В книге «Ледокол» автор сообщает о том, что Советский Союз сосредоточил на границах с Финляндией три армии, потом – еще три армии, итого – шесть армий: «Итак, советская дипломатия „ищет пути к миру“, а на западных границах тайно появляются армии, внезапно и целыми сериями: 3-я и 4-я армии – в Белоруссии, 5-я и 6-я – на Украине, 7, 8, 9-я – на финской границе… три армии на финской границе „помогали финскому народу сбросить гнет угнетателей“. Трех армий тут не хватило – и вот новые: 13, 14, 15-я»676.
А в книге «Тень Победы» у английского мистера Советский Союз сосредоточил на финской границе 5 {пять) армий: «В ноябре 1939 года мы сосредоточили пять армий на границе с Финляндией…»677
Мистер Резун на 129-й странице пишет: «…но при внимательном рассмотрении любой читатель мог обнаружить в рассказах ученых товарищей и великих героев почти неприметные шероховатости и нестыковки. Вот они-то и указывали на то, что не все было так, как нам сегодня рассказывают». А в своих книгах он неоднократно бьет себя в грудь и заявляет, что в его «версии» начала Великой Отечественной войны «все стыкуется»678. Вот только в его книгах – полный разнобой и информация в разных книгах не стыкуется.
Глава 9На Будапешт!
В книге «Ледокол» заламаншский «исследователь» вещает о том, что наступать войскам с запада на восток неудобно и опасно, если у них горы за спиной: «Карпаты в этом месте неудобны для агрессии с запада на восток. Противник с гор спускается на равнины, а снабжать армии придется через все Карпаты, Татры, Рудные горы, Судеты, Альпы. Это очень неудобно и опасно для агрессора»679.
А в книге «Тень Победы» на 141-й странице он себя опровергает и заявляет о том, что наступать войскам с востока на запад удобно и легко, если у них те же горы за спиной: «Павлов мог бы построить оборону, опираясь на горные хребты. Горы – естественный рубеж для обороняющегося и преграда для наступающего. Но условия игры были составлены так, что горы у Павлова отобрали, его отбросили на равнины. Не Жуков, а руководители игры сбросили войска Павлова с удобных оборонительных рубежей. А войска Жукова руководители игры чудесным образом перебросили через хребты – воюй не там, где будет трудно, а там, где будет легко».
Глава 10Он не успел вникнуть
Всю эту главу мистер Резун обвиняет Г.К. Жукова в разгроме Красной армии:
Страницы 144–145: «Разгром Красной армии летом 1941 года – это величайший позор мировой истории. Такая катастрофа не постигала никогда ни одну армию мира. (Вспоминается книга „Беру свои слова обратно“: „Францию Гитлер разгромил за месяц“ 680. – С. Ж). Вся великолепно подготовленная Красная армия была разгромлена и захвачена в плен в первые месяцы войны. В 1941 году Красная армия потеряла 5,3 миллиона солдат и офицеров убитыми, попавшими в плен и пропавшими без вести. (ВИЖ. 1992. № 2. С. 23). Это не считая раненых, контуженных и искалеченных. Вся предвоенная кадровая Красная армия была разгромлена. Четыре года войны против германской армии воевала не кадровая армия, а резервисты. А что могли сделать резервисты? Так ведь не все резервисты и воевали. Из-за поспешного бегства 1941 года на оккупированных противником территориях осталось еще целая армия – 5 360 000 военнообязанных, которых не успели призвать в Красную армию. (ВИЖ. 1992. № 2. С. 23)
В 1941 году Красная армия потеряла 6 290 000 единиц стрелкового оружия. (ВИЖ. 1991. № 4). Этого оружия было бы вполне достаточно, чтобы вооружить весь Вермахт.
Красная армия за тот же период потеряла 20 500 танков. Этого могло хватить на укомплектование пяти таких армий, как Вермахт. Такого количества танков было достаточно, чтобы вооружить ими не только армию Германии 1941 года, но и все остальные армии планеты: США, Великобритании, Японии, Италии, Испании. Даже не дважды, а трижды. Причем танками такого качества, каких ни в одной из этих стран не было.
Красной армией в 1941 году было потеряно 10 300 самолетов. Этого вполне хватило бы на полное перевооружение Люфтваффе, и не один раз. И опять же самолетами очень высокого качества. Ничего равного нашим Ил-2, Пе-2, Як-2, Як-4, Ер-2, ДБ-Зф, Пе-8 в 1941 году у Гитлера не было.
Потери советской артиллерии за первые шесть месяцев войны: 101 100 орудий и минометов. Этого было достаточно для укомплектования всех армий мира вместе взятых, и опять же не один раз, а многократно. И опять же – самыми лучшими в мире образцами пушек, гаубиц, мортир и минометов.
На границах было брошено более миллиона тонн боеприпасов. Неужели начальник Генерального штаба РККА, величайший стратег XX века Жуков Георгий Константинович за весь этот позор не несет ответственности?»
Страница 147:
«Предлагаю на выбор одно из двух.
