
— Понятия не имею, товарищ Романов, — честно ответил тот, — вы тут хотя бы один раз побывали, а я только слышал про такие коммуникации… да и то всякие непонятные слухи…
— Давай расскажи слухи, — предложил ему генсек, — не так страшно ехать в темноте будет.
— Хорошо, — вздохнул тот, — рассказываю слухи… про библиотеку Ивана Грозного вы наверно слышали?
— Слышал, но можно и еще раз послушать…
Глава 29
— Хорошо, — отозвался Миша, не забывая держать руль строго по направлению тоннеля, — расскажу известные вещи про это дело… перед тем, как Константинополь пал под натиском османов, наиболее ценные вещи из его сокровищниц были перевезены на Запад, то ли в Рим, то ли в Венецию. И переехали они туда вместе с дочерью последнего византийского царя Константина 11-го… много у них Константинов там было в Византии. Звали дочку Софией Палеолог, и в конце 15 века ее просватал Иван 3-й, дедушка Ивана Грозного. И свадьба таки состоялась — терять Софье собственно было нечего, поэтому она переехала в далекую Москву и вышла замуж за русского царя.
— Это, конечно, очень интересно, Миша, — отозвался Романов, — но хотелось бы что-то ближе к делу.
— Хорошо, перехожу к делу, — покладисто ответил секретарь, — в качестве приданого Софьи определили два воза старинных фолиантов, в коих была запечатлена история Византии за последнюю тысячу лет. По канонической легенде в состав Либереи…
— Как-как? — не понял генсек, — какой либереи?
— Ну это такое устоявшееся название этой библиотеки, от латинскго слова слова liber, то есть книга… так вот — в состав Либереи входили истории Тита Ливия и Тацита, Жизнь 12 Цезарей Светония, Энеида Вергилия, комедии Аристофана и 8 книг Цицерона, называемые также Хисториарум… всего около 800 томов.
— И что же такого ценного в этих старинных фолиантах? — счел нужным уточнить Романов.
— Вот возьмем последние аукционы Сотбис — знаете, что это?
— Слышал, — хмуро бросил Романов, — давай уже ближе к сути.
— Так вот, полгода назад один такой фолиант, датируемый 13-м веком, продали на этом аукционе за один миллион долларов, — продолжил Миша, — даже немного больше, миллион семьдесят что ли…
— То есть ты хочешь намекнуть, что вся эта библиотека может потянуть на аукционе Сотбис на миллиард долларов? — поднял брови вверх Романов.
— Именно на это я и пытаюсь намекнуть вам последние четверть часа, — обнажил губы в улыбке Миша.
— Я тебя понял,- устало прикрыл глаза генсек, — давай лучше про текущую обстановку — где это мы сейчас проезжаем?
— Станция Геншаб, — сообщил помощник, — далее, судя по той схеме, которую мы с вами вместе рассматривали, должна быть Рижская, а потом и ВДНХ…
На станции горели такие же лампы дневного света, что и на Кремлевской, а народу совсем не никого не было.
— Что-то у меня такое впечатление, — заметил между делом Романов, — что мы двигаемся по дороге мертвых прямиком к Стиксу… знаешь, что это такое?
— Изучал в университете, как же, — отозвался Миша, — река в древнегреческой мифологии, которая отделяет мир живых от мира мертвых… через нее души умерших перевозит Харон. Если не ошибаюсь, Харон перевозил через эту реку не всех, а только тех, кто обрел покой в собственной могиле. И в качестве опознавательного знака легальный умерший должен был предоставить какую-то там ветку, сорванную в саду Персефоны.
— А неплохо вас в универе учили, — одобрил его слова Романов, — Рижскую мы, кажется тоже миновали, сейчас ВДНХ будет?
— Хотелось бы надеяться, — откликнулся Миша, напряженно всматриваясь в лобовое стекло РАФика, — что это будет Выставка достижений… хотя вы оказались кругом правы — это она и есть, ВДНХ, — обрадованно сообщил он, затормозив прямо в центре очередной платформы Метро-2, освещенной все теми же мутными лампочками.
— Выходим, — скомандовал генсек, — и поднимаемся на поверхность… тут же Останкинский телецентр недалеко, верно? А нам туда как раз и надо.
Они оба вышли из РАФика на платформу и огляделись по сторонам — слева, по ходу движения, была глухая стена, а вот справа и сзади виднелась какая-то лестница.
— Похоже, что нам туда, — показал пальцем на лестницу Романов, — странно, что нигде ни души нет, правда? — обратился он к секретарю.
— Самому это странным показалось, — поежился он, — ну бог даст дальше живые души появятся…
И они двинулись по направлению к лестнице и далее… через три поворота их взорам представился гермозатвор, перекрывающий доступ в метро в чрезвычайных ситуациях. Здоровенная такая металлокерамическая дура, выползшая из одной стены и доползшая до другой.
— Похоже, что дальнейшая дорога перекрыта, — произнес генсек, потрогав холодный бок этой металлической преграды, — какие будут мнения?
— Тут должна быть какая-нибудь кнопка, убирающая гермозатвор, — выдал умную фразу Миша, — я могу поискать.
— Давай вдвоем поищем, — согласился Романов, — ты справа смотри, я слева…
И они начали изучать глубокие ниши, имевшиеся тут по обе стороны от прохода. Та, что была на стороне генсека, закрывалась на металлическую дверь с кодовым замком. Романов присмотрелся к цифрам и нажал на те из них, которые были потерты больше остальных — комбинация 5412 подошла с первого раза. Внутри оказалась маленькая комнатушка со столом, стоявшим на запыленном бетонном полу. Кнопки нигде видно не было, но на столе имел место телефон старой советской конструкции, чуть ли не сталинских времен, а рядом лежала маленькая телефонная книжка. Романов бегло просмотрел справочник и вернулся обратно в проход, Миша тоже закончил обследование своего участка и ожидал начальника.