6. Но зачем мне отрицать, что их святыни сражались за римлян? Однако ведь и Ганнибал поклонялся тем же самым богам! Стало быть, боги могут выбрать кого хотят. И если святыни победили у римлян, следовательно, у карфагенян они были побеждены, и если они торжествовали победу у карфагенян, то, значит, они не принесли удачи римлянам.
7. Итак, эта отвратительная жалоба римского народа исчерпана. Рим не поручал язычникам ее произносить. Напротив, он обращается к ним с совсем иными словами. Для чего, говорит он, вы ежедневно обагряете меня кровью, принося в жертву целые стада невинных животных? Не в гаданиях по внутренностям, а в доблести воинов залог вашей победы. Иным искусством я покорил мир. Моим солдатом был Камилл, который оттеснил победителей-галлов с Тарпейской скалы и сорвал их знамена, уже вознесенные над Капитолием: тех, кого не одолели языческие боги, победила воинская доблесть <…> Я ненавижу веру, которую исповедовал Нерон. А что я могу сказать об императорах на два месяца и о конце их правления, столь близком к началу? И разве для варваров это ново – выйти за пределы своих границ? <…> Разве тогда не было Алтаря Победы? Я сожалею о своих заблуждениях. Но я, старик, не стыжусь переродиться вместе со всем миром. Учиться истине никогда не поздно. Пусть стыдится тот, кто не в состоянии исправиться на старости лет. В преклонном возрасте похвалы достойна не седина, а характер. Не стыдно меняться к лучшему.
В одном только я был подобен варварам, что до сих пор не знал Бога. Ваше жертвоприношение есть обряд окропления кровью животных. Почему вы ищете глас Божий в мертвых животных? Придите и присоединитесь к небесному воинству на земле. Здесь мы живем, а там будем сражаться. Тайнам небесным пусть учит меня сам Бог, который меня создал, а не человек, не сумевший познать самого себя. Чьим словам о Боге я могу верить больше, чем самому Богу? И как я могу поверить вам, которые признаются сами, что не знают, кому поклоняются?
7. К познанию великой тайны, утверждает Симмах, можно прийти не одним путем. То, что вы силитесь разгадать, нам открыла сама воплотившаяся Божественная Премудрость. Ваши пути отличаются от наших. Вы просите у императора мира для своих богов, мы же испрашиваем у Христа мира для самих императоров. Вы поклоняетесь деянию рук своих, мы же считаем оскорблением видеть Бога в том, что может быть сделано человеческими руками. Бог не хочет, чтобы его почитали в камне. В конце концов, даже ваши философы смеялись над этим.
8. Поэтому, если вы отрицаете, что Христос есть Бог, поскольку вы не верите в его смерть (ведь вам неведомо, что умерла лишь плоть, не божество, что теперь уже никто из верующих не умрет совсем), то кто может быть неразумней вас, чье почитание содержит оскорбление, а оскорбление – почитание? <…>
9. Нужно вернуть, говорит Симмах, идолам – алтари, а храмам их древние украшения. Пусть они требуют этого, но лишь от тех, кто разделяет их суеверия, христианский император привык почитать алтарь одного Христа. Зачем они принуждают благочестивые руки и верные уста пособничать им в их святотатстве? Пусть голос нашего императора произносит имя одного Христа и говорит только о нем, которого он чувствует, ибо «сердце царя в руке Господа». Разве какой-нибудь языческий император воздвигал алтарь Христу? И, пока язычники требуют восстановить то, что было, их пример напоминает нам, с каким уважением христианские императоры должны относиться к религии, которой они следуют; ведь некогда языческие императоры все приносили в жертву своим суевериям.
10. Мы начали свое дело давно, а они уже давно хватаются за то, чего нет. Мы гордимся пролитой кровью, их волнуют расходы. То, что мы считаем победой, они расценивают как поражение. Никогда язычники не приносили нам большей пользы, чем в то время, когда по их приказу мучили, изгоняли и убивали христиан. Религия сделала наградой то, что неверие считало наказанием. Какое величие души! Мы выросли благодаря потерям, благодаря нужде, благодаря жертвам, они же не верят, что их обычаи сохраняться без денежной помощи.
Глава ХХХV«Стареющий век». Гибель Западной Римской империи
Аврелий Августин считал, что он и его современники живут в «стареющем» веке Рима. Ощущение «заката» пронизывало атмосферу, в которой пребывало римское общество.
Рим и варвары. Прибывшего в Рим из Константинополя императора Констанция, сына и преемника Константина Великого, поразил облик обитателей Вечного города, среди которых почти не было людей, облаченных в традиционную римскую одежду и хорошо говорящих по-латыни. Рим наводняли выходцы с Востока – египтяне, сирийцы, иудеи, но особенно бросалось в глаза обилие в городе германцев, которых легко было отличить по белокурым волосам, высокому росту и крепкому телосложению. Даже настоящие римляне старались подражать в одежде и поведении тем, кого в течение многих веков презрительно называли варварами, т. е. не умеющими говорить на человеческом языке, а лишь произносящими невразумительное «вар-вар». То время ушло в прошлое. Многие варварские народы уже давно вошли в состав населения империи, даже получили римское гражданство, не становясь от этого «настоящими римлянами», сохраняя свой язык, традиции, религию, одежду и нравы.
