добное начало войны имеет для стороны нападающей целый ряд военных преимуществ. В этом случае „сосредоточение и фактическое развертывание армии проводятся раньше противника и до момента возникновения враждебных действий со стороны противника. «Вползание в войну» имеет не менее важное значение и в том отношении, что оно есть одна из форм осуществления принципа внезапности со всеми вытекающими последствиями. Современные буржуазные государства, и в частности готовящие на нас нападение – Германия и Япония – не могут не прельститься этими преимуществами“. Агрессоры будут стремиться „придать начальному периоду войны решающее значение, что в свою очередь предполагает широкое пользование маневренными формами борьбы“»327.
В.А. Анфилов сообщает: «20 мая 1936 года газета „Правда“ напечатала статью комбрига С.Н. Красильникова „Начальный период будущей войны“.
…В качестве примера того, что „боевые действия (в будущей войне)… начнутся внезапным вторжением без формального объявления войны“, Красильников приводил японскую агрессию в Китае и итальянскую в Абиссинии. Авиация нападающего, по его мнению, нанесет крупное поражение противнику, а подвижные соединения будут бить собирающиеся войска противника по частям, внося панику и смятение в передовой зоне театра военных действий. „Таким образом, – писал С.Н. Красильников, – завязка войны мыслится, как внезапное нападение тяжелой бомбардировочной авиации с воздуха на жизненные центры страны, соединенное с глубоким вторжением крупных мотомеханизированных… масс, поддержанных действиями легкой боевой авиации по железным дорогам и транспортным средствам, необходимым для сосредоточения боевых сил“.
Так, к концу 30-х годов советская военная теория решила проблемы определения характера будущей войны и ее начальных операций. Военные теоретики обосновали необходимость отмобилизования, сосредоточения и развертывания значительной части вооруженных сил в угрожаемый период и поддержания их в постоянной боевой готовности. Они предсказывали, что будущая война начнется без объявления, внезапно, что операции с самого начала приобретут маневренный характер, в сражение сразу же будут брошены крупные силы, и поэтому в отличие от Первой мировой войны начальные операции окажут большое влияние на ход и исход войны. Решающую роль в начальных операциях будут играть авиация и подвижные войска. Считалось, что при наличии в армиях большого количества новой боевой техники военные действия с первого же дня войны будут носить решительный характер.
Много фактов для теоретических обобщений и выкладок дала начавшаяся в Европе Вторая мировая война. Быстро откликнулись на нее ученые Военной академии Генерального штаба. В 1940 году Военное издательство выпустило в свет книгу комбрига Г.С. Иссерсона, в которой, рассматривая германо-польскую войну, он отмечал, что „эта война имела скорее характер отдельного похода или кампании, содержанием которой явилась одна общая стратегическая операция“. Автор писал о характере развязывания войны, что „в этом отношении германо-польская война представляет собой новое явление в истории…“ Нападение полностью развернутых сил фашистской Германии на Польшу явилось для последней стратегической внезапностью. „Никто не может теперь сказать, – писал Иссерсон, – когда же произошли мобилизация, сосредоточение и развертывание – акты, которые по примеру прошлых войн, в частности первой империалистической войны, обозначены вполне определенными рамками во времени. Германо-польская война началась самим фактом вооруженного вторжения Германии на земле и в воздухе“. Повторив тезис о том, что войны теперь не объявляются, а начинаются заранее развернутыми вооруженными силами, автор констатировал, что мобилизация и сосредоточение не относятся к периоду после наступления состояния войны, как это было в 1914 году, они проводятся незаметно, постепенно, задолго до этого. „Разумеется, полностью скрыть это невозможно, – справедливо заявляет Иссерсон. – В тех или иных размерах о сосредоточении становится известным. Однако от угрозы войны до вступления в войну всегда остается еще шаг. Он порождает сомнение, подготавливается ли действительное военное выступление или это только угроза. И пока одна сторона остается в этом сомнении, другая, твердо решившаяся на выступление, продолжает сосредоточение, пока, наконец, на границе не оказывается развернутой огромная вооруженная сила. После этого остается только дать сигнал, и война сразу разражается в своем полном масштабе“»328.
«В том же году, – пишет В.А. Анфилов, – в Академии Генерального штаба был издан труд комбрига С.Н. Красильникова „Оперативное сосредоточение и развертывание армии в наступательной операции“, в котором получила дальнейшее развитие теория начальных операций войны. „Как показал опыт начала Второй мировой войны, – писал автор, – в ближайшем будущем будет весьма мало предпосылок для того, чтобы мог повториться начальный период войны, подобный начальному периоду Первой мировой войны… Войны, как правило, ныне не объявляются… Все это создает предпосылки к внезапному началу решительных операций агрессором с первого же дня войны, а следовательно, возникает необходимость считаться с возможностью такой угрозы и принимать заблаговременные меры противодействия“ (выделено мной. – С. Ж.).
