Пока я мучительно решала, довериться ли Дикону еще раз, он уже смотрел в будущее, планируя свою жизнь с нами, когда я наконец буду готова к этому.
Всю следующую неделю мы не провели ни одной ночи врозь.
В один из дней он предложил сходить за покупками в супермаркет, поскольку Санни плохо себя чувствовала. Она почти никогда не болела, но в этот день у нее поднялась температура.
Одним из пунктов длинного списка были болеутоляющие таблетки для детей, поскольку у меня они почти закончились.
Дикон прислал мне сообщение из магазина.
Дикон: Дженерики на самом деле так же хороши, как и оригинальные лекарства?
Кэрис: Предполагается, что это одно и то же.
Дикон: Хорошо.
Спустя несколько минут он прислал еще одно сообщение.
Дикон: Не хочу рисковать. Куплю оригинал.
Я улыбнулась. Меня не переставали изумлять эти нежность и забота, которые скрывались под агрессивной мужественностью.
Кэрис: Хорошо.
Прошло несколько минут, а потом он прислал мне еще одно сообщение.
Дикон: Что такое свежие пенисы?
Кэрис: Что?
Он прислал фото моего рукописного списка.
Кэрис: Здесь написано «свежие персики». Прости, у меня ужасный почерк.
Дикон: Понятно. Кстати, мой пенис совершенно свежий. Но я понял. Персики. Свежие.
Он закончил фразу пятью смайликами.
Дикон: Смешно, но изображение персика символизирует задницу. Так что можешь представить себе, какие у меня сейчас мысли.
И он прислал мне изображение баклажана и персиков.
Кэрис: Это кстати. Купи еще и баклажан. Завтра попробую сделать баклажанную лазанью.
Дикон: Хорошо, мэм.
Некоторое время он ничего не писал. А потом прислал фото черных кружевных стрингов, которые он держал в руке.
Дикон: После всех этих разговоров о баклажанах и персиках я зашел в секцию женского белья, увидел это, представил тебя в них, стоящую передо мной. А теперь я стою с затвердевшим членом посреди магазина.
Дикон: Нужно встать в очередь в кассу, но пока мне небезопасно покидать эту секцию.
Дикон: Черт! Какая-то старушка рассматривает теплые штаны напротив меня, а я прячусь тут со своим членом.
Я согнулась от смеха.
Дикон: Я не шучу, кажется, старушка только что пукнула.
Дикон: Ну и дела!
Дикон: Готово. Я ухожу из этой секции. Передо мной тележка, за которой я прячу свой член. И благодаря старушке он уже не такой твердый.
Кэрис: Не мог бы ты вернуться домой, прежде чем попадешь в какую-нибудь переделку? LOL.
Дикон: Направляюсь домой. Со стрингами. Ты. Я. Сегодня ночью. Заметано.
Я вздохнула. У нас бывало всякое, но я действительно любила этого мужчину.
Дикон: Кстати, у тебя размер S?
Кэрис: Да, а что?
Дикон: Я подобрал тебе кое-что.
Кэрис: Угу. Дай угадаю. Блузку с огромным декольте?
Он прислал мне фото простой белой футболки, на которой была надпись: «Я люблю своего бойфренда».
От улыбок у меня уже болели мышцы лица.
Кэрис: Знаешь, до того, как мы стали близки, я обычно называла тебя «антибойфрендом».
Дикон: Правда? Ну что ж, антибойфренд нашел свою половинку.
Я вздохнула.
Кэрис: Поспеши домой.
Через пять минут пришло еще одно сообщение:
Дикон: Купил тебе кофе в «Старбаксе».
Он прислал фотографию стаканчика, на котором было что-то написано черным маркером. Я пригляделась и увидела, что там было написано «Кэрис любит пенис». Он отомстил мне за ошибку с персиками.
ЭпилогДикон
Убедить Кэрис снова поверить в меня оказалось не таким простым делом, как я думал. А когда это наконец случилось, не было никаких формальных предложений или объявлений. Возвращение к нашей прежней близости происходило медленно и органично. Многие месяцы я каждый день доказывал ей, что больше никуда не убегу, и учился быть хорошим мужем для нее и хорошим отцом для Санни. И, поскольку я приложил к этому все силы, я в конце концов завоевал награду.
За пять лет, прошедшие с того момента, когда Кэрис вошла в мою жизнь, я многому научился, включая нижеследующее, в произвольном порядке.
Первое: слова ничего не значат, важны действия.
Второе: невозможно любить или не любить по своей воле. Все, что я говорил себе о том, что нельзя вступать в близкие отношения с Кэрис, не имело значения. С первого момента я вел обреченную на провал борьбу со своим мозгом.
Третье: полной свободы нельзя достичь, не простив себя. Я в конце концов обратился за помощью к психотерапевту, чтобы избавиться от страха перед поражением и боязни причинить боль другим. И я понял, как важно для выздоровления проникнуться сочувствием к самому себе.
Четвертое: все вертится вовсе не вокруг тебя, Дикон. Есть в жизни вещи поважнее, чем ты сам. Санни научила меня этому. Когда у вас есть дети, они всегда стоят на первом месте.
