Хотелось бы…
В идеале представляется возникновение на окраине Красноярска, выше по течению реки, где вода относительно чиста, небольшого поселения в несколько сотен жителей, решивших начать всё сызнова. И видящих под чутким руководством мудрого командира некие заманчивые перспективы… Ведь на одних консервах не проживёшь, надо создавать новую систему жизнеобеспечения.
Повторюсь, это идеал, на деле в городе появится несколько конкурирующих общин.
Что касается НИИ, вакцин и гипотетической «руки помощи из Центра», то это просто мечтания, и прогнозировать здесь что-либо очень сложно.
Может, структуры и уцелели. Может, нет.
В любом случае, реальная картина происходящего проявится лишь через год.
А нам-то что делать?
Сидеть здесь или пытаться встроиться в новую жизнь? Если да, то в каком качестве?
Как по мне, то лучше бы сохранить полную самостоятельность, и совершенно точно, не хочется быть подчинёнными.
Наподчинялись, знаете ли…
Хватит.
Через десять минут полного молчания я осознал, что мы все втроём смотрим на катер КС-100, стоящий внизу у берега.
С ненавистью смотрим, между прочим.
Бывший хозяин доброе дело задумал: решил поменять родной двигатель ЯМЗ-238 на импортный дизельный атмосферник «Каммингс». Хорошая задумка. яэмзэшный движок проверен и надёжен, вот только топлива он жрёт, словно плавучий танк. А горючки у нас не цистерны.
Комплектный двигатель уже смонтирован, поставлен новый водомёт, казалось бы, какая красота, садись, и в путь! Ан нет, неугомонный хозяин под такую капиталку решил поменять на судне всю электропроводку. Для меня это самая геморятина… Четвёртый день мы ковыряемся с этой проводкой, – то одного не хватает, то другого, часть запчастей владелец катера уволок домой, сразу всё собрать не удалось. Да и не ясно было, что именно нужно, хорошо, что есть руководство по ремонту и эксплуатации. Укладка жгутов – прозвон – подключение – очередной «ой»! – переделка… И так без конца, вечный «ой!». Ладно бы только системы управления подключить! Зачем было в салоне всё обдирать, а? Радар он снял, эхолот тоже, теперь надо настраивать всё заново.
Солидный был человек, основательный.
Чтоб тебе пусто было в раю.
А сегодня мы на работу не пошли, вот так вот!
– О чём размечтался, Алексей?
– Да так, черепки в голове собираю, Геннадий Фёдорович… Думаю.
– Много думать вредно, – тут же напомнил дед. – Может, ребятки, спустимся на берег, поработаем на «каэске»? Кстати, я там давеча стаю уточек видел, совсем близко. Хорошо бы пирога с утятинкой…
Игорь недовольно поморщился.
– И всё-таки патроны нужны! – неожиданно объявил он, любовно поглаживая свой дробовик. Неожиданный до крайности, импульсивный человек, даже удивительно, как ему в рискованных путешествиях удавалось выходить сухим из воды. – Тренироваться надо. По десятку цинков на каждый нарезной ствол, да и гладких бы патронов побольше.
– А сколько у нас тех нарезных? – спросил я, срывая очередную травинку. Я их выбрал в качестве альтернативы жевательной резинке, успокаивает.
В Сибири, вместо жвачки, некоторые люди до сих пор используют особым способом вываренную смолу лиственницы или сосны. Это так называемая сера. Она представляет собой небольшие кусочки коричневого цвета, чаще в виде маленьких брусочков или «сигареток». На вкус она горькая, с непривычки противная, а потом даже приятная. Жевание серы способствует сохранению здоровых зубов и укреплению дёсен, что объективно подтверждается тем, что в енисейских и забайкальских деревнях у большинства жителей зубы сохраняются до глубокой старости.
Её готовят чаще всего кустарным способом, а продают бабушки, наравне с семечками и орешками. Когда на рынках, иногда прямо на улицах. Для варки серной жевачки надо собрать куски коры с натёками смолы, погрузить в специальный сетчатый мешок, который опустить в сосуд с водой – на решетку по принципу водяной бани. Ёмкость закрывают крышкой, и на огонь. Разогретая и отпаренная смола постепенно стекает через сетку в кипящую воду, где и варится. После остывания котла получившийся состав раскатывается на колбаски, нарезается на порции. Некоторые артели даже ставят на них свой штамп.
Сера гораздо твёрже традиционной жевательной резинки, но к зубам не липнет. При жевании она постепенно размягчается.
Между прочим, обладает чудесными бактерицидными свойствами.
– Язвить легко, отрицать трудно, – нахмурился парень.
– Хочешь расстрелять ствол прямо в процессе тренировок? А где новый возьмёшь?
– Лёха! Ну ты чё? Так потому и говорю об арсеналах!
Я чуть травинкой не поперхнулся, язык уколол. Растерявшись, даже не нашёл, что сказать.
– Вот смотрю я на тебя и думаю: какой же ты лёгкий пацан, прям воздушный, всё порхаешь в мечтаниях суетных. – Петляков недовольно покачал головой. – Гляди-ка, цинки ему подавай! Может, сразу грузовые составы, чего мелочиться? Тренировка, говоришь? Я тебе вот что скажу: если бы наши охотники-промысловики тренировались цинками, то им никакого промысла не хватило бы на жизнь! Хоть соболя добывай, хоть норку. А ведь все стреляют точно, зря патроны не жгут. Скажи мне, почему?
