– Вы опоздаете. Не беспокойтесь о нас. Идите.
– Вы уверены?
– Да.
– Спасибо. Спасибо. Спасибо. Я ваша должница, Дикон.
Она стала собирать вещи.
– Не забудьте ничего, – сказал я и взял с подноса стакан с кофе. – Возьмите кофе с собой.
Она взяла у меня стакан и в последний раз огляделась по сторонам.
– Телефон я взяла, кошелек тоже… – Она вздохнула и подбежала к качелям, чтобы поцеловать Санни в макушку. – Пока, детка. Будь умницей, веди себя хорошо с Диконом. – Кэрис посмотрела на меня. – Не могу поверить, что говорю это – с Диконом.
Я тоже не мог в это поверить.
– С нами все будет в порядке.
– Напишите мне, если я буду вам нужна. Пишите в любое время.
– Хорошо, но я напишу лишь в том случае, если произойдет что-то из ряда вон выходящее, например пожар.
– Бог мой, даже не шутите так, – сказала она и поспешила к выходу.
Я закрыл за ней дверь, и в квартире наступила оглушительная тишина.
Санни смотрела на меня, и я был рад, что она выглядела умиротворенной. По крайней мере, хоть один из нас не нервничал.
– Хорошо… Насчет того, что с нами все будет в порядке… Я просто притворялся, чтобы твоя мама не волновалась. Я в панике, малышка. Ты должна мне помочь. Никаких сюрпризов, и мы справимся.
Она издала восторженный вопль.
– Хорошо, остынь немного. Судя по графику твоей мамы, в следующий раз мы должны будем поесть в восемь часов.
Я потер подбородок.
– На самом деле мне нужно сходить к себе за ноутбуком, чтобы я мог поработать, когда ты уснешь. Я возьму тебя с собой. Тебя это устроит?
Расстегнув ремни, я вынул ее из качелей.
Мы отправились в мою квартиру, и, держа правой рукой Санни, в левую я взял ноутбук, немного вяленой говядины и чипсы. Я не знал, что из нормальной еды есть у Кэрис в холодильнике.
На обратном пути я на секунду остановился у зеркала, которое висело на стене рядом с входной дверью. Смеяться мне или плакать при виде того, как я держу в одной руке ребенка, а другой прижимаю к себе лэптоп и говядину с чипсами? Увидев себя в зеркале, Санни расплылась в беззубой улыбке. От радости ее миндалевидные глаза превратились в щелочки.
Черт, она просто прелестна!
– Тебе нравятся зеркала, да? Ну, по крайней мере, теперь я знаю один из способов занять тебя, если все остальное не сработает. – Я начал шептать ей на ухо: – Скажу тебе по секрету, я тоже их люблю. Я слишком долго смотрю на себя перед тем, как выйти из дома. Но не признаюсь в этом никому, кроме тебя.
Она засмеялась, словно поняла меня. Но скорее всего, она просто все еще радовалась своему отражению.
Когда мы вернулись в квартиру Кэрис, пришло время кормить Санни завтраком. Но, когда я усадил ее на стульчик, она начала плакать.
Черт. Я знал, что это плохая идея.
– Что случилось? Что я сделал не так?
Я говорил с Санни так, словно она могла ответить мне.
После того как я взял ее на руки, плач смолк. Она смотрела на меня заплаканными глазами, и я понял, что сегодня будет повторение той ночи. Санни хотела, чтобы я держал ее на руках.
– Ого. Мы опять за свое?
Она лишь продолжала смотреть на меня, а потом улыбнулась.
– Нет, нет, нет. К чему это? Ты хочешь подлизаться ко мне? Чтобы я держал тебя на руках? Не выйдет.
Но ее улыбка сделалась еще шире.
Я во второй раз усадил Санни на стульчик. И она снова завопила.
– Черт, – сказал я. А потом мысленно обругал себя за то, что чертыхнулся при ней. – Ты этого не слышала.
Снова взяв ее на руки, я кое-как открыл баночку с бананами. Закончилось тем, что я кормил ее стоя. Она, должно быть, была очень голодна, потому что открывала рот прежде, чем я успевал набрать в ложку очередную порцию бананов.
– Ну что, малышка? Ты голодна, да?
И тут до меня дошло – сколько входит, столько и выходит. Я выбросил эту мысль из головы, снова поклявшись себе, что разберусь с этим тогда, когда у меня не будет другого выхода.
Ложка наконец коснулась дна баночки, и она опустела.
Санни облизнула губки.
Кэрис оставила на столешнице еще одну баночку с бананами, поэтому я решил, что надо продолжать. И Санни прикончила вторую баночку так же быстро, как и первую.
Все еще держа малышку на руках, я взял кусок бумажного полотенца, включил воду, чтобы намочить его, и вытер ее рот.
– Ну, хорошо. Первый шаг завершился успешно. Веди себя хорошо, ладно? Я попытаюсь устроить тебя на качелях, чтобы просмотреть свою почту.
Но, как только ее попка коснулась сиденья, Санни начала ерзать и разразилась плачем.
Черт!
Я сказал себе, что нельзя идти у нее на поводу. Пусть плачет. Но я сдался после пяти минут нервного расхаживания по комнате под ее плач.
– Хорошо, хорошо. Ты победила.
Я взял Санни на руки.
Мы пошли к дивану и сели.
– Нам нужно отвыкать от этого, Санни.