И самое главное – я понял, что кровное родство не делает вас семьей. Санни – моя дочь, и не имеет значения, что это не я зачал ее. Единственным неудобством стало то, что мне приходилось делить ее с Чарльзом. Она ни одного из нас не называла папой. Я был Диик, а он – Ча-Ча. Но мы оба считали себя ее отцами, и ни один из нас не хотел уступить другому. Так что мы смирились с тем фактом, что у Санни будет два отца, каждый из которых будет строго взыскивать с другого за ошибки.
Моя дочь умеет танцевать благодаря дочери Чарльза, Талии. В пять с половиной Санни все еще учится говорить. Мы с Кэрис почти всегда понимаем ее, но всем остальным не всегда удается ее понять. Однако нас заверили, что, если мы будем продолжать терапию, с возрастом ее речь улучшится. И она будет проходить те же фазы развития, что и обычные дети, но только по своему собственному графику. Никто не сказал, сможет ли Санни в будущем вести самостоятельную жизнь, но я очень надеюсь, что она добьется успехов во всем, к чему будет лежать ее душа. И я всегда, до самой смерти, буду поддерживать ее.
Конечно, я не полюбил бы так Санни, если бы сначала не влюбился в ее маму. Пару лет назад мы впервые оставили Санни с Чарльзом и полетели в Вегас, чтобы пожениться. Это были четыре восхитительных дня, когда моя прекрасная балерина принадлежала только мне. А вскоре после возвращения мы переехали в пригород, чтобы у нас был свой дворик.
Теперь мы уже стали типичными загородными жителями, и каждое субботнее утро мы проводим на стадионе, где наша детка играет в футбол. Я не только никогда не думал, что стану отцом, я уж точно никак не мог представить, что мое грандиозное возвращение в спорт будет заключаться в том, что я стану тренером по футболу у кучки спиногрызов. Школа, в которой училась Санни, разработала интегрированную спортивную программу, так что особенные дети играли наряду с остальными. И я решил, что вместо того чтобы наблюдать со стороны, я буду тренировать их команду – ну, знаете, на случай, если Санни понадобится моя помощь.
И знаете что? Она ей почти никогда не нужна. А я учился тому, чтобы позволять ей иногда падать. Но это было очень трудно.
Я помахал рукой Чарльзу, который сидел на скамейке вместе со своими старшими детьми. Они всегда присутствовали на всех играх, в которых участвовала Санни. Когда мы решили переехать, мы специально поселились неподалеку от Чарльза, поскольку он часто помогал нам с Санни.
Было очень здорово смотреть, как играет наша дочь. Ей нравилось общаться с другими детьми, а они, в свою очередь, помогали ей идти в нужном направлении. Она не всегда соблюдала правила игры и за прошедший сезон забила всего один гол с помощью кого-то из старших детей, но она всегда улыбалась. Для Санни никогда не существовало пункта назначения. Ее захватывало само путешествие. И, если она падала, она поднималась и бежала дальше. Многие могли бы поучиться этому у моей маленькой девочки.
Когда сегодняшняя игра наконец закончилась, Санни подбежала к Кэрис, которая наблюдала за игрой, сидя на одеяле на траве. Чарльз и его дети подошли к ним, чтобы похвалить Санни.
Меня задержали чьи-то родители, так что я не сразу присоединился к своей семье.
Когда я наконец освободился и подошел к Кэрис, то спросил:
– Готовы ехать домой?
Она кивнула и дернула Санни за одну из светлых косичек.
– Тебе нужно как следует отмокнуть в ванне, девочка. Давай пойдем домой и хорошенько тебя отдерем.
Я нагнулся и прошептал Кэрис на ухо:
– Ты сказала «отдерем»? Я бы не отказался, чтобы меня отодрали.
Она покачала головой, а я украл у нее быстрый поцелуй, а потом обнял ее за плечи. И мы все направились к машине.
Санни посмотрела на меня, а потом поднесла ко рту кулачок и лизнула его. Это был жест, означавший «мороженое». Будка с мороженым находилась на краю стоянки.
– Тебе сначала нужно пообедать, – сказал я.
Санни стала подпрыгивать на месте.
– Пжа, Диик!
Я вздохнул и полез в карман за бумажником.
– Ты слабак, – рассмеялась Кэрис.
Мы купили Санни ее замороженный гостинец и пошли к машине, которая была припаркована очень далеко, в самом конце стоянки, в тени большого дерева.
– Я сегодня так гордилась Санни, – сказала Кэрис. – И я рада, что не настояла на балете, потому что совершенно ясно, что она предпочитает спорт.
Кэрис теперь работала преподавателем в местной школе танца. Она пыталась заставить Санни заниматься у нее, но наша дочь лишь играла своей пачкой и строила мне глупые рожи. Танцы ее совсем не интересовали, но она сразу воодушевлялась, когда выходила на футбольное поле на тренировку или на игру.
– Ну, если Санни вырастет сорванцом, может быть, я уговорю вот этого потанцевать со мной.
Кэрис поцеловала в макушку нашего грудного сына.