Справедливость, доброе отношение к людям, не переходящее в бесхарактерную мягкость, редкостное здравомыслие обращали к Траяну сердца воинов, а затем и всех его подданных. Его современник Плиний Младший писал: «Не будем ни в коем случае воздавать ему хвалу как какому-либо богу или кумиру, ибо мы говорим не о тиране, но о гражданине, не о властелине, но об отце. Ведь он из нашей среды, и ничто так не отличает и не возвышает его, как то, что он сам сознает себя одним из нас и не забывает, что он человек и управляет людьми». Но прекрасных личных качеств еще недостаточно, чтобы стать хорошим правителем и принести благо государству.
Траян как-то обронил: «Я хочу быть таким императором, какого я сам себе желал, если бы был подданным». Он очень заботился о том, чтобы страх внушали не доносчики, а законы, соблюдения которых требовал неукоснительно. Траян, последовательно заботившийся об улучшении благосостояния римских граждан, издал указ, обязывавший каждого сенатора вложить треть своего состояния в итальянские земли, в развитие хозяйства на них. Был учрежден государственный фонд для оказания помощи неимущим (алиментарный фонд). Из него под небольшие проценты (не более 5 % годовых) выдавались ссуды мелким и средним земельным собственникам, чтобы они могли лучше заботиться о выращивании урожая и скота. Проценты от этих ссуд предназначались не на государственные, а на благотворительные нужды. Из этих денег выделялись пособия на содержание сирот и детей из малоимущих семей. Траян добился и того, что Рим перестал зависеть от поставок хлеба из Египта и самостоятельно обеспечивал пропитание своих граждан.
Но не только Рим и Италия были предметами неустанных забот принцепса. Траян выказал себя заботливым хозяином и в отношении провинций, дела которых постоянно держал в поле зрения, ни одно не считая недостойным внимания императора. При нем были упорядочены городское управление и местные финансы. Монеты Траяна являлись полновесным платежным средством, надежно защищавшим от инфляции. Его личное покровительство способствовало развитию торговли, а построенные при Траяне мощеные дороги связывали разные части империи.
При этом правителе Рим и другие города империи украсились великолепными площадями и зданиями. Он щедро одаривал население Рима деньгами, устраивал многодневные гладиаторские бои и массовые зрелища, собиравшие толпы народа. После победы над даками Рим за счет императора 123 дня праздновал этот грандиозный успех. Помня жестокость Домициана по отношению к сенаторам и ее последствия, Траян выказывал сенату уважение и строго выполнял клятву о том, что не будет преследовать и казнить его членов. Император старался хотя бы внешне следовать установлениям, сохранившимся от республиканских времен. За это он был любим сенатом, даровавшим ему титул «лучшего императора», и подданными, которые, как свидетельствовал панегирист, любили его «из любви к себе самим», так как ни при каком правителе не жилось бы им лучше.
Усилия императора были направлены на укрепление могущества и расширение границ империи, наибольшую славу Траян стяжал в войнах с даками.
Тропа Траянова. В памяти далеких поколений Траян сохранился не как правитель, возвративший в город на семи холмах законность, а как великий воитель. Автор «Слова о полку Игореве» вспоминает о «веках Трояна», о «земле Трояна и о его «тропе». Также и Ариосто в «Неистовом Роланде» воспевает «древнюю троянскую кровь», которой дано возродить честь оружия Италии. Так Траян превратился в Трояна и в неистового духа войны.
Исторический Траян и впрямь проложил дорогу туда, где почти девять столетий спустя насмерть бились полки князя Святослава, в Задунавье. Здесь после завоеваний Августа соседями Римской империи стали мирные племена даков, управляемые вождем Децебалом. Дакийский союз племен не представлял для римлян угрозы. Но надо же было на ком-то испытать оружие, ржавевшее в бездействии на этой границе почти сто лет. В ходе двух военных кампаний ожесточенное сопротивление даков было сломлено. Парфянский царь, к которому Децебал обратился за помощью, медлил. Дакия стала римской провинцией, а восточным рубежом Рима взамен Данувия сделался Траянов вал, насыпанный за рекою Прут, в нынешней Молдавии.
Две дакийские кампании были репетицией к задуманному Траяном грандиозному военному действу, призванному превратить Римскую империю в мировую державу в подлинном смысле этого слова. Осенью 113 г. две римские армии начали наступление на Армению, принадлежавшую тогда парфянам, – из Каппадокии и Сирии. С помощью римских союзников иберов и албанцев, нанесших удар с севера, Армения была быстро захвачена. Прибывший к театру военных действий император провозгласил ее римской провинцией и немедленно повел легионы на юг, в Месопотамию. Ошеломленные мощным натиском парфяне бежали. 23 февраля 116 г. Траян получил от сената почетный титул «Парфянский Величайший». Весной того же года была захвачена Вавилония. Пала парфянская столица Ктесифон. Римляне вышли к заливу Индийского океана и омыли в его водах пропылившиеся калиги. Открывалась дорога в Индию, протоптанная воинством Александра Македонского. Но пришла весть о грандиозном восстании, поднятом в Египте, Киренаике и на Кипре евреями. Вскоре огнем был охвачен весь Передний Восток. Траян дал приказ отступать. Индия осталась мечтой, на которой и впоследствии сломали себе голову многие кандидаты в Александры.
