Если христианский теолог II в. Ириней перечислил двадцать две ереси, то «Домашняя аптечка» Епифания Саламинского в конце IV в. уже предлагала «лекарства» от ста пятидесяти шести «зловредных учений». Нарастало церковное размежевание между Западом и Востоком, усугублявшееся разделением империи и усиливавшейся изоляцией западных римских провинций. В этих условиях особое значение приобрела систематизация, выработка единой, четко сформулированной и всеохватывающей догматики – основных положений вероучения, признаваемых истинными и вечными божественными установлениями, обязательными для всех верующих.
Центральным религиозным и идейным конфликтом IV в. стали споры о Троице – определяющем догмате христианского вероучения. Христиане поклонялись единому Богу, который, однако, выступал в трех лицах (ипостасях – по-гречески) – Бога-отца, Бога-сына (Христа) и Бога – Духа святого. Триединство – наиболее сложная для постижения идея христианства. И не случайно верующим было очень трудно понять, каким образом три лица объединяются в едином Боге. Появилось множество толкований этой богословской проблемы. Широкое распространение получило арианство.
Через шесть лет после принятия эдикта императоров Константина и Лициния, даровавшего в 313 г. христианам право исповедовать их религию свободно и открыто, пресвитер александрийской церкви Арий заявил, что не все лица Троицы равны. Он утверждал, что только Бог-Отец предвечен и неизречен. Бог-Сын, т. е. Логос, воплотившийся в Христа, рожден от Бога-Отца и, следовательно, не равен ему, так как сотворен. Бог-Отец предшествовал Богу-Сыну, который, таким образом, оказывался не единосущным, т. е. имеющим ту же сущность, что и Бог-Отец, но только подобосущным – рожденным, а следовательно, и стоящим ниже. Так как на греческом слова «единосущный» и «подобосущный» отличаются только одной буквой, спор этот и получил название «спора об одной букве». Казалось, он носил крайне отвлеченный характер, однако повлек за собой столь реальные и сложные последствия, что потребовал неоднократного вмешательства самых высоких иерархов церкви и императора. В него было втянуто множество народа, особенно в восточных провинциях. Современник событий Григорий Нисский, крупнейший христианский теолог, свидетельствовал: «Все полно таких людей, которые рассуждают о непостижимых предметах, – улицы, рынки, площади, перекрестки; спросишь, сколько нужно заплатить оболов, философствуют о рожденном и нерожденном; хочешь узнать о цене на хлеб – отвечают: «Отец больше Сына»; справишься, готова ли баня, – говорят: «Сын произошел из ничего». Дело доходило до прямого насилия и уличных потасовок. Людям, не сведущим в теологических тонкостях, арианство (представлявшее Христа рожденным, подобным Богу, несущим в своем человеческом совершенстве божественное начало) было гораздо понятней, чем единство трех лиц в единой божественной сущности. Спаситель – Сын Божий, посланный для искупления человеческих грехов на землю, в арианском толковании походил на античных героев, и это облегчало многим переход от язычества к христианству.
Самым бескомпромиссным противником Ария был александрийский епископ Афанасий, прославившийся своей борьбой за чистоту веры, в которой, говорили современники, он «воевал против всего света». Он настаивал на том, что все лица Троицы единосущны.
Определенный итог споров о Троице, или тринитарных споров (от латинского «trinitas» – Троица), был подведен на первом Вселенском соборе христианской церкви, созванном по инициативе императора Константина I в 325 г. в Никее. Император, который в то время еще не был христианином, тем не менее руководствовался целью положить конец бесконечным спорам вокруг основных установлений христианского вероучения и обеспечить церковное единство, что способствовало бы политической и общественной стабилизации империи.
На Никейском соборе большинством участников было одобрено осуждение арианства. Но самое главное – собор сформулировал важнейшие догматические утверждения триадологии (учения о Троице), которые впоследствии будут названы Никейским Символом веры. Никейский Символ веры был расширен и дополнен вторым Вселенским собором, состоявшимся в Константинополе в 381 г. Принятая этим собором система основополагающих догматов христианского вероучения составила Никео-Константинопольский Символ веры (в православии Никео-Цареградский). Через 70 лет Никео-Константинопольский Символ веры был еще раз подтвержден четвертым Вселенским Халкидонским собором в 451 г. В окончательном варианте Символ веры, краткие свод догматов христианской ортодоксии (правильной веры) состоял из двенадцати утверждений: восемь первых посвящены троичности Бога, «вочеловечиванию» Иисуса Христа и искуплению грехов, четыре последних касаются церкви, крещения и «вечной жизни». Иисус Христос – Бог-Сын провозглашался единосущным и равным Богу-Отцу: «Веруем в единого Бога-Отца, вседержителя, творца всех видимых и невидимых, и в единого господа Иисуса Христа, сына Божия, Бога от Бога, света от света, жизнь от жизни, сына единородного и Духа Святого».