Первое. Сталин не мешал Жукову работать и не вмешивался в его деятельность. В этом случае вся ответственность за разгром 1941 года ложится на Жукова, ибо Жуков – начальник Генерального штаба, а Генеральный штаб – мозг армии.
Второе. Сталин вмешивался в работу Жукова, не давал ему развернутся, но Жуков был слабовольным человеком, он не нашел в себе мужества потребовать отставки с высокого поста. Если так, то Жуков несет полную ответственность за разгром. Если не было в Жукове решимости и храбрости отказаться от выполнения преступных приказов, значит, он должен отвечать как виновник и соучастник преступлений».
Страница 148: «Накануне войны Жуков не сделал ничего против воли Сталина. Потому он несет полную ответственность за величайший разгром».
Страница 180: «Нам постоянно напоминают, что „печать личности Жукова, его полководческого таланта лежит на ходе и исходе важнейших стратегических операций советских вооруженных сил“. Вот это верно. Печать личности Жукова и его великого полководческого таланта лежит на разгроме Красной армии в июне 1941 года. И эта печать несмываема».
А на 87-й странице мистер Резун все свои обвинения опровергает и вполне объективно пишет: «Но я утверждаю: Жукова за разгром 1941 года ругать нельзя».
Глава 11Действовать по-боевому
На 165-й странице мистер Резун заявляет, что уже «в январе 1941 года гениальный Жуков пришел в Генеральный штаб».
А в книге «Ледокол» он себя опровергает и указывает истинную дату, когда Г. К. Жуков принял должность начальника Генерального штаба РККА: «Вместо Мерецкова 1 февраля 1941 года начальником Генерального штаба стал генерал армии Г.К. Жуков. И работа закипела с истинно жуковским размахом»681.
Английский мистер вещает на 169-й странице: «Опубликованы тысячи книг и статей участников тех событий, и ни один маршал, ни один генерал или адмирал, ни один офицер, ни один историк-исследователь не сообщил о том, что Жуков или кто-то еще приказал ввести в действие заранее разработанные планы и действовать в соответствии с инструкциями, которые хранились в „красных пакетах“.
Ни один командующий фронтом, флотом, армией, флотилией, ни один командир корпуса, дивизии, бригады или полка никогда не получал приказа на вскрытие „красного пакета“».
Опровергает заламаншского лгуна генерал-полковник И.В. Болдин, бывший заместитель командующего Западным особым военным округом генерала армии Д.Г. Павлова: «Наконец из Москвы поступил приказ немедленно ввести в действие „Красный пакет“, содержавший план прикрытия государственной границы. Но было уже поздно. В третьей и четвертой армиях приказ успели расшифровать только частично, а в десятой взялись за это, когда фашисты уже развернули широкие военные действия.
Замечу, кстати, что и этот приказ ограничивал наши ответные меры и заканчивался такими строками: „Никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить“. Но о каком прикрытии государственной границы могла идти речь, когда на ряде направлений враг уже глубоко вклинился на нашу территорию!
Захожу к Павлову, передаю содержание моего последнего разговора с наркомом обороны. Сообщаю, что С. К. Тимошенко разрешил мне вылететь в Белосток. Прощаюсь и стремглав бегу к машине»682.
И еще опровержение. Маршал Советского Союза К.К. Рокоссовский: «Около четырех часов утра 22 июня дежурный офицер принес мне телефонограмму из штаба 5-й армии: вскрыть особый секретный оперативный пакет.
Вскрывать его мы имели право только по распоряжению Председателя Совнаркома СССР или Народного комиссара обороны. А тут стояла подпись заместителя начальника оперативного отдела штарма. Приказав дежурному уточнить достоверность депеши в округе, в армии, в наркомате, я вызвал начальника штаба, моего заместителя по политчасти и начальника особого отдела:
– Ваше мнение, товарищи, как поступить в данном случае?
Все высказали сомнение, подозревая какую-то провокацию.
Дежурный доложил, что связь нарушена. Не отвечают ни Москва, ни Киев, ни Луцк.
Пришлось взять на себя ответственность и вскрыть пакет.
Директива указывала: немедленно привести корпус в боевую готовность и выступить в направлении Ровно, Луцк, Ковель»683.
Английский мистер в книге «Ледокол» воспроизводит это свидетельство К.К. Рокоссовского: «По свидетельству Маршала Советского Союза К.К. Рокоссовского (Солдатский долг. С. 11), каждый советский командир в своем сейфе имел „особый секретный оперативный пакет“ – „Красный пакет Литер М“. Вскрывать „Красный пакет“ можно было только по приказу Председателя совнаркома (до 5 мая 1941 года – Вячеслав Молотов) или Наркома обороны СССР (Маршал Советского Союза С.К. Тимошенко)»684.
И на той же 169-й странице он сообщает: «В „Ледоколе“ я писал, что планов отражения агрессии не было, зато существовал план внезапного нападения на Германию и захвата Европы. Кодовое название операции – „Гроза“. План был детально отработан. Он должен был вводился в действие немедленно после того, как командующие фронтами и армиями получали короткий сигнал: „Гроза“».