В жестоком III в. императорский трон не раз становился добычей варваров, а не только «варваризированных римлян» вроде Каракаллы. Варвары составляли основу римской армии и на Западе и на Востоке. В IV в. слова «воин» и «варвар» нередко были взаимозаменяемыми.
Римляне постепенно перестали резко противопоставлять себя варварам, как это было во времена Цезаря или Тацита, описавшего огромную и страшившую римлян землю в центре и на севере Европы – Германию, т. е. территорию германцев – многочисленных воинственных племен, еще тогда угрожавших империи. Варваров, давно живших в имперских провинциях, служивших в римских войсках и, по существу, ассимилированных, т. е. вошедших в римский строй жизни, гордые квириты даже стали называть «свои варвары», в отличие от «чужих», диких, наседавших на рубежи Римского государства и стремившихся отвоевать себе место в римском круге земель.
С середины IV в. самой страшной угрозой для Рима становится германская. Хотя пожар войны охватил почти все границы империи, самый страшный узел затягивался на Балканах и в придунайских землях. Здесь сосредоточились наиболее мощные силы германских племен во главе с готами. Отсюда варвары могли быстро нанести удар по Риму и Константинополю. Развитие событий показало, что так оно и случилось.
Германцы. Имя германцев впервые стало известно римлянам в I в. до н. э. Поначалу их смешивали с кельтами, которые издревле заселяли земли Центральной Европы, Британии и, отчасти, Испании. Еще в конце II в. до н. э. римляне завоевали прилегающие к Италии земли галлов (современная Южная Франция) и основали там провинцию Нарбоннская Галлия. Цезарь расширил территорию Римской Галлии вплоть до самого Рейна. Варваров, с которыми он воевал, Цезарь называл то галлами, то германцами. Однако уже в конце I в. н. э. Тацит достаточно четко выделяет германцев как особую группу племен: «Населяющие Германию племена, никогда не подвергавшиеся смешению через браки с какими-либо иноплеменниками, искони составляют особый, сохранивший начальную чистоту и лишь на себя самого похожий народ. Отсюда, несмотря на такое число людей, всем им присущ схожий облик: жесткие голубые глаза, русые волосы, рослые тела, способные только к кратковременному усилию; вместе с тем им не хватает терпения, чтобы упорно и напряженно трудиться, и они совсем не выносят жажды и зноя, тогда как непогода и почва приучили их легко претерпевать холод и голод».
Германия во времена Тацита охватывала лесистые земли Центральной Европы, отграниченные Рейном и Дунаем, а также нынешнюю Скандинавию. Тацит восхищался чистыми, хотя и суровыми нравами германцев, назидательно противопоставляя их мораль розвращенности римлян. Он считал германцев великолепными воинами, что подтвердили последующие века римской истории.
Однако, хотя время в германских лесах текло медленно, было бы неверным видеть в германцах IV в. племена на той же стадии развития, что описаны Тацитом. Для германцев не прошли бесследно три века контактов с Римской империей, что способствовало распаду у них родового строя, совершенствованию их воинского искусства и все большему стремлению не только захватить у римлян богатую добычу, но и отторгнуть для себя часть цивилизованной территории.
Германские племена были многочисленны, но сравнительно невелики по количеству людей в каждом из них. Со II в. они начинают объединяться в крупные военно-племенные союзы, получавшие наименования по названию господствующего в них племени. На верхнем Рейне это алеманны, на среднем и нижнем Рейне – франки, на нижней Эльбе – саксы, на среднем Дунае – вандалы, в Северном Причерноморье – готы.
С 350 г. начинается изнурительная война римлян с алеманнами и франками. Варварские дружины опустошали своими набегами Галлию. Они предали огню и мечу основанные римлянами города Аргенторат (Страсбург), Вангионы (Вормс), Могонциак (Майнц), Колонию Агриппину (Кёльн) и другие, разрушали римские лагеря и виллы. Алеманны захватили земли на верхнем Рейне, а франки – на нижнем Рейне. И все это, несмотря на то, что эти племена были связаны с Римом федеративным договором (договором о союзе), по которому с разрешения императора могли поселяться на территории Римской империи и именоваться федератами (союзниками) Рима.
Император Констанций послал на Рейн войска во главе со своим двоюродным братом Юлианом, провозгласив его цезарем – управителем Галлии. Юлиан, в юности слывший большим любителем неоплатонической философии, оказался прекрасным полководцем и нанес алеманнам сокрушительное поражение. Он пользовался большим авторитетом в войсках, и зимой 360 г. в Лютеции (Париже) солдаты провозгласили Юлиана августом.
Император Юлиан Отступник. Внезапная смерть императора Констанция открыла Юлиану п