Траян в Рим не вернулся. Вскоре после вести о восстании его хватил удар. Совсем недавно он прошел через Гавгамелы. В Киликии, близ Исса, он скончался и стал богом.
Колонна побед. В то время, когда Траян вел войны на Востоке, в Риме были завершены работы по сооружению грандиозного монумента его побед над дакийцами – колонна Траяна, сохранившаяся до наших дней. Колонны с барельефами, посвященные божествам, и раньше воздвигались на Востоке. Но идея обмотать колоссальную колонну, увенчанную статуей императора, лентой рельефов вдоль ствола не имеет прецедентов. Трудно сказать, связана ли она с тем, что колонна находилась между двумя прямоугольными зданиями библиотек и виделась свитком, поставленным между двумя книгами-кодексами. Но из надписи на постаменте ясно, что первоначально колонна была гладкой и рассматривалась лишь как памятник, указывающий на высоту холма, снесенного для сооружения в его основании форума Траяна.
Неизвестный ваятель развернул на мраморных плитах историю дакийских кампаний Траяна. Сам Траян является главным героем этого панегирика в камне. Он представлен среди своих воинов 60 раз – в сценах марша, форсирования рек, военного совета, жертвоприношения, переговоров с врагами, награждения легионеров, принятия капитуляции. В такой трактовке создатель колонны единодушен с автором словесного панегирика Плинием Младшим. Но насколько богаче возможности рассказа о войне с помощью резца! Театр военных действий показан с таким великолепным знанием реалий, что можно быть уверенным: ваятель был участником походов Траяна. На колонне изображен римский город на берегу Данубия (Дуная) с храмами, арками, театром. Перед нами знаменитый мост через могучую реку, сооруженный Аполлодором, строителем форума Траяна, в центре которого была поставлена колонна.
С полным знанием этнических и бытовых реалий выведены даки, самоотверженно защищавшие свои селения и города от закованных в железо римлян. В объективном отношении к врагу и сострадании к нему ваятель – «мастер колонны» – не знает предшественников в искусстве и литературе императорского Рима, для которых слова «варвар» и «раб» долго были синонимами. Он истинный последователь Гомера с его восхищением перед побежденным Гектором и сочувствием к страдалице Гекубе.
Наиболее драматический эпизод панегирика в камне – взятие столицы даков Сармизегетузы. Дакийские вожди, охваченные отчаянием, предают огню квартал за кварталом, а затем подносят к губам кубки с ядом. Дак в характерной для варваров одежде наливает жидкость в чашу, которую получает от товарища. Другие даки протягивают к чаше руки, торопясь свести счеты с жизнью. Некоторые из осажденных уже мертвы, кое-кто пытается спастись бегством.
Разумеется, «мастер колонны» не мог быть свидетелем этой сцены: во время осады города он должен был находиться в свите полководца, наблюдавшего за агонией вражеского города. Но, войдя в город, он увидел тела тех, кто предпочел смерть рабству, и запечатлел трагедию побежденных в памяти, чтобы впоследствии увековечить ее в мраморе.
В последующих сценах представлена картина прогрессирующего распада варварского войска. Царь даков бежит через леса, сопровождаемый небольшим эскортом. Римские солдаты ведут лошадей, навьюченных драгоценными сосудами и утварью царского дворца. Они с помощью предателя даков (сохранилось его имя – Бикелис) раскрыли тайник, куда вождь даков спрятал сокровища своего народа. Обманутый царь не склоняет головы. Он беседует со своими подчиненными, чтобы поднять их дух. Но все тщетно! Надвигается римская конница. Некоторые даки кончают жизнь самоубийством. Царь, пуская коня во весь опор, пытается спастись бегством вместе с верными телохранителями. Но римские всадники почти рядом. Царь даков, соскользнув с конского крупа, наносит себе смертельный удар. Рядом «мастер колонны» изобразил дерево – символ дикой, заросшей лесами родины Децебала, так мужественно защищавшейся даками. Этот патетический, почти сентиментальный эпизод заключает строго исторический рассказ о победах Траяна.
Миролюбивый правитель. История как бы задалась целью представить в династии Антонинов разные типы «хороших императоров». Преемником Траяна, умершего в 117 г., стал его воспитанник Адриан, который был талантливым полководцем, но предпочел преумножать величие Рима не военными победами, но миротворчеством и достижениями культуры. «При Адриане, – сообщает римский историк, – совсем не было военных походов. Войны также заканчивались почти без шума. Он был очень любим воинами за свою исключительную заботу о войске и за то, что по отношению к солдатам был очень щедр. С парфянами он всегда был в дружбе, потому что удалил царя, которого им дал Траян. Армянам он позволил иметь своего царя, тогда как при Траяне у них был римский легат. От жителей Месопотамии он не требовал дани, которую наложил на них Траян. В албанах и иберах он имел верных друзей, так как их царей он щедро наградил, хотя они и отказались прибыть к нему с визитом». При Адриане Рим стал активно колонизировать завоеванные Траяном земли, что способствовало их романизации. Обратный процесс, однако, захватил армию, ибо Адриан открыл широкий доступ в нее варварам, тогда как раньше в легионах служили только римские граждане.