Начальный период войны, отмечал комбриг Красильников, не является ныне подготовительным этапом, как ранее. Он будет, как правило, периодом первых интенсивных операций. Отличие же начального периода войны от последующих, по мнению автора, заключается главным образом в том, что в зависимости от политической обстановки определенная часть мероприятий, имеющих очень важное значение для начала и хода военных действий, будет завершаться в этот период, совмещаясь по времени с наступательными операциями самого решительного характера. Основная цель начальных операций будущей войны, по Красильникову, состояла в захвате стратегической инициативы и создании благоприятных условий для проведения операций, решающих исход войны. Непременным условием достижения этой цели являлось заблаговременное отмобилизование и сосредоточение войск. „Упреждение противника в сосредоточении, – подчеркивал он, – всегда давало главному командованию возможность захватить оперативно-стратегическую инициативу с самого начала войны“»329.
И наконец, В.А. Анфилов делает вывод о том, что советские военные теоретики исследовали начальный период войны с целью разработки действенных мероприятий для отпора агрессии и для обороны рубежей Советского Союза: «Таким образом, усилиями советских военных теоретиков в определении характера будущей войны и ее начальных операций были сделаны крупные шаги.
…Хотя в определении характера будущей войны и содержания ее начальных операций и были некоторые расхождения, почти все советские военные теоретики считали, что войны в современную эпоху начинаются агрессивными государствами без объявления, внезапным вторжением крупных сил на земле, в воздухе и на море. Предполагалось, что в военных действиях с самого начала примут участие главные силы сторон, а поэтому они сразу же приобретут решительный характер.
В соответствии с этими выводами советские военные руководители, видя, что гитлеровское командование сосредоточивает у границ СССР многочисленную армию, с разрешения правительства принимали меры к сосредоточению и развертыванию войск второго стратегического эшелона. Одновременно с тем проводились и другие мероприятия по увеличению численности и усилению войск приграничных округов. Все это свидетельствовало о том, что передовые достижения военно-теоретической мысли внедрялись в практику подготовки советских вооруженных сил к отражению фашистской агрессии. Но наряду с этим некоторые важные вопросы, разработанные в теории, не нашли отражения в практике»330.
На странице 483 «любитель истории» снова врет: «Военные историки пропустили целый исторический пласт. Все, о чем я говорю, составляло государственную тайну Советского Союза. Вместе с тем в 20-х и 30-х годах советское политическое и военное руководство разработало сначала в теории, а потом осуществило на практике небывалый в истории план тайного перевода страны на режим военного времени, из которого неразрывно и логически следовали планы проведения внезапных сокрушительных ударов. Эти планы рождались в ожесточенной борьбе мнений мощных группировок, отстаивающих свой собственный подход к проблеме покорения мира. Накал страстей был столь велик, что отголоски полемики вырывались из глухих стен Генерального штаба на страницы открытой прессы и отраженным светом освещали размах подготовки.
Даже то, что публиковалось открыто, дает представление о намерениях Сталина и его генералов. Сохранились целые залежи открытой литературы о том, что должно включаться в предмобилизационный период, как надо проводить тайную мобилизацию, как наносить внезапные удары и как под их прикрытием мобилизовать главные силы и вводить их в сражения. Издавался журнал „Мобилизационный сборник“. Каждому, кого интересует данный вопрос, настоятельно рекомендую статьи С.И. Венцова, книги А.В. Кирпичникова, Е.А. Шиловского, В.А. Меликова, Г.С. Иссерсона, В.К. Триандафиллова, наконец, книгу Бориса Михайловича Шапошникова „Мозг армии“».
Советские военные историки не пропускали никакой «целый исторический пласт». Выше были воспроизведены работы В. А. Анфилова.
И в двенадцатитомном коллективном фундаментальном историческом труде выдающихся и ведущих советских ученых «История второй мировой войны 1939–1945» воспроизводятся дискуссии ведущих советских военных теоретиков. В частности: «Исследованию характера начального периода будущей войны были посвящены многие работы Я.И. Алксниса, Р.П. Эйдемана, В.Ф. Новицкого, А.Н. Лапчинского и других. Теоретическое решение проблем подготовки и ведения первых операций войны рассматривали А.И. Егоров, Е.А. Шиловский, Л.С. Амирагов, В.А. Меликов, С.Н. Красильников и другие.
Летом 1933 года начальник Штаба РККА А. И. Егоров представил Реввоенсовету СССР тезисы о новых оперативно-тактических проблемах, в которых обращалось внимание на качественный и количественный рост мощных технических средств борьбы, заставляющих по-иному решать вопросы начального периода войны и ведения современных операций. По мнению А.И. Егорова, противник, применяя скрытую мобилизацию, может быстро сосредоточить сильную армию из крупных мотомеханизированных, пехотных, авиадесантных частей, конных масс и боевой авиации и внезапно вторгнуться на чужую территорию. Военные действия сразу охватят пространство на глубину 400–600 км и нанесут значительный урон коммуникациям, военным складам и базам, воздушным и морским силам. Таким ударом противник способен уничтожить войска прикрытия, сорвать мобилизацию в приграничных районах, помешать развертыванию армии, занять важные в экономическом отношении районы. Однако, писал он, одна лишь армия вторжения не может решить исход войны.