– Ну, может, они от природы талантливы…
– Всем кагалом?
– Геннадий Фёдорович, откуда мне знать? Порода такая! Наследственность там особая, преемственность…
– Хе-хе! Порода обычная, человеческая. У нас ведь промысловиками не только коренные работают, и с городов порой люди переселяются. Надоедят им мешки каменные, вот и убегают к настоящей жизни. Нет, Игорь, дело не в породе. Испокон веку детишек стрелять учили без всяких цинков. Прежде чем начать пулять во все стороны, понуждали с оружием знакомиться, привыкать к габаритам и весу, стойку правильно принимать, целиться верно, обхваты ставить, упор в плечо, палец на спуске правильно укладывать. Был у меня когда-то знакомый милиционер, так он рассказывал, как тренер заставлял их часами утюг на вытянутой руке держать, мышцы и сухожилия тренировал! Так и надо! Стреляную гильзу в патронник и работай с прицела и навскидку, щелкай правильно, плавно. Дыши спокойно. Представляй, что ты выстрелил, сам же и оценивай результат – попал или дрогнула рука?
– Глазомер, опять же, – добавил я.
– А как же! – улыбнулся дед. – Привык сын к оружию, продемонстрировал папаше, тот даёт один патрон, и в лес. Ходи, ищи, а стреляй только тогда, когда уверен в выстреле. Если промахнулся, то тренируешься дальше. Цинки… Шишки с перцем ешь, отрезвляет.
Я встал, несколько раз осторожно качнул телом, разминая позвоночник, и с нескрываемым наслаждением показал катеру смачный мозолистый кукиш.
– Накося выкуси! Не дождёшься, выходной у нас!
Чапаи думать будут. Не всё же время руками работать.
Глава 6Самый главный лут
Из-за уходящих низких туч выглянуло солнце, и Енисей заиграл красками. Красотища! Жаль только, недолго она продержится. В небе уже появилась чуть размытая перистая облачность, веером наползавшая на разрозненные низкие тучи – сильный ветер на высоте, такой непогоду гонит. Подсвеченное неярким солнцем, это золотисто-розовое кружево, вполне невинное и очень красивое на вид, приходит грозным авангардом очередного циклона, зародившегося где-то в Атлантике и добравшегося до центральной части Евразии. Погода в июне неустойчива.
Ничего у нас не происходит. Это не кино, а сплошная статика.
Когда есть силы, я поздним вечером выхожу на берег Енисея, где сижу до полной темноты. И за всё время пребывания в Разбойном ни разу не увидел на пустынных берегах ни одного огонька, ни одного блика костра или вспышки сигнальной ракеты. Поначалу было немного страшновато… Жуткое это дело – сидеть одному в темноте на берегу огромной реки и осознавать, что судов на воде и самолётов в небе нет и, вполне может быть, никогда больше не будет. Осознавать, что произошло необратимое. А свято место, как всем известно, пусто не бывает, на смену людям должна прийти какая-нибудь нечисть. Сложно не стать мистиком, сидя на берегу ночью.
Потом привык, приспособился к этой тишине, сам влился в еле слышное звуковое поле. И первобытные страхи постепенно отступили.
День в разгаре, перерыв в работе. Ещё немного помедитирую с товарищами и пойду подкрепляться. Никто ничего не готовит в этот выходной день; кому захочется поесть, тот всегда найдёт, что положить в тарелку. Отдых должен быть полным и честным.
Устали. В этом суть жизни в новом мире: свободного времени очень мало. Ты постоянно чем-то занят, ёлки! Воды надо принести от колодца, дровишек наколоть, рыбки наловить, птицу накормить, во дворе прибраться. Вечно что-то ломается и чинится… Нет электрического чайника и стиральной машинки, нет бойлера, телевизора и Интернета.
Честно говоря, невесёлая перспектива. А будет, Лёха, ещё тяжелей, готовь к этому личный состав! Скоро закончатся фабричные продукты питания, свечи, топливо и драгоценные патроны… Что дальше будем делать? Переселяться в другой посёлок, пытаясь что-то выгрести и там? И так циклично, ага… Паразитический образ жизни. Любой сторонний промысел бесполезен, кому сейчас нужна пушнина? Даже обменные операции невозможны, не с кем тут меняться.
Я посмотрел на друзей. Бирюки.
– Ого! Ребятки, похоже, судно на реке! – Дед встал и поднял бинокль.
Ничего себе! Мы уже настолько привыкли к собственному одиночеству и пустынному Енисею, что я ощутил некоторый мандраж и тоже схватил оптику.
– Где? – От волнения цель не ловилась.
– Да на повороте, ближе к правому берегу!
Вдали дрожал обычный для таких далей речной мираж. Оба берега были словно подрезаны водой, серебряные полоски глубоко врезались в склоны.
Есть, что-то блеснуло! Ну и зрение у дедушки!
Переливающаяся поблёскивающая точка. Действительно, он не сплоховал – какое-то судно медленно шло вниз по течению.
– Мне-то дайте посмотреть! – громко взмолился Игорь, и Геннадий Фёдорович протянул ему прибор.