Арианство было осуждено как ересь, а строптивые арианские епископы и священники высланы в дунайские провинции, где в это время происходило активное передвижение варварских племен. Еретики отправились к варварам, и в результате немало племен, в частности готы, были обращены в христианство по арианскому образцу, что имело далеко идущие исторические последствия. Первым христианским наставником готов, сыгравших впоследствии одну из главных ролей в «погребении» Западной Римской империи, стал арианский епископ Ульфила, переведший на старый готский язык Библию. Борьба арианства и ортодоксальных христиан изобиловала драматическими эпизодами. Обе стороны были далеки от следования евангельским заветам «непротивления», беспрестанно отлучая друг друга от церкви и устраивая громогласные поношения. На многочисленных соборах арианство то низвергалось, то снова набирало силу. Такое положение могло сохраняться потому, что в сущности христианское большинство не было ни строго ортодоксальным, ни убежденно арианским. Политические цели, близкие или более отдаленные выгоды, комбинации социальных сил, психологическая неуравновешенность масс и другие факторы приводили к перевесу то той, то иной стороны. Лишь на втором Вселенском соборе 381 г., на котором западное духовенство вообще отсутствовало, арианство было окончательно (как тогда представлялось) осуждено. Однако дальнейшие христологические споры в церкви стали одним из последствий «арианского кризиса», который так и не удалось изжить до конца, что показала история церкви в Средние века.
Наиболее драматические эпизоды борьбы с арианством разворачивались в восточных провинциях империи, а на западе римско-католическая церковь в это время была больше озабочена искоренением донатизма. Это еретическое движение возникло в начале IV в. в Северной Африке. Во главе его стоял епископ Донат, по имени которого оно и получило свое название. Донат и его сторонники осуждали священников и рядовых христиан, отступивших от своей веры в период жестоких гонений, и не допускали возможности повторного крещения отступников. Они образовали свою самостоятельную церковь. Выступавшие против союза христианской церкви и государства и боровшиеся за евангельскую чистоту духовенства донатисты представляли большую опасность для централизаторских устремлений церкви. К последователям Доната присоединились неимущие слои населения – рабы, колоны, городская беднота, недовольные политикой властей и собственным тяжелым положением. Донатизм, бывший формой религиозного и социального протеста масс, сливался с движениями циркумцеллионов и агонистиков, перераставшими в крупные социальные восстания.
Христологические споры. Утверждение единосущности всех лиц Троицы не резрешило многих догматических конфликтов. Напротив, возникло немало новых теологических проблем: как происходит слияние сущностей Бога-Отца и Бога-Сына, как сочетаются в Христе божественная и человеческая природы, каким образом соединяются в нем божественный разум и божественная воля. Епископ Аполлинарий из Лаодикеи выдвинул идею, что в Христе следует усматривать исключительно божественную индивидуальность. Эта идея была затем развита монофизитами, абсолютизировавшими божественную природу Христа, и монофелитами, усматривавшими в Христе воплощенную божественную волю.
Противоположная точка зрения была сформулирована Несторием, пресвитером из Антиохии, который считал, что в Христе преобладает человеческая природа. Несторий утверждал, что земная женщина Мария могла родить только человека, а не Бога. Немедленно последовали возражения со стороны настоятеля монастыря близ Константинополя Евтихия, который, желая отстоять истину, сам впал в ересь, близкую к аполлинаризму.
Религиозная борьба V в. по накалу была ничуть не слабее арианского конфликта. В ней участвовали не только высшие иерархи церкви, как епископ Константинопольский и один из «отцов церкви» Иоанн Златоуст, александрийские епископы Феофил и Кирилл, но и императорский двор и значительная часть населения, особенно восточных провинций. Ее участники в полемическом задоре впадали в различные крайности толкования догматов и в результате почти все могли быть обвинены в ереси.
Западная церковь держалась несколько в стороне от христологических споров, пыталась как-то примирить борющиеся стороны и вместе с тем использовать разбушевавшиеся страсти для укрепления авторитета Рима в вопросах веры. Организационно восточная и западная церкви все больше стремились к самостоятельности и независимости друг от друга.
В 448 г. римский епископ Лев I опубликовал трактат, в котором выразил ортодоксальный взгляд на природу Христа. Он утверждал, что в Христе обе природы, божественная и человеческая, слились воедино, чтобы образовать одно лицо. Однако тактический ход Льва I не оправдался. Собор 449 г. в Эфесе, который получил название «разбойничьего» (ибо на нем неоднократно вспыхивали жестокие столкновения, доходившие до оскорблений, и даже драки), не пожелал посчитаться с мнением римского первосвященника. Его участники отказались даже просто ознакомиться с посланием Льва I. Евтихий, глава монофизитов, был оправдан собором. Однако его торжество было недолгим.