Но теперь, успокоившись, она посмотрела мне в глаза. Было интересно наблюдать за ребенком, который смотрит на тебя с невыразимым удивлением. О чем она думает? Или, может быть, она лишь видит свое отражение в моих глазах?
И тут она снова улыбнулась.
По крайней мере, она была довольна.
А я уже был полностью вымотан. Я провел с ней всего два часа, но мне казалось, что я нахожусь здесь уже несколько месяцев. Если бы мне вчера сказали, что я окажусь сегодня один на один с ребенком в чужой квартире, я бы умер от страха. Но все было не так плохо, просто непривычно. Утомительно, да. Но теоретически я мог понять, почему люди любят детей, особенно когда те спокойны.
Когда часы пробили десять, я с ужасом осознал, что настало время менять подгузник. Я встал и пошел с Санни в ее комнату. «Пожалуйста, не какай».
Положив Санни на пеленальный столик, я снял с нее подгузник и с облегчением обнаружил, что она всего лишь пописала.
Один – ноль в мою пользу.
Стараясь вспомнить все, что показала мне Кэрис, я как можно быстрее надел на Санни чистый подгузник.
Вернувшись в гостиную, я посмотрел на часы. Господи Иисусе! Неужели сейчас всего лишь половина одиннадцатого?
Мне казалось, что уже прошла целая вечность.
В одиннадцать часов я накормил ее сладким картофелем с горошком. А потом дал выпить бутылочку смеси, как мне было велено. И все это время я держал Санни на руках, чтобы она не вопила.
Она с удовольствием выпила смесь и рыгнула с оглушающим грохотом.
В половине двенадцатого пришло сообщение от Кэрис.
Кэрис: Как у вас дела?
Я громко рассмеялся. Что будет, если я отвечу честно?
«Санни не дает мне спустить ее с рук, моя рука затекла, а я пытаюсь решить, как мне вытереть свой собственный зад, когда мне приспичит. Как ты делаешь все это день ото дня, Кэрис? КАК ТЫ ДЕЛАЕШЬ ЭТО?»
Я записал голосовое сообщение, потому что, держа на руках Санни, не мог печатать.
Дикон: Все замечательно. Делаю все по графику. Она только что пообедала и выпила свою смесь.
Кэрис: Потрясающе! Я ваша вечная должница.
Дикон: Как ваш первый рабочий день?
Кэрис: Замечательно! Я так рада, что смогла выйти на работу! Мне многому нужно научиться. Но я полна оптимизма и уверена, что справлюсь.
Дикон: Ну, продолжайте в том же духе. А я держу все под контролем.
Кэрис: Спасибо вам еще раз!!!
Дикон: Всегда к вашим услугам.
Я повернулся к малышке.
– Не заставляй меня лгать, Санни. Хорошо? Мы должны изменить ситуацию прежде, чем вернется твоя мама.
Снова усевшись с ней на диван, я стал считать минуты до ее дневного сна. И все еще не представлял, как мне удастся заставить ее лежать в кроватке без воплей во всю глотку.
Когда Санни снова улыбнулась, я прищурился.
– Это ты к чему? Тебе нравится видеть мои мучения? Я не рожден для этого, знаешь ли. Между нами говоря, я вообще не должен быть сегодня здесь. Не обижайся, но я не хочу иметь дела с детьми. – Я наклонился и прошептал ей на ухо: – Но… кажется, я начал понимать, почему некоторые люди хотят детей. Твоей маме повезло, что у нее такая славная дочка.
Я совершил ошибку, уложив Санни к себе на грудь, когда лег на диван и включил телевизор. Через несколько минут она уже спала, а я боялся пошевелиться.
Я размышлял, есть ли у меня хоть какой-то шанс перенести ее в кроватку. Любое движение было рискованным. Но мне отчаянно нужно было посетить туалет.
Поднявшись с дивана, я как можно медленнее пошел в ее комнату. Я еще никогда в жизни не двигался так осторожно, укладывая Санни в кроватку. И это было чудом – то, что малышка не шевельнулась. Она продолжала спать, и ее грудь поднималась и опускалась в такт дыханию.
Я на цыпочках вышел из детской, и знаете, что я сделал, вернувшись в гостиную? Я начал танцевать. Я танцевал, размахивая руками и покачивая бедрами. И смеялся над собой. Я, взрослый мужик, танцевал под дверью детской, потому что впервые с восьми часов утра смог свободно вздохнуть.
Но Кэрис проделывала все это каждый божий день. Снова и снова. Я пробыл с ребенком всего несколько часов и уже думал, что заслужил какую-нибудь награду. Наверное, я был идиотом, считая, что это большой подвиг – уложить ребенка спать. Но мне было все равно. Я молча танцевал, отчаянно вращая задом.
В рекордное время я проделал все, что мог. Я сходил в туалет. Я улегся с ногами на диван и съел вяленую говядину. Я прочитал все письма, которые пришли мне на электронную почту. И я никогда в жизни так не торопился, потому что понятия не имел, сколько у меня еще есть времени до того, как моя свободная жизнь закончится.
Мой телефон зазвонил, и никогда еще мне так не хотелось разбить этот гаджет. Я поспешно отключил звук и включил вибрацию.
Мне пришло сообщение.
Кэти: Как насчет того, чтобы вместе пообедать?
Конечно же, я знал, что ее интересует вовсе не обед. Кэти – это девушка, с которой я перестал встречаться несколько месяцев назад. И меня удивило, что ее все еще интересует «обед», учитывая, что я не звонил ей все это время.